База 211 НОВЫЙ ГИПЕРИОН - Кир Неизвестный

зонами эвакуации.

На другом конце, за поворотом коридора, хлопнула дверь, раскрывая вошедшего. Потом еще раз и еще. Судя по звукам – вошедших было несколько. Внезапно заткнулась сирена, но вместо неё проник пульсирующий звук некого механизма, который был очень схож своим биением на сердце. Словно бы станция ожила.

- Давайте, бегом. – Шепотом приказал Андрей, и они бросились, как им показалось туда же, куда, покидая это место, ушел здоровяк, бросивший топор. Это вскоре подтвердилось, когда брошенный инструмент им попался. Андрей попробовал его поднять, но ему удалось только приподнять рукоять. Сразу понял всю бесполезность затеи – теперь стало ясно, как гигант проломил стальную дверь. Но вот что было существенно хуже, если он испугался того, о чем говорила женщина через рупор, то, что тогда грядет? Он старался не думать об этом, решив делить проблемы по мере их поступления.

Но Андрея волновал еще один вопрос, и он все же решился, развернулся в обратную сторону и пошел туда, где все еще хлопала дверь, кого-то впуская. Кавка и Кабрера зашипели на него, призывно замахали руками, требуя возвращения. Отмахнулся от них. Преодолел с полсотни шагов, пока не подошел вплотную к поворачиваемому углом коридору, осторожно выглянул.

Метрах в тридцати от него действительно была дверь, как и все вокруг, металлическая. А возле нее стояли фигуры. Женские. В грязных, перепачканных заскорузлой кровью, некогда белых медицинских халатах. У всех на головах чепчики, такие же грязные. Лица серые, глаза и рот вытянутые в линии, словно у азиатов. В руках большие шприцы. Стоят в нелепых позах и не шевелятся, а вокруг, проедаемые ржой стены, потолок и пол осыпаются рыжей перхотью, и свет постепенно меркнет, пряча в темноте это уродство. И вдруг одна фигура дергается и он с ужасом понимает, что это вовсе не азиаты – у женщин зашиты глаза веки и рот, а все их движения рваные и ломаные, такие же изуродованные, как они сами. Он не стал ждать дальше, ему и так стало понятно, что тут, на этот проклятой станции творилось нечто не поддающиеся разумному объяснению, сумасшедшее, не реальное. И будь проклят этот Марк со своим предложением! Нахер все деньги мира – скорее бежать отсюда! Он нащупал задний карман брюк, в котором болталась пластиковая коробочка с двумя пилюлями – его билет отсюда. Одна с мутагеном медузы, чтобы преодолеть водное пространство, вторая с антидотом.

Бросился обратно, догонять этих двоих, но не нашел тех на прежнем месте, да и кто бы его стал ждать. Бегом преодолел короткое расстояние по, змеёй петляющему, коридору, до следующей двери, осторожно приоткрыл её. Там был такой же коридор, как этот и так же, на правой стороне, блестела матовым пятном, дверь. Он вошел, отсчитал двадцать пять шагов, осторожно, пригнувшись к самому полу, приоткрыл её. Там была такая же лаборатория, как и та, из которой им удалось вырваться. Только тут, в центре, стоял хромом блестевший хирургический стол, вокруг которого стояли женские фигуры, очень похожие на те, что он видел на другом конце и которые его так напугали. На столе лежало тело мужчины, дергалось в конвульсиях, из него темным густым сиропом вытекала кровь. И все так же вокруг – он теперь понял, что это явление было связано с этими «жителями» станции, мохрилась рыжей ржой, разъедавшей металл и все вокруг, осыпалось на пол, укрывало собой все помещение и «людей». А женщины, про себя Андрей уже успел их окрестить «Сестрами Милосердия», запустив руки вовнутрь разрезов в брюшной полости, водили там грязными руками, словно бы что-то ища. В «пациенте» он узнал погибшего Ульмана. И он уже хотел бежать отсюда, прекрасно понимая, что израильтянину уже никак не помочь, как вдруг, резко, словно пропустив несколько промежуточных движений, дернулась одна женская фигура, поворачиваясь к нему лицом, и он разглядел. Разглядел её! Действительно, у неё были зашиты глаза и рот, а вот нос, вернее ноздри, вывернуты самым неестественным образом, и теперь «это» уже не представляло из себя лицо человека, а скорее была маской древнего чудовища. И прежде чем он бросился вон из этой комнаты, он мог бы поклясться, что видел, как сжалась в кулак рука человека, лежавшего на операционном столе.

Он мчался по коридору, стараясь припомнить дорогу, ведущую к аппарели, но пока не узнавал окружавшие его стены. Как назло, нигде не попадалось карты эвакуации, или простого обозначения хода. Он даже не знал, приближался к выходу со станции, или удалялся. Внезапно ощутил укол на шее, и прежде чем упасть без сознания, повернулся на пятках и сквозь наплывающий туман разглядел Эриха, приветственно махавшего пневматическим пистолетом и премерзко улыбавшимся.

Андрей очнулся и обнаружил себя привязанным за ноги и руки к столу. Головой он мог двигать, но это мало помогало - он не в полной мере ощущал свое тело. Рядом сидел человек, в котором Андрей узнал доктор Марка. Увидев, что «пациент» пришел в себя, улыбнулся ему и произнес приветливо:

- Здравствуйте! Приятно снова Вас видеть. И пока ты приходишь в себя, хочу ознакомить со своей философией. – Доктор встал со стула и подошел к инструментальному столу, стал что-то на нем перекладывать. Вокруг них была медицинская чистота, а стальные стены, пол и потолок, оставались стальными и матово отражали световые зайцы. - Ты, наверное, думаешь, что люди бояться очевидного? Боятся всего того, чего боялись на протяжении всей истории человечества, цивилизации? А вот и нет. Люди учатся, узнают в страхах естественное движение природы, законы естества. Теперь никого не испугать сверхъестественным. Глупыми суевериями. Но тогда что боится человек? От чего он может бежать в ужасе? – Доктор Марк на секунду задумался, потом продолжил. – Давай я тебе пленку покажу, ты посмотришь, как было раньше, а потом я открою тебе, как стало сейчас. – Он улыбнулся, обнажая белые зубы, которые выглядели удивительно, словно были подточены на манер клыков. Доктор поднялся и подошел к, хромом блестевшему, столу, на котором возвеличенным куском металла, громоздился древний прибор. Включил. Лампа прожгла светом стекло линзы, на белом материале экрана заплясали пятна. Марк щелкнул выключателем, гася освещение. И сразу, вслед цветным пятнам и бликам, преодолевая сопротивление дерганых полос и помех, появилась картинка. А на ней, человек в белом халате, резиновых перчатках и маской на лице, старательно делал вид незнакомца, но все ещё бывшим доктором Марком. Стоял в окружении пятерых сильных здоровяков, так же в халатах и кого-то силой удерживающих, прижимающих к столу. Появился звук,