Святой великомученик Георгий Победоносец - Анна Маркова

Таким-то образом исцеленный юноша тот, испросив молитву и прощение у блаженного Софрония, приступил к своему занятию, благодаря Бога и угодника Его, святого великомученика Георгия [1, с. 63–66].

Чудо с конем, пожертвованном воином святому Георгию

Некий всадник прибыл в город Лидду в то время, когда тысячи воинов собрались там перед отправкой в поход. Всадник подъехал к храму великомученика Георгия, вошел в него и обратился с речью к образу святого, написанному на мраморной колонне:

– Поручаю тебе, исповедник Георгий, и себя, и моего коня. Избавь нас твоими молитвами от всех опасностей войны. Если мы, по милости Божией, невредимыми благополучно возвратимся из похода, то я обещаю преподнести тебе в дар моего коня, которого я очень люблю.

Помолившись так перед иконой святого Георгия, воин вышел из храма и со своими товарищами отправился в поход. Множество воинов погибли в этой кровопролитной войне. А наш всадник остался цел и невредим благодаря предстательству святого Георгия. Не пострадал и его конь. После тяжелого и опасного похода, всадник на своем любимом коне вернулся в Лиду. Он с радостью вошел в храм, где находился образ святого Георгия и принес с собой золото:

– Святой исповедник, – обратился воин к великомученику Георгию на иконе, – я воздаю благодарность Вечному Богу, Который, по твоему заступничеству и молитве, уберег меня от всех опасностей войны и вернул живым. За это я принес тебе двадцать солидов золота – столько стоит мой конь, которого я обещал пожертвовать тебе.

И воин, преклонив колени, положил деньги к иконе у ног святого, ибо любил своего коня больше золота. Затем он вышел из храма и сел на коня, но не смог сдвинуться с места. Тогда всадник слез с коня, снова вошел в храм, пожертвовал еще десять солидов и сказал:

– Святой исповедник, во время кровопролитной войны ты был добр и милостив ко мне, коннику, но теперь, как я вижу, ты суров и требователен к исполнению данного мной обета. Я добавил тебе десять солидов, дабы ты был благосклонен и разрешил мне оставить коня, которого я очень люблю.

Воин вышел из церкви и снова взобрался на коня. Он принуждал его двинуться, но конь как вкопанный стоял на месте. Что же дальше? Всадник влезал и слезал с коня еще три раза. Он приносил в храм по десять солидов, пока число пожертвованных золотых монет не достигло шестидесяти, и обращался к святому Георгию, благодаря его за человеколюбие и надежную защиту в походе, но сетуя на суровость и несговорчивость святого в выкупе коня. Однако всякий раз он возвращался к неподвижному коню и никаким понуждением не мог сдвинуть его с места. Наконец всадник понял, как он должен поступить, и обратился к святому великомученику:

– Святой исповедник, теперь я точно знаю твою волю. Итак, все золото, то есть шестьдесят солидов, я приношу тебе в дар. Возьми и моего коня, которого я прежде обещал пожертвовать тебе за благополучное возвращение из похода.

Воин вышел из храма, и конь, который только что стоял неподвижно, легко последовал за ним к иконе великомученика. Так всадник подтвердил свое дарение святому исповеднику и удалился, радуясь и славя Христа. [3, с. 37–39].

Чудесное освобождение из плена

На острове Митилен был храм, великий и славный, созданный в честь святого великомученика Георгия. Жители этого острова имели благочестивый обычай: в день памяти святого мученика собираться в этом храме для общего торжественного чествования святого Георгия. Об этом узнали агаряне, жившие на острове Крит, которые однажды вечером и напали на то место. Те из христиан, которые были вне храма, спаслись бегством от рук агарян; находившиеся же в храме были взяты агарянами и отведены в плен. В числе этих последних был взят в плен и один юноша-христианин, который был отведен на остров Крит и взят начальником агарян к себе в услужение.

Родители этого юноши, хотя и лишились сына своего, однако не изменили своему благочестивому обычаю: когда наступил годовой праздник памяти святого мученика, они отправились в храм для молебствия святому мученику, а потом устроили у себя дома пиршество в честь и память святого Георгия. Когда гости начали уже собираться на пиршество, мать того плененного юноши, придя в храм (бывший неподалеку от ее дома), со слезами упала здесь на колени и горячо молила святого – избавить сына ее из плена судьбами, какими самому святому было ведомо. Ее горячая молитва была услышана. Когда она, окончив свою молитву, возвратилась к гостям на пиршество, то в тот момент, когда муж ее, призвав молитвенно святого великомученика и восхвалив его, как помощника и заступника, уже собирался чествовать гостей, и виночерпии уже стояли наготове, вдруг в это мгновение юноша тот был взят святым Георгием из места пленения своего и принесен в дом его родителей; при этом юноша держал в руке своей сосуд с вином, которое и предлагал матери своей. Оказалось, что в эту минуту юноша тот, находясь на Крите, прислуживал начальнику агарян, вкушавшему пищу, и уже приготовился подать ему вино, как внезапно, подобно древнему Аввакуму, был восхищен на воздух и перенесен на остров Митилен с сосудом, наполненным вином. Все, сидевшие за столом, увидев юношу того, сильно изумились и в один голос спросили его:

– Где ты был, откуда пришел и каким образом оказался здесь?

Он же ответил им:

– Я наполнил этот сосуд вином, чтобы подать его моему начальнику. Но в это мгновение был внезапно взят каким-то славным мужем, сидевшим на коне, который посадил меня также на коня. Одною рукою я держался за пояс этого мужа, а в другой я держал вот этот сосуд с вином и потом оказался здесь, как вы видите сами.

Услышав это, все удивились о столь преславном чуде и, встав из-за стола, воздали благодарение Богу и Его угоднику, святому великомученику Георгию. [1, с. 45–48].

Подобное же чудо, произошедшее с сыном священника

Подобное этому чуду рассказал также и Косма-монах:

– В царствование греческого царя Василия (я был тогда еще юношей) начальник мой, воевода, у которого я служил, был послан царем на остров Кипр. Придя сюда, мы услышали повесть о чуде, сотворенном святым великомучеником Георгием в храме, созданном во славу и честь его имени, в день праздника его, именно: сын священника, служившего в этом храме, был пленен сарацинами – ныне же, в день памяти святого Георгия, оказался близ отца своего во время совершение литургии. Воевода, призвав к себе упомянутого священника и сына его, спросил последнего:

– Каким образом ты спасся от сарацин?

Юноша же тот рассказал о себе следующее:

– Богу благоугодно было, чтобы святой Георгий освободил меня. Я же сам не знаю, каким образом я пришел сюда; знаю только, что я находился в плену уже третий год. Меня послал однажды отец мой на корабле сделать некоторые закупки вместе с несколькими спутниками. Но на нас напали сарацины, пленили нас всех и отвели меня в Палестину (в это время Иерусалим и вся вообще Палестина уже находились в руках сарацин). Здесь я служил, – повествовал юноша, – моему господину три года; нынче вот уже восемнадцатый день, как господин мой приказал мне принести его постель в баню, намереваясь здесь мыться. Когда же он вымылся, то сказал мне:

– Не принес ли ты мне напитка, чтобы я испил его?

Я же сказал ему (повествует юноша):

– Нет, не принес, господин мой.

Он же уже намеревался меня ударить, но я, избежав его рук, направился в дом госпожи моей и, взяв у нее сосуд с тем напитком, возвращался уже в баню, к господину своему. Дорога, по которой я шел, пролегала мимо храма христианского, в котором в это время совершалась божественная литургия. Я слышал кондак, который пели святому Георгию: «возделан от Бога показался еси». Пение это тронуло меня до слез, и я сказал от глубины сердца:

– Святой великомученик Георгий! Неужели до Бога и до тебя не дошли воздыхания отца моего? Неужели ты презришь слезы его, которые он проливает в храме, посвященном твоему имени, умоляя тебя за меня, дабы ты спас меня от этого плена и избавил меня от этого рабства?

Оказав это, я пошел в баню. Господин мой, увидав слезы на моих глазах, начал бранить меня и с гневом сказал мне:

– Налей мне напитка этого.

Я налил напитка в сосуд. Потом господин сказал мне:

– Прибавь еще немного.

Когда я взял сосуд, чтобы из него налить напитка, мне показалось, что я начинаю плохо видеть своего господина. Я воскликнул:

– Господин, я не вижу!

В это время меня восхитила от земли какая-то сила, и потому я уже не слыхал, что говорил мне господин мой, но услышал пение сих слов: «Един свят, един Господь Иисус Христос, во славу Бога Отца. Аминь». Тотчас я увидел себя в алтаре, увидел также и отца моего, державшего в руках своих святой потир и говорившего церковным служителям:

– Дайте напитка.

Стоя около отца, я хотел было влить напиток, который был у меня в руках, во святой потир, потому что в то самое мгновение, когда я был в бане и стоял около сарацина, держа в руке своей сосуд с напитком, в это же мгновение я внезапно оказался в алтаре вблизи своего отца, совершавшего литургию. Отец мой, посмотрев на меня, спросил сослужащих: