Всё переплетено. Как искусство и философия делают нас такими, какие мы есть - Альва Ноэ

Например, мы ездим на машине на работу или за покупками. Даже когда мы занимаемся подобной деятельностью как самоцелью – например, просто гуляем, – существуют более масштабные схемы интересов и ценностей, к которым мы стремимся (мы гуляем в качестве физического упражнения, чтобы очистить голову или зачем-то еще). Так же и с танцами.

Как и ходьба и все остальное, танцы привычны, по крайней мере, в двух различных смыслах. Во-первых, некоторые из нас привычны к танцам в том смысле, что мы регулярно танцуем; то есть мы танцуем много. Во-вторых же, и это гораздо интереснее, для большинства из нас – пожалуй, и для всех – привычно то, как мы танцуем. Наши танцы не терпят планирования и обдумывания. В той степени, в какой у нас получается танцевать, мы делаем это, позволяя себе расслабиться; мы действуем, не проявляя излишнего внимания к тому, что делаем. Мы просто танцуем. Таким образом, танец – это спонтанное выражение мастерства и личного стиля. То, как мы танцуем, связано с тем, кто и что мы есть; это то, что мы воплощаем, но также и то, что мы приобретаем, подобно тому, как мы приобретаем манеру говорить (например, диалект).

Я говорю «привычны», но это не значит «бездумны». Танцевать хорошо – значит проявлять особый вид интеллекта; танец – это не просто движение, это, как правило, движение в координации с другими, а также с музыкой; он требует внимания (к биту, ритму, выражению), но в более общем смысле и чувствительности к жестам, экспрессии, таймингу, чувствам, социальным отношениям, юмору и многому другому. Как и другие организованные виды деятельности, танцы – это сочетание чувствительности и ограниченности, когнитивной витальности и улавливания привычки[28].

Я уже достаточно написал о танцах, чтобы стало понятно, что я имею в виду: это опирающаяся на навыки деятельность, которая является личной и воплощенной в конкретном человеке, а также встроенной в широкий спектр различных манер социальной жизни. Теперь я хотел бы противопоставить танцы (с маленькой буквы) Танцу (с большой), который, как я полагаю, не является ничем из перечисленного.

Начнем с того, что профессионалы Танца – не люди, которые делают то же, что и все мы, когда танцуем, просто в обмен на плату. Легко представить, что существуют «профессиональные танцоры» в этом смысле. На самом деле, наличие таких танцоров – партнеров по найму было, как я полагаю, главной опорой танцевальных залов еще в годы Второй мировой войны. Нет, когда мы обычно говорим о профессиональных танцорах – о мастерах классического европейского балета, китайского или индийского танца, современных танцорах, The Rockettes, или же Бейонсе и Майкле Джексоне, – мы имеем в виду людей, отношение которых к танцам совершенное иное, чем у нас, обычных танцующих людей.

Дело не только в том, что художники Танца, скорее всего, опираются на специальную подготовку, трудятся, чтобы достичь высот мастерства, или набор их движений весьма далек от тех, которыми пользуемся мы, когда веселимся. Все это – дело случая; в конце концов, есть живые и важные формы Танца, которые избегают не только виртуозности, но и специализированных словарей движений какой-либо танцевальной традиции; эти художники создают произведения из повседневных танцев или даже из повседневных действий и движений[29]. Нет, суть гораздо фундаментальнее и тоньше. Танец никогда не является просто танцем, даже если на это он похож в первую очередь. Позвольте объяснить.

Танцы, как я уже говорил, – это организованная деятельность. Это первый порядок; то, что мы делаем. Напротив, Танец – практика второго порядка. Этот Танец выводит танцы на сцену; он делает возможными постановки, показы или (если использовать слово, которого я обычно стараюсь избегать) репрезентации танца на сцене. Итак, о Танце или о хореографии – эти термины для меня более или менее взаимозаменяемы – мы можем сказать, что он выставляет нас (в частности, тот факт, что мы танцоры) напоказ. Танец открывает нас самим себе в модальности танца.

Отношение Танца к танцам полезно представить себе, по крайней мере, для определенных целей, как отношение образцовой квартиры в жилом комплексе к любой из арендованных или свободных квартир. Образцовая квартира – это не более чем модель; это образец. Она не обязательно должна быть лучше других или отличаться от них каким-либо существенным образом; она может быть просто другой случайной квартирой. Образцовой эту квартиру делает что-то, что не является материальным или внутренне ей присущим; делает ее таковой только то, как она используется.

Так и с Танцем и танцами, которые так часто встречаются в нашей жизни. Танец служит примером танца не потому, что он лучше (хотя и может быть таковым), и не потому, что сколь-нибудь существенно отличается от обычных танцев (это не так: танцоры на сцене могут делать то же самое, что и мы в клубе или на вечеринке). Как и в случае с образцовой квартирой, источником отличительного, образцового характера исполнения Танца является не присущий ему внутренне характер, а то, как он используется. Вы или я можем танцевать на свадьбе, чтобы отпраздновать это событие, установить дружескую близость или даже, согласно нашему примеру, попробовать или в игре отразить знакомые танцевальные движения, тем самым продемонстрировать свою культурную утонченность[30]. Но сценический танцор вовсе не занимается подобными вещами; он не участвует в модальности культурного обмена, которую мы называем танцами; скорее, он демонстрирует саму модальность; он полагается на танцы, принимает их как должное, но делает это как художник, подходя к ним вне привычных рамок, в которых танцы проходят дома. Танец/хореография – это танец второго порядка, метатанец, или, лучше сказать, исследование танца. Художник выставляет напоказ сам танец и таким образом дает нам еще одну модель или изображение того, что танец есть (или может быть, или должен быть, или был) для нас.

Переплетение танца

Так какое же отношение хореография, то есть Танец, имеет к танцам? Теперь этот вопрос начинает приобретать более конкретный, более представительный характер, поскольку на самом деле мы спрашиваем: «Каково отношение искусства к жизни?»

Я предлагаю игриво-парадоксальный ответ. Танец с танцами роднит одновременно все и ничего. Танец не имеет с танцами ничего общего, потому что, чем бы он ни являлся, его нельзя свести к формуле «больше танцев». Танец и танцы занимают в нашей жизни радикально различные места. Танцы – организованная деятельность. Танец же, в свою очередь, больше похож на разновидность философии. Но поскольку Танец не имел бы никакого смысла, если бы не было самого факта танцев как организованной деятельности, то