Детективное агентство Дирка Джентли - Дуглас Адамс

Монах печально покачал головой, завинтил крышку фляги и снова прикрепил ее к седлу. Той небольшой частью своего разума, которая хранила фактическую и логическую информацию, он понимал, что вскоре воды во фляге не останется, а затем не станет и его с лошадью. Лишь вера заставляла его двигаться вперед. Теперь это была вера в ДВЕРЬ.

Он отряхнул розовую пыль со своей грубой одежды и еще какое-то время смотрел, не двигаясь, на камни в ста ярдах от него, чувствуя странную дрожь. Хотя основной сектор его электронного мозга твердо верил в то, что за камнями он найдет дверь, а значит, и путь дальше, другая, малая частица его сознания, подсказывавшая, сколь опасно остаться без воды, напоминала об уже испытанных разочарованиях и посылала слабые, еле ощутимые сигналы тревоги.

Если он решит не искать дверь, откажется увидеть ее, он никогда не избавится от веры в то, что она существует. Эта вера будет магнитом, вечно притягивающим его. На всю его жизнь, вернее, на то короткое время, что ему еще осталось. Так подсказывала та малая частица сознания, что предупреждала экономить воду во фляге.

Если он поступит иначе и все же подойдет к ней, чтобы засвидетельствовать свое почтение, и вдруг увидит, что ее там нет?.. Что тогда?

Лошадь нетерпеливо заржала.

Ответ, в сущности, был прост. Разве в его электронной схеме не заложены все решения этой проблемы, ведь в этом его функция? Что бы там ни было, он будет верить вопреки фактам, иначе какой смысл в вере, для чего она?

Дверь должна быть там, даже если ее там нет.

Монах собрался с духом. Там она или нет, он должен ее найти, потому что дверь – это путь куда-то.

Вместо того чтобы снова сесть на лошадь, он, держа ее под уздцы, повел ее за собой. Путь к двери был недолгим. Монах приближался к ней смиренно, медленным торжественным шагом. Наконец он был у цели. Обогнув выступ, он поднял глаза.

Дверь была там.

Лошадь, следует отметить, тоже выразила сдержанное удивление.

В благоговейном страхе Монах упал на колени. Приготовившись к разочарованию, он не был готов к тому, что дверь будет на месте. Он смотрел на нее, чувствуя, как в его голове что-то щелкнуло и сдвинулось.

Такую дверь он видел впервые. Единственные двери, которые он знал до сих пор, были высокими, из легированной стали. За ними надежно хранились видеомагнитофоны, посудомоечные машины и Электрические Монахи. Эта же дверь была не выше его роста, деревянная, совершенно неказистая на вид. Она была белого цвета, с круглой медной ручкой и прорублена в скале. Ни происхождение, ни назначение ее не были ему известны.

Набравшись смелости, напуганный Монах встал с коленей и, таща за поводья лошадь, с опаской приблизился к двери и коснулся ее. Привычного сигнала не последовало. Монах в страхе отпрянул назад. Через мгновение он снова коснулся двери и легонько нажал на нее.

После этого он наконец отважился коснуться медной ручки, все еще ожидая сигнала. Подождав еще немного, Монах осторожно повернул ручку и почувствовал, как легко она поддается. Затаив дыхание, он испуганно переждал. Ничего. Тогда он потянул дверь на себя, и она открылась. Заглянув в щель чуть приоткрытой двери, Монах ничего не увидел в полутьме, ибо его глаза были все еще ослеплены ярким солнечным светом. Наконец, сгорая от любопытства и почти ничего не соображая от непроходящего удивления, он вошел в дверь, ведя за собой лошадь.

Несколькими минутами позже человек, притаившийся за камнями, перестав втирать в лицо пыль, поднялся во весь рост, потянулся и, отряхивая одежду, тоже направился к двери.

6

В стране Ксанад благословеннойДворец построил Кубла Хан.

Читавший, несомненно, придерживался канонов той школы декламаторского искусства, которая полагает, что значимость и величие стиха наилучшим образом передаются с помощью доведенной до абсурда экспрессии. Голос чтеца то драматически взмывал ввысь, то стремительно падал, и тогда казалось, будто слова в испуге разбегаются, стремясь поскорее нырнуть в какое-нибудь укрытие.

Где Альф бежит, поток священный,Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,Впадает в сонный океан…

Ричард, расслабившись, откинулся на стуле. Слова поэмы, хорошо знакомые каждому питомцу колледжа св.Седда, не обременяли память.

К традиционным чтениям поэмы «Кубла Хан» в колледже относились серьезно и торжественно, несмотря на то что всем было известно, что великая поэма родилась в фантасмагорических сновидениях поэта под воздействием сильных болеутоляющих средств.

Рукопись ее бережно хранилась в библиотеке колледжа и извлекалась из сейфов лишь для того, чтобы быть прочитанной на юбилейном обеде в память о великом Сэмюэле Тейлоре Кольридже.

На десять миль оградой стен и башенОазис плодородный окружен,Садами и ручьями он украшен.В нем фимиам цветы струят сквозь сон,И древний лес, роскошен и печален,Блистает там воздушностью прогалин.

Ричард гадал, надолго ли затянется эта церемония, но, взглянув украдкой на читавшего декана, с тревогой понял, что тот полон решимости ни на йоту не отступать от установленного ритуала. Манера декламации с завыванием вначале раздражала Ричарда, но затем, как ни странно, стала успокаивать. Его взгляд лениво остановился на ручейке растаявшего воска, стекавшего со свечи, которая неверным светом освещала остатки трапезы на столе.

Но между кедров, полных тишиной,Расщелина по склону ниспадала.О никогда под бледною лунойТак пышен не был тот уют лесной,Где женщина о демоне рыдала.

Несколько глотков красного вина, выпитые за обедом, приятно согрели и расслабили тело, и вскоре мысли Ричарда разбежались. Почему-то вспомнился вопрос, неожиданно заданный профессором в конце обеда, и Ричард сам задумался над ним. Действительно, куда подевался его бывший… Да и был ли он его другом? Вспомнилась не сама его персона, а скорее цепь самых невероятных событий и обстоятельств, связанных с ним. В самой мысли о возможности подобных друзей не было ничего невероятного, но суть была в том, что их дружба противоречила всякому принципу совместимости.

Свлад Чьелли, известный в колледже как Дирк. Нет, скорее печально известный. О нем говорили, его общества искали, это верно. Но это не имело ничего общего с популярностью. Нельзя сказать, что катастрофа на автостраде популярна, потому что все сбегаются на нее поглазеть. Никто, однако, не стремится подойти слишком близко к бушующему пламени.

Так было и со Свладом Чьелли, бесславно знаменитым Дирком, в его студенческие годы.

От среднего кембриджского студента Дирка отличало более плотное телосложение и пристрастие к головным уборам, хотя из таковых он имел всего лишь одну-единственную шляпу, но умудрялся носить ее с шиком, обычно мало присущим молодым людям его возраста. Эта шляпа заслуживала того, чтобы сказать о ней особо. Темно-бордового цвета, круглая, с прямыми полями и низкой тульей, она ежесекундно могла менять свое место на голове владельца, неизменно, однако, сохраняя горизонтальное положение. По элегантности формы и дерзости принимаемых положений ей следовало бы быть не банальным головным убором, а, скажем, предметом интерьера. Например, она великолепно смотрелась бы как абажур на ночной лампе.

Свлад Чьелли как магнит притягивал к себе всех, кто готов был слушать его бесконечные опровержения того, что, согласно неизвестно кем пущенным слухам, с ним якобы происходило. Правда, иного источника слухов, кроме его собственных опровержений, установить так и не удалось.

Все слухи неизбежно связывались с некоей таинственной силой, которую он унаследовал от матери, уроженки далекой Трансильвании. Он не подтверждал, более того, горячо и гневно опровергал все домыслы, считая их сущей выдумкой, нелепицей, нонсенсом.

Так, например, он категорически отрицал, что в его роду могла быть такая нечисть, как летучие мыши-вампиры, и грозился привлечь к ответу каждого, кто посмел бы утверждать подобное. И тем не менее его широкое кожаное пальто с разлетающимися полами делало его удивительно похожим на летучую мышь, а в своей спальне он установил гимнастический снаряд странной формы, на котором временами висел, как он утверждал, для укрепления позвоночника. Иногда днем, а чаще по вечерам, он позволял невзначай застать себя висящим на снаряде вниз головой. Он не видел в этом ничего из ряда вон выходящего и не связывал это с распространяемыми о нем сплетнями.

С помощью верно рассчитанных опровержений ему удалось создать вокруг себя некий ореол таинственности, иногда порождавший самые невероятные догадки, как то, что он медиум, маг, телепат, вещун, ясновидящий и даже «психосасическая» летучая мышь-вампир. Что означает слово «психосасическая», никто, разумеется, не знал. Дирк просто сам его выдумал и сам же решительно отрицал, что знает, что это такое.