Закон Кремля - Силлов Дмитрий Олегович sillov

Но меня все это не трогало. Насмотрелся в те дни, когда мотался по разрушенной столице, преследуя какие-то цели, о которых уже и позабыл слегка, – старые проблемы смазываются в памяти под пулеметной очередью новых, которые в моей жизни, похоже, никогда не закончатся.

Я шел по разрушенному городу и думал о том, что увидел сегодня утром. Нет, не о псионике, который влез в мои мозги, раскопал там старые воспоминания, а потом натянул на себя чужой образ – сделал так, чтобы я увидел то, что втайне очень желал увидеть. Причем втайне от себя. Есть у меня одна удивительная способность – я быстро забываю то, что мне не требуется. Наверно, просто мой организм не любит, чтобы на чердаке скапливался лишний хлам, и довольно быстро вышвыривает его оттуда, чтоб не захламлять полезное пространство.

Вот и образ Марии потускнел за то время, что я ее не видел, стал блеклым, расплывчатым. Я был уверен, что уже не помню ее лица, тем более что в последнюю нашу встречу она уже была не человеком, а монстром, в которого ее превратила эта вселенная…

Но псионик напомнила. Вытащила из затаенных уголков памяти и ткнула меня носом – на, мол, получай то, чего больше всего на свете желаешь. Вернее, ту.

Нет. Бред крысособачий. Мария выбрала другого – и это только ее решение. Значит, так тому и быть. А то, что осталось во мне от старого чувства, так это, думаю, не что иное, как уязвленное самолюбие: как же, не меня выбрала, а здоровенного кремлевского дружинника, из тех сверхлюдей, которых специально вывели до Последней войны! Эти совершенные биологические боевые машины с эталонными лицами, словно вырезанными из камня, любую девчонку с ума сведут – так что ничего удивительного.

Впрочем, как я понимаю, вряд ли что-то путное из той любви вышло. Мария превратилась в чудовище, дружинник Данила поклялся ее найти и защищать всеми силами, а если потребуется – и жизнь за нее отдать. Им, дружинникам, это запросто, их на то и программировали, чтоб обороняли до последней капли крови то, что прикажут оборонять.

Я усмехнулся своим мыслям. Ну да, сейчас во мне вновь говорит обида самца, от которого самка ушла к другому. Глупо. Давно пора уже отпустить старые чувства и воспоминания. Да я и был уверен, что отпустил, если б не сегодняшнее утро…

Так я и шел себе вперед, гоняя невеселые мысли. Но Москва, пережившая ядерную войну и последующее нашествие вражеской армии, не лучшее место для неспешных прогулок. О чем мне напомнили довольно быстро.

– Хомо! – раздался рык из-за полуобвалившейся стены дома, и я еле увернулся от обломка бетона, пущенного мне в голову с нечеловеческой силой.

– Хитрый хомо! – рыкнули с другой стороны улицы, и на этот раз мне пришлось упасть и перекатиться, иначе б две стальные арматурины, пущенные на манер копий, проткнули меня насквозь.

Ясно, чего ж тут неясного. Это были нео, человекообразные, гориллоподобные и вполне себе разумные обитатели этих мест. «Новые люди», как они себя называли, – а по мне, так не новые, а вполне обычные, в результате мутаций деградировавшие до наших лохматых пещерных предков, от которых им досталась силища и ловкость. При этом они практически полностью сохранили человеческий разум и речь, в результате превратившись в совершенное биологическое оружие.

И сейчас эти твари банально на меня охотились. Организовали засаду по обе стороны неширокой улицы, и если бы я еще пару секунд поразмышлял об оставшейся в прошлом неразделенной любви, мой теплый труп уже б тащили к костру для прожарки с последующим поеданием свежатинки.

Плохо было то, что я нападающих не видел. Слева вдоль улицы тянулась череда полуразрушенных зданий с черными проемами выбитых окон, справа то же самое. Хуже нет, когда противник в курсе твоего местонахождения, а ты понятия не имеешь ни о его дислокации, ни о численности нападающих…

От кирпича, летящего в затылок, я увернулся чисто на интуиции и даже успел выстрелить по тени, мелькнувшей в черном провале окна. Которую задел, судя по хриплому взвизгу, но не убил.

Что изрядно разозлило нападающих.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Не убивать! Живым брать! – взревел кто-то внутри здания, и эхо гулко отразилось от стен, усилив зловещий эффект приказа. Значит, не только кушать собираются, но перед этим еще и помучить. Хреново.

И я рванул вдоль улицы, «качая маятник», то есть бросаясь из стороны в сторону, чтобы тем, кто собирается меня оглушить, метнув дубину или обломок подоконника, было сложнее в меня попасть.

Увы, я жестоко ошибся, недооценив своих противников, которые именно этого и добивались.

Внезапно сверху раздалось громкое:

– Давай!

И на меня упала сеть, состоящая из тончайших, практически невидимых нитей. По ходу, нео натянули ее между домами, и когда я пробегал под ней, синхронно отпустили.

Для бегущего человека такой неожиданный сюрприз – вещь неприятная. Естественно, я моментально запутался и, не успев затормозить, упал, вдобавок «Вал» чуть не выронил. Хотя он мне ничем не помог. Обмотанный сетью ствол особо не повернешь, а нео уже неслись ко мне со всех сторон огромными прыжками. Всех мне точно не завалить, а два-три убитых сородича серьезно разозлят остальных, за что меня наверняка прям на месте разорвут.

Мелькнула, конечно, мысль воспользоваться «Бритвой», по-прежнему покоившейся у меня в руке, даже кончик клинка немного высунулся из ладони. Разумеется, своим суперножом я бы с сетью справился, но вот с толпой нео – точно нет. Потому оставалось только одно: расслабиться и ждать подходящего шанса.

Что я и сделал.

Через несколько мгновений надо мной нависла толпа мохнатых, экстремально вонючих туш.

– Хомо, – сказала одна из них. – Тощий. Невкусный.

Я прям готов был расцеловать эту обезьянью харю за такие слова. И уже собрался было рассказать ее соплеменникам, что я еще и радиацией отравленный, и что если меня скушать, можно потом на светящийся понос изойти…

Но здоровенный нео, по ходу вожак стаи, безапелляционно заявил:

– Нормальный. Соль есть, крыш-трава есть. Брюхо хомо выпотрошим, травой набьем, солью сверху натрем, на вертеле жарить станем – хорошо будет. Вкусно.

Спорить с вожаком я не стал – и так ясно, что бесполезно. И аргумент насчет моей возможной радиоактивности им точно пофиг будет: если они в Поля Смерти залезают и сидят там, прокачиваются, то наплевать им на сталкера, отравленного Зоной. Сожрут и не почешутся, не такое жрали.

Вожак меж тем нагнулся, дернул нити сети и буквально выковырнул из мелких ячеек мой «Вал»; сопротивляться я даже и не подумал. Толку-то?

Позади вожака раздался скулеж. Громадный нео обернулся.

За ним со скорбной мордой стоял его соплеменник – похоже, тот, кого я подстрелил. В лапе он держал, как мне показалось, кусок окровавленной шерсти величиной с раскрытую ладонь.

– Что? – рявкнул вожак.

– Великий Дрог, – проныл соплеменник. – Этот проклятый хомо, да поразят его небо и облака, да провалится он под землю…

– Короче! – проревел Дрог.

– Этот ничтожный кожаный червяк оторвал мне хвост из своей огненной трубы!

Морда вожака из яростной мгновенно стала глубокомысленно-озадаченной. Видно было, что он серьезно обеспокоен проблемой подчиненного.

– Весь оторвал?

– Весь! – ретиво выкрикнул раненый, горя жаждой мщения.

– Показывай.

Нео повернулся. Ага, вот, значит, кого я подстрелил! Правда, не особо эффективно – лишь полхвоста пуля отмахнула. И кровотечение уже остановилось. Вот же регенерация у этих человекообразных, прям позавидовать можно!

– Врешь ты, Урт, – нахмурил брови вожак. – Оторвал, но не весь. Корешок остался.

Стоявшие рядом соплеменники заухмылялись. Раненый обернулся, на морде растерянность и обида.

– Вот если б задницу совсем оторвал, большой ущерб роду был бы, – продолжал рассуждать Дрог. – Или то, что ниже, тогда совсем беда. А так ты теперь просто бесхвостый обезьян, ничего страшного.

Ага. Значит, друг друга они обезьянами называют – это нормально. А если кто другой такое произнесет – смертельное оскорбление. Часто встречающаяся политика двойных стандартов, причем во многих известных мне мирах.