Их благословила судьба - Кэрол Грейс

И Бриджет ему это докажет. Она всем это докажет, потому что, получив заказ, о котором можно было только мечтать, она еще получила мужчину, о котором и мечтать не могла. Пока держит себя в руках, она не имеет права потерпеть неудачу, и Бриджет решительно отодвинулась на несколько дюймов от ковбоя.

— Не могу понять, как вы можете делать это, — сказала она, глядя на лошадей. — Ведь они принадлежат дикой природе, так? Они привыкли к свободе и к просторам Невады. А теперь их держат в загонах, как заключенных за решеткой, и не позволяют резвиться на свободе.

— На них также никогда больше не будут нападать горные львы, и лошади не будут умирать от голода из-за недостатка корма. В неволе они получат хороший уход, избавятся от паразитов и проживут дольше, чем на свободе.

Она испытала большое облегчение, услышав, что положение несчастных животных не столь печально.

— Я не знала этого.

— Большинство людей, никогда не бывавших в наших краях, не знают этого. Они испытывают жалость к лошадям, как и вы. Они думают, мы сдаем их на фабрики, производящие собачий корм.

— Это ужасно. Что требуется Ассоциации диких мустангов, так это хорошо налаженная связь с общественностью. Тогда люди узнают, чем вы здесь занимаетесь, — сказала она. — Для чего вы их покупаете?

— Для удовольствия, верховой езды, перевозки грузов. Если эти парни горят желанием сесть на лошадь, которая никогда до этого не знала седла, то будьте уверены, они позаботятся о ней.

— Значит, все эти разговоры о продаже их на фабрики…

— Такое случалось. Но это было еще до Закона о диких лошадях.

— Тысяча девятьсот семьдесят первого года.

Он удивленно взглянул на нее.

— Вы выучили домашнее задание.

Она улыбнулась. Это был не совсем комплимент, хотя можно было сказать и так. У нее потеплело на сердце. Но тут он сделал еще одно замечание:

— Как вам запах?

Она поморщилась. Пахло потом, навозом, грязью — всем сразу.

— Так, что ли, пахнет этот одеколон «Дикий мустанг»? — спросил он, толкнув ее локтем.

Она выпрямилась.

— Конечно же, нет. Он не такой… не такой… приземленный. Но в нем есть все составляющие. Терпкость… ну… вы сами знаете, — едва слышно закончила она. Она не могла отрицать, что далеко не всякий мужчина захочет благоухать лошадью и отнюдь не каждая женщина захочет вдыхать этот аромат. Но кто из миллиона женщин у прилавков мужской парфюмерии знает об этом? — Главное — имидж.

— А вовсе не то, что есть на самом деле?

Она ничего не ответила. У нее не было ни малейшего желания вступать в дискуссию о необходимости рекламы. Она знала, что ей никогда не убедить его в важности своей деятельности. Но он согласился участвовать в ее рекламной кампании, неважно по какой причине, и этой победы на сегодня достаточно. Она выждала несколько минут и задала свой вопрос:

— Откуда вы знаете… как вы решаете, какую лошадь выбрать?

— Я смотрю, ясный ли у нее взгляд.

Бриджет стала изучать быстро перемещающийся табун и только покачала головой, не в состоянии отличить один взгляд от другого.

— А что значит ясный взгляд?

— Это когда лошадь любопытная, — пояснил он, указывая на черную лошадь с белой звездочкой на лбу. — Взгляните вот на эту. Я бы ее купил. С каким любопытством она смотрит на окружающих. Она разглядывает нас с головы до ног, чтобы составить свое мнение. Она не напугана, как большинство других лошадей.

— Я бы не стала осуждать их за это, — сказала она. — Я тоже была бы на их месте напугана.

— Вы? Напуганы? — изумился он. — Не могу себе представить такое. Вы не двигаетесь с места, когда на вас несется велосипед. Вы врываетесь в дом к незнакомому человеку, чтобы уговорить его рекламировать одеколон. Что же тогда может вас напугать?

Она пожала плечами. Никто никогда не называл ее смелой.

— Не знаю. Змеи, пауки. Неудача. — Разговор становился слишком откровенным. Ей не хотелось говорить о неудаче. Ей не хотелось говорить о себе. Она хотела говорить о лошадях — это было гораздо безопаснее. — Представьте себе, что вас держат в неволе после того, как вы всю жизнь провели на свободе, — сказала она. Она чувствовала на себе его вопрошающий взгляд, но не отрывала глаз от черной лошади в загоне.

— Свобода так много значит для вас? — спросил он.

— Думаю, что да. Думаю, именно поэтому я открыла свое собственное рекламное агентство. Чтобы иметь возможность делать то, что я хочу.

— Вы действительно делаете то, что хотите?

— Разумеется. Вся моя жизнь в моих руках.

— А как же семья, дети?

Бриджет с трудом сглотнула. Нужно же было ему задать этот вопрос, когда ее слова звучали так убедительно! От расспросов она начинала нервничать. Точно так же, как дикие лошади там, в загоне.

— Нет времени на семью и детей, — беззаботно отозвалась она. — Я не променяю на них свою работу. Ведь иногда приходится трудиться круглые сутки. В нашем деле большая конкуренция. Стоит только зазеваться, и кто-нибудь обязательно попытается увести у тебя клиента. К тому же нельзя получить все, чего хочешь, — сказала она, словно подытоживая. А то он без нее этого не знал!

Еще совсем недавно она думала, что может получить все — интересную работу, а потом, или одновременно, любимого мужа, дом и детей. Теперь, когда стало ясно, что так не получится, она могла отдать все силы карьере. Что было не так уж и плохо. Очень даже неплохо.

— Нет… нельзя, — прошептал он, затем повернулся к лошадям спиной. — Мне нужно заплатить за лошадь и заполнить на нее бумаги. А вы, думаю, вернетесь в город.

Вот и все. Конец игры в вопросы и ответы. Он отделался от нее, прежде чем она успела о чем-нибудь спросить. Например, чего боялся он? Что свобода значила для него? Чего он хотел от жизни? Он зашагал прочь прежде, чем она успела сообразить, что происходит. Он с ней распрощался.

— Подождите, — крикнула она, локтями прокладывая себе путь в толпе. — Когда вас можно застать дома? Могу я зайти и сделать несколько фотографий?

Он только пожал плечами, не оборачиваясь, даже не замедлив шага, и она остановилась; затем направилась к парковке, понимая, что добилась от него всего того, чего хотела, и что он каким-то образом узнал о ней больше, чем многие, включая ее друзей.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Джош медленно ехал домой, довольный своей покупкой. Две из четырех лошадей, купленных им десять лет назад, все еще работали у него. Две другие были отпущены на пастбище, и они это заслужили. А тех, кого он объездил и продал, обеспечив себе приличный доход, невозможно было и подсчитать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});