Колодцы предков - Иоанна Хмелевская

С уведомлением музейного начальства и милиции он решил пока повременить. Несмотря на все факты, полной уверенности не было, преждевременное разглашение могло только повредить делу. Он решил вести поиски своими силами, что не должно было привести к каким-либо потерям – если сокровище лежало до сих пор, полежит и дальше. А мысль, что он лично и собственноручно может найти и спасти все это...

Пречудеснейшая, дерзкая, небесная мысль горела в его душе и не давала дышать...

* * *

Индюки шагали медленно и величественно, постоянно взрываясь оглушительным бульканьем, не обращая никакого внимания на сигнал и рычание автомобиля. Давить их я побоялась и тащилась за стадом на первой скорости. Сигналила, рычала двигателем и подпихивала бампером их пернатые туши – безрезультатно. Индюки жили своей жизнью и не меняли скорости.

Грунтовая дорога была обсажена деревьями. С одной ее стороны тянулось село, с другой – луга и поля. За полями на горизонте чернел лес. Камыш, торчащий посреди поля, обозначил положение небольшого озерца, пруда или болота. Я могла ненапряженно понаблюдать за пейзажем, поскольку к индюкам подключилось большое стадо гусей, окончательно загородивших путь и исключивших дальнейшее движение. Они выползли из двора впереди и переходили через дорогу, направляясь к лугу.

Где-то рядом, кажется, возле болотца, нашли неопознанный труп, у которого был мой адрес. Правда, не только мой. Таинственные покойник был снабжен адресами почти всей моей семьи, моих родителей и тетки Люцины из Варшавы, моей кузины Лильки из Чешина, ее брата Хенрика из Вроцлава и даже канадским адресом моей второй тетки – Терезы. Кроме этих адресов, записанных на потертой бумажке, покойник не имел ничего. Установить, кем он был при жизни, не удалось.

Естественно, всех нас тщательно и добросовестно допросили. Милиция была настолько любезна, что не настаивала на очной ставке с покойником, а ограничилась соответственно обработанным портретом, на котором труп выглядел живым и нестрашным. Никто из семьи никогда его не видел. Это было ясно до такой степени, что сомнения перестали мучить даже милицию. Труп нашли осенью прошлого года, нам задали пару тысяч вопросов, но так ничего и не выяснили.

В конце тщательного разбирательства, среди других, прозвучал вопрос, говорит ли нам что-нибудь фамилия Менюшко. Мой отец, моя мамуся и я одновременно заявили, что первый раз ее слышим, а моя тетка Люцина задумалась:

– Кажется, я когда-то слышала, – сказала она, пробудив тень надежды на лице капитана милиции. – Так в голове и вертится... Но это касается того времени, когда мне было шестнадцать лет, сомневаюсь, что вам будет интересно. Кроме того, если я где-то и слышала, то все равно не помню.

Капитан посмотрел на нее с нескрываемой неприязнью и отказался от дальнейших расспросов.

Лицо жертвы предъявили и тетке Терезе в Канаде, о чем она уведомила нас письменно, сообщив попутно, что последнее время наблюдается солидный урожай на подозрительных идиотов. Один подозрительный идиот пытался расспрашивать ее о разных предках. Он приходил два раза – незнакомый чужой человек. Другой, независимо от первого, подсовывал ей фотографию парня, похожего на покойника, и утверждал, что она о нем что-то знает. Ничего она не знает и знать не хочет. С людьми, которые так выглядят, она вообще не желает иметь ничего общего.

Мы объяснили ей, тоже письменно, что парень на фотографии похож на покойника неслучайно. Нас сильно заинтриговал первый идиот, который наносил визит за месяц до появления трупа и мог иметь какое-то значение, но про него Тереза тоже ничего не знала. Через пару месяцев она приехала отдыхать в Польшу и загадочное происшествие вновь привело нас в движение. Мы решили выбраться на экскурсию в Волю, чтобы взглянуть на место, которое стало последним пристанищем странного покойника, тем более, что это место было нашей родиной.

Моя мамуся и Люцина очень настаивали на этой поездке, Тереза попеременно то упорно отказывалась, то впадала в боевое настроение. То она не желала слышать о таинственном преступлении, то порывалась все объяснить, раздумывая о том, рассказать ли милиции о навестивших ее подозрительных идиотах или наоборот, тщательно все утаить. Люцина злорадно стращала ее Менюшкой:

– Ты Менюшко знаешь? – добродушно спросила она при первой же встрече вместо приветствия. – Припомни-ка своих старых хахалей, их у тебя хватало. Может, какого Менюшко и найдешь.

Терезу это сильно расстроило, по дороге из аэропорта они чуть не подрались, помешала только теснота автомобиля. Отбившись от Люцины, Тереза открестилась и от Менюшки:

– Отцепись! – яростно протестовала она. – Эта ваша милиция никуда не годится! Я не хочу, чтобы разные трупы носили мой адрес!

– Наши адреса они тоже носят, – примирительно заметила моя мамуся.

– Ваши могут и носить, а мой нет! Ни про каких Менюшек я в жизни не слышала! И слушать не буду, уши заткну! Надо, наконец, все выяснить. Я не хочу, чтобы на мне висели какие-то дурацкие преступления!

– Вот именно, – сказала моя мамуся. – Поехали туда!

– Куда?! На место преступления? Чтоб там и нас задушили? Еще чего!...

Через неделю, использовав изменчивость настроений Терезы, мы поехали посмотреть на место преступления, по непонятной причине связанное адресами с нашей семьей. С собой мы взяли сестру отца, тетю Ядю, которая в глубине души чувствовала себя глубоко обиженной тем фактом, что у покойника не было ее адреса, и живо интересовалась семейной сенсацией. По дороге меня остановила домашняя птица, поэтому я сидела в бездействии за рулем, меланхолично разглядывала сельский пейзаж и не имела ни малейшего понятия о событиях, которые привели меня к этим индюкам, гусям и болоту на лугу...

* * *

Наконец, гуси форсировали дорогу. Я тронулась с места и сразу догнала индюков. Одного удалось отпихнуть в сторону...

– О, господи! – вдруг оживилась моя мамуся. – Смотрите, это же здесь! Не узнаете? Вместо дома стоит коровник, интересно, что здесь случилось...

Я остановилась посреди дороги.

– Последний раз здесь нашли труп, а за сорок пять лет могло случиться и побольше, – ехидно заметила я. – Откуда ты знаешь, что это здесь, если вместо дома стоит коровник?

– Как откуда, все остальное я узнаю! Сеновал тот же самый и двор, и даже пень стоит на том же месте. Вон и развалины видно! Конечно же, это здесь!

– Здесь, – согласилась Люцина из-за моей спины. – Отсюда вылезли эти гуси, это наши, фамильные. Хорошо, что ты ни одного не переехала. Выпусти меня.

Я открыла двери, наклонила на себя спинку сиденья, выпустила Люцину и посмотрела вокруг. Через широко раскрытые ворота был виден большой двор, со всех сторон ограниченный постройками. В глубине, возле сеновала, расположилось что-то вроде конюшни, откуда вместо коня выглядывал трактор. Справа поднималось большое кирпичное здание с довольно странными окнами – слишком большими для коровника и слишком маленькими для жилого дома. Слева от ворот, отделенный от дороги палисадником, стоял красивый новый кирпичный дом с мансардой и балкончиком. В те времена, которые помнила моя мамуся, его наверняка еще не было. Чуть дальше, за гипотетическим хлевом, виднелся небольшой холмик, похожий на развалины, присыпанные землей и поросшие кустарником.

Люцина пошла к воротам, я заглушила двигатель и воцарилась приятная тишина.

– Выходим, что ли? – спросила Тереза и за моей спиной начала выпихивать Ядю.

Из коровника вышел мужчина средних лет, высокий и худой, с красивым спокойным лицом. Он не обратил на нас внимания, поставил под стену вилы и не спеша направился к дому. Люцина вступила во двор, мужчина посмотрел на нее и остановился. Люцина без колебаний подошла к нему:

– Ты Франек, – спокойно сообщила она. – Франек Влукневский, правда?

Мужчина задумчиво уставился на нее и не выразил ни малейшего удивления.

– Да. Это я. А в чем...

Он внезапно замолчал, как будто только теперь обнаружил, что эта абсолютно чужая ему тетка обращается к нему на «ты». Слегка сбитый с толку, он уставился на Люцину и молчал. Люцина радостно захихикала.

– А ты похож на своего отца! А на дядю, кажется, еще больше. Ты удивлен?

– Нет, – меланхолично ответила жертва нападения, – я уже ни чему не удивляюсь. А в чем дело?

Люцина решила слегка смягчить свой фривольный тон:

– Все мы в девичестве Влукневские, – милосердно объяснила она. – А ты наш двоюродный брат...

Она махнула в сторону машины и осознала, что из нее как раз выходит тетя Ядя, происходящая совсем из другой семьи, а на переднем плане, за рулем, торчу я, тоже с другой фамилией.

– Нет, не все, – поспешно поправилась она. – Только три штуки, а эти две – как раз нет. Мы твои двоюродные сестры, ты мог про нас слышать...

Скептически рассматривающий ее мужчина вдруг расцвел.