Философские обители - Фулканелли

Нет ничего удивительного, что этот по праву столь знаменитый художник вложил алхимический смысл в чудесное оформление гробницы. Рисовальщик, художник, миниатюрист, поэт вдобавок, он написал Жалобу природы заблуждающемуся алхимику, где в акростихе обозначил своё имя. Вот первые девятнадцать строк явно оригинальной рукописи из библиотеки Сен-Женевьев в Париже. Это одновременно и начало, и вступление к превосходному трактату, изложенному высоким поэтическим языком. Начальные прописные буквы составляют имя, фамилию и место рождения автора — IEHAN PERREAL DE PARIS (Жеан Перреаль из Парижа).

Il avint ung iour que natureEn disputant a ung souffleurHardiment luy dist creatureA quoy laisse tu fruict pour fleurNas tu honte de ta folleurPour dieu laisse ta faulceteEt regarde bien ton erreurRaison le veult et veriteRenge toy a sublilliteEntens bien mon livre et ty fieAutrement c'est la pauvreteLaisse tout. Prens philozophieDaultre part ie te certifieEt me croiz qui suis esperitPersonne nest qui verifieAutre que moy lavoir escriptRien nest he fut qui onc le veitJe lay fait pour toy qui le prensSi tu lentens bien tu apprens.

Не идёт ли Жан Перреаль по стопам Николая Фламеля с его знаменитой «Книгой Авраама Еврея», когда уверяет, что обнаружил Жалобу природы под изображением черепа, в яме, что книжечка была «зело ветхая» и что написал её «дух земной и подземный». Он, Перреаль, прочёл её «с немалым трудом из-за древнего способа начертания латинских букв», то есть так же, как и Фламель, который одолел свою книгу лишь ценой долгих усилий. Через пять веков после Адепта с улицы Мариво Фулканелли в своём втором труде истолковал для приверженцев нашей науки (amateurs de science) диковеннейшую золотую книгу, очень старую и большую, и, в частности, необычайное паломничество в Сантьяго де Компостелла, о котором в ней повествуется.

Фулканелли далеко отошёл от того причудливого эмпиризма, который Жан Перреаль старательно отделяет от традиционной алхимии. В ту пору уже смешивали творение природы (œuvre de nature, opus naturœ) и искусственную работу (travail mécanique, opus mechanice), но Философ или алхимик и суфлёр или спагирик использовали не один и тот же огонь; если последний прибегал к простому огню, производимому обычным топливом, то первый — к философскому, проистекавшему из неисчерпаемого небесного источника. Именно огонь матери-природы есть главный труженик Великого Делания, именно его Христос принёс в мир и именно его Он желает видеть пылающим в атаноре — там, где обтёсывают краеугольный камень, который Всемогущий Бог предназначает для людей доброй воли.

Камень, на котором Иисус построил свою Церковь, лежит в основании всякой философской обители. Увы, нередко он становится причиной преткновения и соблазна.

«И вот теперь я пишу сей трактат, дабы приоткрыть завесу и указать на Камень Древних, прибывший в нашу юдоль скорби с небес для исцеления и утешения человеков, как на высочайшее и всесозвучное сокровище, коим я сподобился овладеть небеззаконно».

Так писал Василий Валентин, монах-бенедиктинец, в Duodecim Claves Philosophiæ[14], которые женщина-алхимик Сабина Стюарт де Шевалье пересказала в своём Философском трактате о трёх началах.[15] Пользуясь случаем выразить восхищение знаменитым кеновитом, она включила в свой труд примечательный и очень красивый рисунок, который мы с удовольствием приводим в данном издании [II] в дополнение к тому, что мы включили в свою Алхимию.[16] На рисунке внизу с левой стороны на печи изображена колба, из которой торчат три цветочные головки, внутри колбы стоят рядом алхимические мужчина и женщина, а в горлышке колбы — младенец.

II. ФИЛОСОФСКИЙ ТРАКТАТ Сабины Стюарт де Шевалье. Эстамп. Фронтиспис.

Василий Валентин принимает корону Адепта из рук Природы, всемогущей Девы, без которой Церковь не могла бы существовать. Эмблема царского достоинства заставляет монаха-алхимика умереть для нашего жалкого мира с его тремя измерениями, где теперь оплакивают его собратья.

Философский сосуд с теми же обитателями фигурировал уже среди цветных рисунков Божьего дара (Don de Dieu) Георга Аураха, поэтому здесь мы приводим акварель, давно списанную нами с небольшой картины одного художника, современника Жака Кёра [III].

III. Драгоценнейший дар Божий. Манускрипт XV в. Второй рисунок

При растворении (solution) или простом сжижении (liquéfaction) элементы соединяются в своей изначальной природе.

Фигура II. Ищите природу четырёх стихий в недрах Земли

под фигурой:

Так начинается

Растворение Философов

и так делается наше живое Серебро

Алхимическое разделение (séparation), представленное в виде аллегории эльзасским Адептом, диаметрально противоположно диссоциации элементов, а тем более их расщеплению (désintégration), исключающему всякую надежду на то, что в будущем они соединятся опять для новой, более славной жизни. Эта начальная стадия Великого Делания полностью согласуется с первой главой книги Бытия, предваряя философское творение из минерального микрокосмического хаоса, где все элементы смешаны. Как и Бог в начале мира, алхимик отделяет небо от земли или, говоря точнее, огонь и воздух от земли и воды:

«И создал Бог твердь; и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так»[17].

Во вступлении к Алхимии мы указали поэтическим образом, какого рода волны соответствуют столь ценимым Древними верхним водам. Касаясь этого предмета, Фулканелли не раз останавливался на магнетическом начале, источнике магнезии, следуя в этом отношении, в частности, за Филалетом, который в главе IV Открытого входа в тайные палаты короля[18] (Entrée ouverte au Palais fermé du Roi) рассуждаёт о магните (aimant) Философов, одновременно и духовной, и материальной алхимической основе для работы в лаборатории.

«Заметь, кроме того, что у нашего Магнита (Aimant) есть скрытый центр, обильный солью, которая в сфере Луны являет собой истечение (menstrue), способное кальцинировать Золото»[19].

Нам кажется уместным осветить этот вопрос несколько подробнее, чем это считал возможным Учитель, и привлечь внимание к той помощи, которую можно получить из космического хранилища (réserves cosmiques).

Для работы в ультрафиолетовой области разработаны очень сложные методы и электрические приборы, не говоря уже о собственно химических устройствах. В физико-химических лабораториях определили, что наряду с источниками невидимых имеющих химическую природу звёздных лучей существует и небесная твердь, которая в светлое время дня в ясную погоду испускает мощное излучение в фиолетовой части спектра. Нетрудно представить себе, каким образом изменяются природа и свойства луча, близкого к тёмной и холодной границе спектра, когда, покинув Солнце и испытав по пути воздействие Луны, он достигает Земли. При этом алхимические «приёмы» («tours de mains»), которые, разумеется, требуют определённой сноровки, предстают во всей величественной и удивительной простоте, свойственной явлениям Природы.

Современные учёные ничего не смыслят в универсальной и натуральной магии. Они, впрочем, провели трансмутацию металлов, которая, по нашему глубокому убеждению, может протекать со вполне ощутимым, а не с ничтожно малым выходом. Вообще же атомная теория напоминает огромную гору, которая после долгих родовых схваток произвела на свет крошечного клопа.

Если говорить о причинах в высшей степени благоприятного приёма, который алхимия встречает у всё большего числа людей, то наиболее важная из них, помимо неоспоримости её общих положений — очевидная несостоятельность современных учений, не отвечающих духовным запросам и готовых полностью отринуть культуру и образованность, которых эти учения страшатся и которые презирают. Они осуждают всякое усилие, направленное на духовное преобразование плодотворной интуиции и чувственного восприятия Абсолюта, не знающего ни пространственных, ни временных границ.

В результате заранее обрекается на провал любая самая робкая попытка продвинуться вперёд в этом направлении, мгновенно получает отпор любое поползновение приблизиться — хотя путь сам по себе бесконечен — к цели, когда душа человека постепенно погружается в лоно души всемирной. А ведь с алхимической точки зрения необходимо прежде всего осознать гармонию, которая рождается от сочетания двух различных ритмов, когда душа человека приноравливает свой ритм к ритму Вселенной и покидает узкие пределы индивидуального.

Как уже предсказывал Фулканелли, грядёт новая эпоха, ведь дух нельзя замкнуть навечно в границах обманчивого и бесплодного позитивизма. Пусть каждый раскроет глаза и увидит, что обаяние вводящего в заблуждение аналитического метода утеряно, чары его развеяны. Достоверные представления о сверхъестественном вновь проникают в наш мир и находят себе надёжное пристанище в душах, которые горько попрекают науку за то, что та не смогла помочь им ни выработать стойких убеждений, ни оправдать веру.