Возлюби врага своего - Alexandr Weimar

Вторая линия обороны просто кишела русскими, и любая оплошность могла поставить жирную точку на нашей группе. В то время ничего не оставалось, как доверить свою судьбу командиру. Крамер один из тех, кто на этом фронте был не новичком. За все время войны с русскими он не просто изучил национальные повадки. Он был самим русским. Удача всегда была его спутником. Обер— лейтенант в свободное время читал русские газеты, книги и слушал русские пластинки, восхищаясь, величием культуры славян и всегда был в курсе последних событий. Не было того дня, когда бы он, не присутствовал на допросах пленных, которые сдавались в плен десятками и сотнями. Вот эти знания не один раз спасали жизнь нашей группе. Крамеру достаточно было выругаться русским матом, как у «большевиков» сразу же пропадал интерес. Эти слова подобно универсальному паролю имели магическое действие, и почти всегда это беспрепятственно срабатывало.

Так и сегодня, переодевшись в русскую униформу и маскировочные халаты, мы тащили связанного немецкого майора, инсценируя армейскую разведгруппу выходящую из тыла противника. На отклики охранения с требованием пароля, Крамер, словно «Везувий», изрыгал такое количество бранных русских слов, что охрана смеялась. Видя наши уставшие и заросшие щетиной лица и «подсадного майора» со связанными руками нас пропускали в тыл, обеспечивая новым паролем.

Порой мне казалось, что помогает нам Бог. Он прикрывает своей незримой защитой, чтобы вновь и вновь мы возвращались «домой» с огромной удачей.

Пробраться в тыл русских было не самым опасным. Опаснее всего было спрятаться, и выждать нужный момент, чтобы подкравшись как пантера, броситься на врага и в мгновение ока нейтрализовать его. Нам везло – русские подойдя к городу не успели укрепить свои позиции. Только два дня назад в составе трех стрелковых полков и 48 стрелковой бригады они подошли по ротации перед наступлением. Измотанные переходом, а после боями местного значения, «Иваны» продолжали какое— то время еще штурмовать город. Наша авиация работала круглосуточно и имела такое преимущество, что «сталинских соколов» было почти не видать. «Юнкерсы» и «Фокевульфы» висели в воздухе постоянно, сбрасывая на головы большевиков не только бомбы, но и всевозможные бочки и даже куски железных труб. Дьявольским свистом они заставляли «Иванов» прятаться в укрытия. Вот в такой обстановке приходилось делать рейды по тылам большевиков, рискуя попасть в руки подходившего подкрепления, или же нос к носу столкнуться с боевым охранением, которое на лошадях перемещалось вдоль линии фронта.

– Кристиан, ты хочешь получить «Железный крест», – сказал мне обер— лейтенант, что— то высматривая в бинокль.– Давай студент, пришел твой звездный час. Вон гляди, идет какой— то русский по всему видно, что военный. Направляется на передовую!

Крамер, взял меня с собой, а сам двинулся по дороге навстречу, разговаривая со мной по – русски. Я вообще не понимал ни слова, но я играл свою роль, повторяя раз от разу одно слово – Да, которое я выучил почти без акцента. В наших действиях был определенный риск, но тогда мы уповали только на Бога, но и на удачу. В любой момент на дороге мог показаться дозор или проехать машина. Наша вылазка в тыл врага могла закончиться пленением или даже смертью. Хотя я знал, что за спиной были мои товарищи по —оружию и они в любой момент могли броситься на помощь и ввязаться в кровавую драку – нервная дрожь трясла меня как травинку на ветру.

Крамер поравнялся с русским и просто попросил у него прикурить. Я стоял по правую руку, и постанывая делал вид, что ранен.

«Иван» улыбался и даже шутил с Крамером. Он не подозревал, что мы совсем не те за кого выдаем себя. Русский достал мешочек с табаком и, скрутив мне самокрутку, он даже прикурил её для меня, сопереживая за мое «ранение» руки, которое было искусно закамуфлировано бинтами. Продолжая разговор, он расстегнув ширинку, и стал мочиться на обочину дороги. По выражению лица лейтенанта я понял, что этот русский ничего не знает. Он только, что прибыл из госпиталя и направляется в расположение стрелковой роты 334 стрелковой дивизии, которая сосредоточилась севернее города.

Он попрощался и ушел, пожав руку Крамеру.

– Герр обер— лейтенант, почему мы не пленили этого «Ивана»? Удача сама плыла, нам в руки? – спросил я, удивившись с какой легкостью Крамер отказался от добычи.

– Студент, поймать хорошего русского, это как поймать хитрую и умную рыбу. Этот сержант только, что прибыл из госпиталя, он ничего не знает о планируемых мероприятиях, и для нас он никакой пользы абсолютно не представляет.

– Я думал, что мы уже можем возвращаться с «языком».

Я тогда не знал я, что нас впереди ждут такие приключения, которые мне запомнятся на всю жизнь.

– Ты, обер— ефрейтор не спеши! Нам нужен, матерый комиссарище. Желательно, чтобы это был офицер штаба, а не сержант пулеметного взвода. С него как с козла молока.

Я удивился, не поняв славянского юмора. Козлы ведь не дают молока. Лишь после того как Крамер сказал о значении этой поговорки, я засмеялся.

– Да, с козла молока не надоишь. Хорошее выражение.

– Соображаешь, студент! Ты учи русский, нам же предстоит долгая война. Сам видишь – Гитлер, недооценил противника и это только начало нашего кошмара.

В тот момент я уже видел в глазах обер— лейтенанта странное разочарование и даже сожаление. Но шаг был сделан, а обратного пути у нас не было. В его голосе, в его интонации было видно и даже слышно, что он сомневается в победе Германии. Нет— это не была потеря боевого духа. Это было абсолютное знание психологии и повадок противника, с которым он прожил долгие годы. И с которым имел возможность дышать одним воздухом. Это дорого стоило. Русские вопреки всем прогнозам фюрера дрались за каждый дом, за каждую улицу, за каждый метр своей земли. Они умирали сотнями и даже тысячами. И мы чувствовали и знали, что они будут стоять до последнего солдата.

В то время я старался впитать в себя все то, что говорил мне Крамер. Я заворожено смотрел на этого бравого служаку, стараясь постигать нелегкую науку солдатской жизни. Позже эти знания не один раз спасут жизнь мне и моим товарищам. А сейчас, мы лежали в лесу, зарывшись в снег, и ждали своего часа. Пронизывающий до костей ветер нес снежную поземку, которая засыпала нас, скрывая от глаз недремлющего врага. По дороге в сторону линии фронта ехала легковая машина. Свет фар еле освещал дорогу впереди неё.

– Камарады, схема работы прежняя – наш «художник» тяжело ранен и еле передвигает ноги. Ганс, на прикрытие по левому флангу. Уве, идешь с нами. Сценарий банально прост— ты офицер, которого ведет полковая разведка. Я за старшего – работаем тихо!

Мы вышли метров за двести перед русской машиной. Впереди нас еле переставляя ноги шел Уве. Он бесподобно играл пленного офицера, скрывая под шинелью заряженный «Р— 38». Следом за ним, изображая советских разведчиков, шли мы с Крамером, держа на мушке «подсадную утку». Я артистично ковылял, опираясь на импровизированный костыль. Это было необходимо, чтобы вызвать в душе «собратьев» сострадание. Наше оружие было наготове и нам было неизвестно, что на уме у того, кто ехал в машине. Когда легковушка подъехала к нам ближе, лейтенант поднял руку. Машина остановилась. Из открытой двери автомобиля показалась голова водителя, который спросил:

– Вы кто?

Обер— лейтенант Крамер, сказал чисто по— русски:

– Капитан Сергачев, полковой разведка 360— й стрелковой дивизии. Мы ведем немецкого языка в штаб. Во время выхода из немецкого тыла, «Фрицы» ранили молодого лейтенанта в ногу и руку. Ему срочно необходима перевязка. Он потерял много крови.

Внутри машины кто— то зашевелился. Водитель спросил разрешения и вышел на улицу. Уве, выстрелил из «Вальтера» шоферу в лицо. Кровь фонтаном вместе с мозгами брызнула на снег. Солдат умер мгновенно и повалился на дорогу, дергая ногами в смертельных конвульсиях. Обер— лейтенант Крамер, направив автомат на майора. Животный ужас охватил офицера штаба, и он беспрекословно подчинился. Вместе с Мартином Лидке я стянул убитого «Ивана» в кювет и присыпал снегом. На это ушло не более двадцати секунд.

– Студент, в машину за руль, – проорал мне Крамер.

Я запрыгнул в машину.

– Слушай внимательно Кристиан. От этого зависит, прорвемся мы или нет. Ты ведешь машину, я отвечаю на все вопросы охранения. Молчи и ничего не говори.

– Мы что едем к линии фронта в город, – спросил я командира.

– Нет, студент, мы идем пешком и тащим за собой майора. Ты хочешь чтобы «Иваны» шли за нами на лыжах, чтобы отбить эту жирную русскую свинью?

Я знал, что вся местность вокруг города набита русскими. Здесь было сосредоточено, столько войск, что прорваться через линию фронта не представлялось возможным, но я верил командиру.