Ледниковый щит и люди на нем - Джемс Скотт

Прекрасный этюд в сине-серо-белых тонах, когда мы вернулись; внизу в сумеречном свете расстилался наш фьорд.

Мои собаки не перерезали [перегрызли] ни одного постромка единственная упряжка, которая вела себя так хорошо.

29 октября, среда. Чепмен. Подъем в 4.30. Исключительно звездное утро. Сириус очень ярко сияет как раз над покрытыми снегом горами у Базового лагеря, а пояс Ориона стоит высоко в небе. Снизу с берега через правильные промежутки времени доносился хриплый лай песца. Как только достаточно рассвело, четыре человека потащили груз вверх, чтобы приступить к работе на "Пугале".

Уэйджер. Вечер холодный, и снова на закате в течение часа розовый снег, а затем, когда мы спускались по леднику, прекрасные сине-серые тона. Это первый раз, что мы можем осмотреться [возвращаясь после доставки наверх половины груза].

30 октября, четверг. Уэйджер. Проснулся около 2 часов ночи и услышал, как вдали завывал ветер, хотя до палаток не долетало ни малейшего дуновения. Эти шквалы носят исключительно местный характер, как "хельм"28 в Эденсайде29. В 3.30 порывы ветра достигли до нас; Стев вышел и наложил побольше камней вокруг палатки. В 4 часа не встал, так как ветер был очень сильный. К 6 часам он совершенно стих. Маленькое перистое облачко, окрашенное зарей в розовый цвет, а над морем почти все время облачная пелена. Раймил поднялся на ледник и сообщил, что груз сильно раскидан, но ничего, по-видимому, не пропало.

После завтрака, сняв палатки, приступили к увязыванию последних двух нарт. Я пошел посмотреть, не занесло ли что-нибудь в пещеру под боковым склоном ледника, где мы уже находили всякую всячину, и подобрал там десятилитровый бидон с керосином и вещевой мешок. Собак Стева хватало на пять минут, а затем они желали отдохнуть. Собаки Лемона, даже та, что кусается, работали гораздо лучше, чем кто-либо из нас ожидал.

К тому времени как мы достигли "Пугала", началась метель.

Стефенсон. Метель разыгралась; сухой мелкий снег проникал повсюду - в карманы, ящики и нам за шиворот. Было очень холодно, ресницы у нас заиндевели, и мы ничего не видели. Шерстяные шлемы замерзли, на бровях и подбородке образовались ледяные наросты. Необходимо было разбить палатку; адская работа. Небольшой перерыв, пока я подстригал Уэйджеру бороду, так как он обнаружил, что она слишком длинная и обледеневает. Все же мы палатку поставили и занесли в нее вещевые мешки. Затем мне пришлось нарезать немного пеммикана для моих собак, по полкилограмма на каждую. Но когда я добрался до нарт, то увидел лишь какие-то бугорки на снегу, так как собак совершенно засыпало. Поэтому мне ничего не оставалось, как сунуть пеммикан в снег перед самыми их мордами - предварительно попытавшись запихать его им в хвост...

Уэйджер. Мы сварили суп из жирного пеммикана, гороховой муки и плазмона30. Выпили по кружке чаю и все же испытывали отчаянную жажду. Как только вы согреетесь, жажда становится поистине невыносимой. Мы оставили примус некоторое время реветь и старались хоть немного просушить драповые куртки; часть водяного пара уходила, вероятно, через вентилятор вверху палатки, но, думается мне, очень небольшая. Стоило нам погасить примус, как стены покрылись инеем.

Сразу после заката солнца луна тоже стала заходить и сквозь метель была темно-розовой. Яркое северное сияние дало нам возможность закончить укладку камней вокруг палатки. В течение последних ночей у нижнего края занавеса северного сияния мы видели не только бледно-желтые и желтые краски, но и другие - пурпурные и красные.

31 октября. Стефенсон. Встал в 4.30 утра и позавтракал - как всегда, тарелка овсянки, галета и какое-нибудь питье. Когда я вышел из палатки, стояла еще звездная ночь, но достаточно светлая, чтобы видеть.

Уэйджер. Утро безветренное, а наличие или отсутствие ветра определяет наши перспективы на день. Снова несколько высоких перистых облаков окрасились на заре в розовый цвет.

День потратили на доставку грузов вверх по склону "Пугала". Семеро из нас проработали весь день и сделали только пять рейсов. Всякий раз приходилось прибегать к блоку и талям. С ними работа идет медленно, но не так утомительна. Мои собаки тянут охотно, но они слабые, а у старого Федерсона сильно распухло плечо, и теперь от него никакого толка. Стев и я разбили палатку на том же месте, что и накануне. Все остальные, за исключением участников вспомогательной группы, находятся на вершине "Пугала". У меня опять болит от холода палец на ноге, но надеюсь, что он не отморожен по-настоящему.

Написал письмо папе с указаниями, как распорядиться моей страховкой; если я погибну, свалившись в трещину, - что мало вероятно.

Чепмен. Сегодня собаки Лемона, оставшись на несколько минут одни на вершине "Пугала", набросились на мешок с пеммиканом, лежавший на нартах; они съели больше десяти килограммов.

1 ноября, суббота. Курто. Ночью Милли ощенилась, хотя специалисты отрицали такую возможность. Она как-то умудрилась освободиться от упряжи и устроила себе ямку в снегу. Меркайок перегрыз [свои постромки], и поймать его не удалось; в результате у меня осталось пять собак, из которых только четыре на что-то годились. Застревали на малейшем бугорке. Пришлось тащить в основном самому. Оч. тяжелая работа. Перетащил грузы почти на полтора километра за трещины, дорога хорошая, прекрасно прокатился с пустыми нартами обратно в лагерь... Собаки Лемона убежали вниз с нартами, на которых лежал радиопередатчик; нарты перевернулись. Будет большой удачей, если передатчик окажется в порядке, когда мы доберемся до станции "Ледниковый щит".

Уэйджер. У Федерсона, моей собаки, гноящаяся рана на плече, вызвавшая образование прескверной опухоли. Мы привязали его к камням, но не успели пройти несколько шагов, как он перегрыз ремень и, ковыляя, догнал нас. Прежде он никогда не перекусывал постромок, но теперь решил, по-видимому, во что бы то ни стало следовать за старым Сортом.

Время от времени проглядывало солнце, и дорога оказалась лучше, чем в последний раз, когда мы здесь были [с первой половиной грузов], так как снег заполнил значительную часть впадин. Тем не менее нарты трижды опрокинулись. Наскоро позавтракал вместе с тремя остальными [вспомогательная группа], у которых осталось очень мало продуктов. Они предполагали покинуть нас три дня назад.

Мои собаки - теперь их осталось четыре лайки и Сорт - тянули хорошо, но беда в том, что их не только мало - лайки малорослы. Миновали место, находившееся несколько в стороне от обычного пути, где они [Курто и Чепмен] опрокинулись, и достигли склона ниже трещин. Там Стев и еще два человека принялись устанавливать нашу палатку, а Раймил и я продолжали прокладывать дорогу через трещины. Наметить точный маршрут по этой местности очень трудно, так как при различном положении солнца тени, отмечающие неровности и трещины, перемещаются. Раймил шел очень осторожно, нащупывая палкой края каждой трещины, прежде чем через нее перешагнуть. Он исключительно вынослив, но все же ему пришлось повернуть назад, не дойдя до конца. Тогда отправились Стев и я; мы без особого труда миновали трещины и перебрались через холм, откуда была видна соседняя долина.

Стефенсон. Какое удивительное чувство товарищества возникает, когда движешься в связке при подобных обстоятельствах. Один из нас часто проваливался по колени в снег - но мы установили местоположение всех глубоких трещин, нащупывая и обходя их. Опасные трещины тянутся всего метров на 800. Затем дорога до Большого флага и дальше прямо на северо-восток к С. Л. Щ. вполне приличная. Отметили флагами путь через трещины и вернулись в наш лагерь как раз к наступлению темноты. Мы находимся теперь на высоте около 900 метров, и перед нами раскрывается чудесная панорама берега и фьордов. Ночь ясная и лунная; поверхность снега сверкает ледяным блеском, придающим ей фантастический вид... Надеюсь, мои собаки сегодня будут вести себя лучше. Прошлой ночью они непрерывно выли чуть не целый час, а утром я обнаружил, что пять из них перегрызли постромки. Это означает узлы, пока у меня не найдется времени сшить постромки, и еще бoльшие осложнения при запряжке, когда и без того путаешься в ремнях. Мои собаки - веселые славные животные и обычно тянут хорошо, но иногда бывают самыми несносными созданиями на земле и могут свести с ума. За ними водится обыкновение тянуть хорошо, пока они не достигнут вершины какого-нибудь незначительного подъема. Тогда они садятся и удивляются, почему вы сами не тянете нарты дальше. Или же, как только вы распутаете постромки, они решают подраться и сейчас же превращаются в восхитительный сплошной клубок. Нужно быть исключительно терпеливым человеком, чтобы ни разу не потерять хладнокровия из-за собак. Сегодня утром нам был приготовлен сюрприз в виде нового помета щенков, которых вспомогательная партия заберет с собой. [Об этих же щенках упоминает Курто.]