Поворот оверштаг - Влад Савин

- Паршева вашего тоже прочел, - сказал Сталин. - Дальше?

- А дальше - все. Беда была в том, что про этот мир в марксизме-ленинизме ничего не говорилось. Поскольку его просто не было тогда. Были слова, сказанные классиками в ту эпоху. А нужны были те, что сказали бы они сейчас, увидев подобное.

- А сказали бы они вам, - Сталин прищурился, его трубка выпустила кольцо дыма, - что не четыре, а все же две. Просто напуганные Октябрем (как там Рузвельт сказал, «отдать часть, пока не отобрали все») откатились назад, с монополизма. А как мы ушли в глухую оборону, началось по новой. Причем «глобализм» - это подлинный империализм: не было во времена Джека Лондона ни такой связи, ни этих компьютеров. Правильно вы заметили, невозможно было управлять. И что из этого следует? То, что подлинная революция еще БУДЕТ, а Октябрь - это так, репетиция, разведка боем.

Он посмотрел на Большакова.

- А вы что же все молчите, товарищ…

- Так товарищи все уже хорошо сказали, - развел руками наш главдиверс, - разве только дополнить. Отчего-то у нас решено было, что сначала материально-техническую базу коммунизма построим, а после лишь людей воспитаем. Нельзя так! Одновременно надо, пользы будет много больше. Вы, товарищ Сталин, говорили: кадры решают все. Тогда с самого начала учитель должен быть первой самой профессией, самой уважаемой и ценимой - не железки делает, людей наших формирует! И нельзя категорически назначать в армию офице… командирами не служивших! Два года отслужил, хорошо показал себя - в училище. Если только не после суворовских и нахимовских - кадетов оттуда сразу можно брать. А прямо сейчас на фронте, после ранения, стараться хотя бы назад свои части возвращать. Точно известно, у кого хотите спросите: часть, где есть ядро «старичков», намного боеспособнее еще и оттого, что молодые там учатся куда быстрее. А то, слышал, бывает такое, что танкиста - в пехоту, артиллериста - в кавалерию. На войне ведь самое важное - это доверие личного состава командованию. Если его нет, то и выучка, и вооружение роли не сыграют. Дед у меня подо Ржевом воевал, слава богу, живой вернулся. Так он рассказывал про случаи, как в песне:

Меня после боя вызвали в отдел:

- Отчего в атаке с танком не сгорел?

- Вы не беспокойтесь, - я им говорю,

- В следущей атаке обязательно сгорю.

- Это ведь было: кирпич на газ, врубить вторую передачу - и выскакивать, все целы, а танк ек; за такие художества особисты и спрашивали. Только вопрос: а как быть, если генерал идиотский приказ отдал - атаковать без артподготовки, без пехоты, в лоб на сильную позицию. Вот мужики умирать безтолку и не хотели. Так кого же наказывать? Генерала или мужиков? Следующий вопрос: а если так надо было по стратегии, чтобы отвлечь от чего-то, обозначить атаку? Так вот и выходило…

- Учтем, - сказал Сталин, пыхая трубкой. - Ну что ж, товарищи потомки, благодарен я вам. Что вы рассказали, запомнил, буду думать, решать. Отдыхайте пока, но завтра у вас запланирован доклад перед товарищами учеными. Это больше по вашей части, товарищ Сирый. Затем вы, товарищ Лазарев, расскажете товарищам Кузнецову и Головко о роли и месте флота в будущих войнах и развитии военно-морской техники. А с вами, товарищ Большаков, хотели бы поговорить товарищи из Осназа, только по существу вопроса, тайны вашей они не знают и не спросят, откуда вы. Товарищ Берия ведь предупредит? Ну а с вами, товарищ Елезаров, возможно, мы встретимся еще раз, когда я обдумаю все сегодня сказанное. У вас вопрос, товарищ Лазарев?

- Если позволите, товарищ Сталин. Будет ли экипаж «Воронежа» расформирован?

- С чего вы взяли, товарищ Лазарев? Во-первых, чтобы ваш корабль содержать в порядке, без экипажа никак не обойтись. Во-вторых, может быть, мы еще используем на Северном театре столь уникальную боевую единицу. Ну, это видно будет. Естественно, все вы будете привлекаться для консультаций; может быть, будут у нас еще встречи, как сегодня. Пока же отдыхайте! А вас, товарищ Берия, попрошу остаться.

Тот же кабинет, через несколько минут

- Ну, что скажешь, Лаврентий?

- Правду говорят наши гости.

- Поясни.

- Предположим - чисто отвлеченно предположим! - что кто-то там, в будущем, хотел бы сбить нас с пути. Помощь в войне как наживка - и вброс чуждых идей, поворот на новый курс. Но тогда они бы должны, обязаны были сказать: вот так не надо, а так надо! И доказывать это - четко и безупречно, по виду. А они сами не знают ответа.

- Так-таки не знают?

- Мне, товарищ Сталин, слова Лазарева передали, в запале сказанные, в море еще: «Социализм провалился, капитализм ненавижу - только в безнадежном бою и осталось».

- В безнадежном бою - это песня та? Тогда неправ ты, Лаврентий. Выходит, готов он драться, даже за провальное дело, потому что другого не видит. А что считает его пока безнадежным - так даже мы не знаем, что выйдет в итоге. Но вот что-то выйдет, это я обэщаю!

И товарищ Сталин усмехнулся в усы.

- Еще варианты есть, Лаврентий?

- Чисто теоретически. Убрать Хрущева, который, допустим, сделает в будущем что-то неугодное нашим потомкам.

- Зачем так сложно? Нет человека - нет проблемы.

- Чтоб другие не продолжили.

- А какая у Никитки сейчас политика, чтоб ее кто-то продолжил после него? Я его знаю с тех пор еще, как он вместе с Наденькой Аллилуевой в Промышленной академии в секретарях ходил. И все, что гости наши про него рассказали, чрезвычайно на него похоже. Как он там, кстати?

- Недоволен. Уже замечен в разговоре, который вполне можно трактовать по пятьдесят восьмой. Встретил на новом месте знакомого, еще с Украины, выпили, посидели. Рапорт от местных товарищей у меня, со всеми подробностями. Уже можно брать, и дальше по закону.

- Я сказал - не спеши, Лаврентий! Пусть посидит в своем Ашхабаде, поплачется в жилетку еще кому. Пусть сеть сплетет, заговор составит - посмотрим, кто тут у нас товарищем Сталиным недоволен! А уж когда созреет… Главное к армейским его не подпускать: не хватало нам еще какой-нибудь штаб ПВО штурмом брать, в войну! И чтоб он с твоими там не стакнулся.

- Это вряд ли!

- Знаешь, Лаврентий, человек обычно другого обвиняет в том, к чему сам склонен. А судя по тому, что он свои пасквили мемуарные в Англии публиковал… Не удивлюсь, если возле него и настоящие английские шпионы окажутся. За этим тоже следи!

- Так точно, товарищ Сталин.

- Диалектика, Лаврентий. Ничего не бывает даром. Вот гости наши хорошо нам помогли. А я вот думаю сейчас: что будет, если все узнают. Ведь тогда возможно все, вплоть до союза всех против нас! В мире слабым диктуют, сильных уважают. Когда мы разобьем Гитлера, нам придется быть готовыми защищать себя. Завтра ты будешь подробно ставить задачу комиссии, в Молотовск. Мне нужно, чтобы они оценили перспективу. Нам будет нужен еще один центр кораблестроения на Севере. Ленинград в блокаде, там все разрушено, да и тесновато будет, если мы хотим принципиально новый завод. Металл из Череповца, с Урала везти до Архангельска даже ближе. И научная база в Ленинграде. И беломорский канал с Балтики. И безлюдные места, что тоже важно. И легче оборонять. Есть мнение, что именно там будет строиться наш атомный флот. Пусть эти ответственные товарищи продумают, прикинут, пока предварительно, затраты и сроки, чтобы можно было начать раньше. Какое-то оборудование можем заказать у союзников, какое-то возьмем у немцев как трофеи. Может быть, имеет смысл первым заложить на верфи не субмарину, а ледокол - чтобы отработать машинную установку. Тем более что свободное и круглогодичное мореплавание по нашей Арктике - это важнейшая и оборонная, и хозяйственная задача. Это будет, Лаврентий. А пока для тебя главная задача - обеспечить внедрение достижений потомков и в то же время соблюсти абсолютную секретность. Не допустить утечки информации - даже теоретически! Сурово спрашивай за это со своих, Лаврентий, и помни, что я так же спрошу с тебя!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});