Если ты простишь (СИ) - Шнайдер Анна

И я влюбилась в него с первого взгляда, как положено двадцатилетней дурочке. Ему самому было двадцать три, и он называл себя «кочевником» — за любовь к гастролям и постоянным переездам. Я часто слышала от Ромки фразы в стиле «зов дороги», «путешествия — это жизнь», «у меня нет корней, зато есть ноги». Он увлекательно рассказывал о разных городах и странах, виртуозно играл на саксофоне и покорял девичьи сердца так же легко, как Вадим рисовал и решал задачи по математике.

Конечно, Ромка не мог не заметить меня в том клубе — ведь я простояла перед сценой, таращась на него, несколько часов. Он спустился ко мне, словно небожитель, улыбаясь широкой улыбкой человека, который отлично знает, насколько красив, и пригласил на свидание.

Так всё и завертелось. Я бегала на встречи с Ромкой, едва не забыв про учёбу, начала прогуливать лекции… Вадим к тому времени у нашего курса уже не преподавал — его предмет закончился в прошлом году. Зато он видел меня на работе, но там я старалась не отлынивать — дорожила и местом, и его мнением. Поэтому Вадим и не представлял, как сильно я скатилась по учёбе. А то, что я была взбудоражена и явно влюблена, понимал — как он сказал позже: «Разве в твоём возрасте бывают невлюблённые девушки?»

Да, я была влюблена в Ромку очень сильно. Точнее, я всегда считала, что люблю его, и воспринимала эту любовь как что-то вечное, незыблемое. Я наслаждалась каждой встречей, смотрела ему в рот, с упоением слушала его игру на саксофоне и постоянно витала в облаках.

А потом умерла мама.

11

Лида

Как я уже говорила, мама была на редкость беспечной женщиной. После смерти бабушки наш доход существенно уменьшился — несмотря на мою подработку, эти деньги было не сравнить с бабушкиной зарплатой. Да и практика — это всё-таки не про деньги, а про опыт.

Мама начала пить. Всю мою жизнь она периодически уходила в запои, но после смерти бабушки совсем оскотинилась. Я в то время часто ночевала у Ромки, а днём, соответственно, училась, работала или ходила на свидания с ним же — в общем, я не понимала, не замечала масштабов катастрофы.

В результате пьяная мама попросту утонула в ванной. Залила соседей, они позвонили мне, я приехала из института, открыла дверь — а там…

Но это были ещё не все «сюрпризы».

Через неделю после похорон выяснилось, что мама втайне от меня продала свою долю в нашей квартире. Естественно, это было сделано не совсем законно, но, когда ко мне явились двое амбалов и показали документы на собственность, я об этом даже не подумала. Да и испугалась до ужаса. Хотя они мне не угрожали, но смотрели так красноречиво, что я не сомневалась — если я в ближайшее время не продам им ещё и свою долю, мне крышка.

Я так разнервничалась, что у меня сильно затянуло живот, начались подозрительные выделения — и в результате я, вызвав скорую, загремела в больницу. С угрозой выкидыша.

Когда в приёмном отделении мне сообщили, что я беременна, и даже назвали срок — примерно восемь недель, — я была в шоке.

— А-а-а… — протянула я, и осматривающая меня гинеколог тут же отрезала:

— Аборт не со мной будешь обсуждать! В отделении договаривайся с заведующей.

«Аборт».

Это слово ударило меня в грудь, будто топор острым лезвием.

Аборт?! Какой аборт?! Я же люблю Ромку, а это его ребёнок!

— Я не буду делать никакой аборт! — возмутилась я, и пожилая врач отчего-то лишь скептически хмыкнула. Как потом пошутил Вадим, когда я всё это ему пересказывала: «Видимо, опытная была тётка».

Про беременность я Ромке решила поведать потом, когда выйду из больницы. Так же, как и про проблемы с жильём — что теперь делать с квартирой, я не представляла. Искала ответ в интернете, но поняла одно — без суда и адвоката мне не обойтись. Но это не бесплатное удовольствие, и где взять денег?

Я очень надеялась, что Ромка мне поможет.

После выписки я назначила ему встречу в кафе. Тогда я даже не обратила внимания на то, что согласился он со скрипом — будто не хотел меня видеть. Да и всё то время, что я пролежала в гинекологии, Ромка сам мне ни разу не звонил и не писал, я всегда набирала или отправляла сообщение первой. И оправдывала его тем, что он попросту занят — концерты, репетиции…

Однако, увидев меня за столиком в кафе, Ромка не улыбнулся, как это обычно бывало, а равнодушно протянул, усаживаясь на стул напротив:

— Слушай, детка, нам надо расстаться.

Я в этот момент пила кофе — врач говорила, что лучше этого не делать, но мне очень хотелось, — и едва не поперхнулась молочной пенкой.

— Что?.. Ром, но…

— Я уезжаю, — перебил он меня. — Мы с ребятами планируем большой тур по ближнему зарубежью. Год-два будем кочевать. В отношения на расстоянии я не верю, сорян. Да и не смогу я верность хранить — люблю секс, сама знаешь.

— А давай я поеду с тобой! — выпалила я, не соображая, что несу. Рома поднял брови, хмыкнул и постучал кулаком себе по лбу:

— Ты в своём уме, детка? У тебя тут учёба. Работа. А со мной ты чем будешь заниматься? Так-то я в принципе не против, но… Ты ж сама говорила, что карьеру строить собираешься.

— Ром, — тут я вспомнила, ради чего его, собственно, позвала, — и решила, что это мой козырь, — я беременна. От тебя.

Он сразу посуровел. Нахмурился, поджал губы и укоризненно покачал головой:

— Что ты за человек такой, Лида… Я же говорил тебе — пей таблетки. А ты чего? Не пила?

Я съёжилась и сконфуженно кивнула. Ромка терпеть не мог презервативы и, пусть он никогда не кончал в меня, всё равно предупредил, что нужно «сесть на колёса». А я забила на это. Считала, что не могу забеременеть, раз Ромка всегда вовремя вытаскивает член, и незачем глотать таблетки.

Дура наивная.

— Не пила.

— Ну и какие ко мне теперь претензии? — фыркнул Ромка. — Знаешь, я никогда не понимал вот этих классных историй — когда мужик детей не хочет, предупреждает бабу, что надо предохраняться, а она всё равно беременеет. С *уя ли я за такое платить должен? Если у бабы мозгов нет, так сама пусть и отдувается. Но ладно уж, побуду добрым. Сколько тебе на аборт нужно?

— Рома! — Я искренне ужаснулась услышанному. Да, я не ожидала такой реакции от человека, в которого была влюблена до глубины души. — Ты что такое говоришь? Я не собираюсь делать аборт! Это же твой ребёнок, а я тебя…

— Вот не надо, — Рома перебил меня, помахав ладонью перед моим носом. — Не надо тут про любовь. Когда любишь, учитываешь мнение человека, которого любишь. А я ведь тебе говорил, что не хочу детей! Нет, Лида, уж извини, но этот номер не пройдёт. Ты облажалась, а теперь хочешь на моей шее поездить?

— Рома…

— Короче, — он вновь меня перебил. — Я тебе переведу пятьдесят тысяч. На аборт и прочие реабилитации. Если ты от этой проблемы не избавишься — твой выбор, не мой. Ты же моё мнение не учитывала, когда таблетки решила не глотать? Вот и я теперь с тобой считаться не буду.

Больше Рома ничего не захотел слушать — как я ни умоляла, как ни всхлипывала, утверждая, что люблю его, он просто встал и ушёл.

Минут через десять на карту пришёл перевод — те самые пятьдесят тысяч.

И с тех пор я Ромку не видела… до той роковой встречи две недели назад.

12

Лида

— Лидия Сергеевна, — в спальню заглянула домработница, — у вас здесь убирать?

Я вздрогнула от неожиданности — так погрузилась в собственные воспоминания. Покосилась на часы на стене и безмерно удивилась, поняв, что просидела вот так, таращась в пространство и вспоминая прошлое, почти три часа.

Да, если бы Вадим увидел меня сейчас, то обязательно бы сказал свою коронную фразу: «Ты слишком расточительно относишься ко времени».

И был бы, разумеется, прав. Нельзя так, надо делать хоть что-то. Но…

— Не нужно. Я сама уберусь, если будет необходимость.

— Хорошо, — кивнула Оля и быстро закрыла дверь.

Симпатичная. Интересно всё-таки, сколько ей лет? На сколько Вадим её старше?