С милым рай в шалаше, или Место жительства на счастье не влияет - КоваЛенка

пора возвращаться в деревню к бабушке. После этих слов я расстраиваюсь. Это вечер очередного свидания. Мы стоим на остановке в ожидании автобуса, на котором я уеду домой.

– Будешь скучать?

– Ну, конечно, я буду скучать. Неужели по мне незаметно, что я расстроилась, хотя ты ещё не уехал, а только собираешься? – возмущаюсь я.

– Заметно. Ну ты, главное, жди, и я вернусь, чтобы увидеть тебя.

– Жди меня, и я вернусь. Только очень жди, – цитирую я известные строчки из стихотворения.

– Именно так, – мягко улыбается парень.

– Я боюсь, – тихо говорю я.

– Чего именно?

– Того, что история повторится: ты сейчас уедешь и пропадёшь на неизвестное количество времени… – начинаю я. Данил берёт меня за руку, подтягивает к себе поближе, кладёт свои руки мне на плечи, сцепив пальцы в замок за моим затылком и, заглянув в глаза, заверяет:

– Я буду каждый день звонить тебе. Я буду звонить так часто, что в какой-то момент ты начнёшь думать: "Да как же он надоел своими звонками!". Даже если со мной что-то случится, я найду способ позвонить тебе с того света. Договорились?

– Нет! – вскрикиваю я и уже спокойнее добавляю. – Давай обойдёмся без того света? Давай с тобой ничего не случится, хорошо?

– Хорошо, – легко соглашается парень. Я с облегчением выдыхаю, и мы смеёмся.

***

В ту же ночь Данил садится в такси и уезжает, перед отъездом прислав мне сообщение:

"Будь умничкой. Жди. Время пролетит быстро. А я буду звонить."

И я жду. Считаю дни, не выпускаю из рук телефон, отвечая на звонок практически в первую же секунду. Мы переписываемся, когда я в школе и часами болтаем по телефону, стоит мне покинуть стены учебного заведения, и я даже иногда удивляюсь, как это возможно. Но, когда я задаю этот вопрос, Данил говорит мне, что он в наушниках, а телефон в кармане, и таким образом он одновременно занимается делами и говорит со мной, совмещая полезное с приятным. Я подхватываю эту идею, и общение становится проще и веселей.

Я учусь, помогаю маме в магазине, в выходные гуляю с подругой. Через две недели после начала занятий в школе, мы отмечаем день рождения подруги походом в кафе, а потом полночи носимся на мётлах над городом, пугая летучих мышей. По вечерам я также увлечённо читаю книги, стараясь не зачитываться допоздна. И неизменно через день занимаюсь спортом и, глядя на себя в зеркало, я довольна результатом. Так проходит два месяца.

Намечается выходной день, и я планирую как следует выспаться, поэтому ложусь спать, как только мы с Данилом желаем друг другу спокойной ночи. Через некоторое время я просыпаюсь от какого-то звука и теперь лежу, прислушиваясь и пытаясь понять, что это было. Так ничего и не услышав, я переворачиваюсь на другой бок и готовлюсь снова заснуть, когда звук снова повторяется. Хруст. Как будто кто-то грызёт сухарик. Сухарик?!

Я подскакиваю на кровати и щёлкаю пальцами, включая свет. В моей сумке со школьными принадлежностями лежит открытая пачка сухариков, которые сейчас кто-то нагло поедает. Я поднимаю с пола комнатный тапок и подкрадываюсь к сумке, держа своё хлипкое оружие вытянутой вперёд рукой, наклоняюсь над сумкой и тяну молнию. Хруст прекращается. Я замираю, потом распахиваю сумку и, резко перевернув её, вытряхиваю содержимое на пол…

Огласив визгом, переходящим на ультразвук, весь дом, я вскакиваю на свою кровать. Через несколько секунд дверь распахивается, и в комнату вбегает мама в ночной пижаме. В одной руке она зажимает скалку, на пальцах другой руки мерцает, готовая сорваться в любой момент, молния. Увидев выпотрошенную сумку, мама не сразу замечает меня, распластанную по стене на кровати. Потом она поворачивает голову и наконец видит меня.

– И как это понимать? – спрашивает мама, дрожащей рукой опуская своё оружие и убирая молнию.

– М-мышь, – заикаясь, выдавливаю я.

– Ё-олка, ну сколько можно? Это всего лишь мышь, а не тигр, – вздыхает мама. Она устало трёт глаза правой рукой, переложив в левую руку своё не пригодившееся оружие. – Слезай, горе ты моё луковое. И кстати, где Муська?

– Она ушла на улицу, – отвечаю я.

Я сползаю по стенке на кровать и аккуратно спускаю дрожащие ноги на пол. Встаю и подхожу к сумке, чтобы собрать всё, что вытряхнула из неё. Мышонок – а это был именно он – не выдержавший звуковой атаки, отключился прям рядом с сумкой, да там и остался лежать. И сейчас, наклонившись, я снова вижу его.

Не давая мне повторить оперное исполнение, мама отбирает у меня тапок, который, оказывается, я ещё держу в руке, и подцепив этим тапком мышонка, уходит.

Я собираю свои вещи обратно в сумку, пакетик с сухариками брезгливо бросаю в мусор, забираюсь под одеяло почти с головой и щёлкаю пальцами, гася свет.

***

Утром меня будит телефонный звонок. Не глядя на экран, я отвечаю на вызов сонным голосом.

– Привет, малыш! Ты спишь,что ли? – спрашивает ставший уже родным голос.

– Привет, солнышко. У меня сегодня выходной, – отвечаю я и, не удержавшись, зеваю.

– Ну вот, а я думал, мы увидимся, – с улыбкой говорит Данил. До сонного мозга не сразу доходит смысл сказанного, а потом я подскакиваю на кровати:

– Ты приехал?! Правда? – не веря своим ушам, спрашиваю я, с трудом сдерживаясь от радостного визга.

– Правда, – смеётся парень. – Ну так что насчёт встречи?

– Спрашиваешь! Конечно, встретимся! Где и когда?

– Я хочу себе новые кроссовки купить, поэтому, если ты не против, давай встретимся возле рынка, скажем, через час, тебе хватит времени?

– М-м, я не против, но лучше давай всё-таки через два часа, – задумчиво тяну я.

***

Через два часа я – в чёрном сарафане с обтягивающим лифом и свободной юбкой, с жёлтыми и красными цветами по подолу, в туфлях-лодочках без каблука и с волосами, собранными в высокий хвост – выхожу из автобуса на остановке возле рынка и принимаюсь рассматривать толпу, выискивая родное лицо.

Вижу его, и губы против воли расползаются в радостной улыбке. Данил приближается, и я по привычке тяну ему руку и поднимаю голову в ожидании приветственного поцелуя в губы, как мы здоровались всегда. Но парень, глянув на мою руку, неожиданно сгребает меня в охапку и обнимает так крепко, что становится трудно дышать, потом чуть ослабляет хватку и, не успеваю я опомниться, … целует.

Это не похоже на те лёгкие касания губ, что были раньше. Сейчас Данил целует по-настоящему, отчего я сначала теряюсь, а потом у меня подкашиваются ноги, и я упала бы, если бы не крепкие объятия парня.

Данил отстраняется и как-то странно смотрит на меня, я заливаюсь краской, а он берёт меня за руку и ведёт в рыночные ряды.

Вопреки моим ожиданиям, мы проходим мимо всех рядов с обувью и сворачиваем в тихий закуток,