Подарок мертвеца - Шарлин Харрис

Я могла только надеяться, что мой откровенный ответ детективу: «Лучше знать, чем не знать» — окажется обоснованным. Я могла лишь надеяться, что Моргенштернам станет хоть немного легче, если они узнают наверняка, что произошло с Табитой. По крайней мере, они будут знать, что она не побывала в руках какого-то безумца, не страдала от пыток.

Я поймала себя на том, что желала бы подольше пробыть рядом с ее телом. Меня сильно испугало то, что я опознала незаконного «постояльца» в могиле, а потому не потратила достаточно энергии, оценивая последние моменты жизни девочки. Я видела только голубую подушку, вспышку долгих секунд, пока Табита погружалась в бессознательное состояние, а потом скончалась — перешла от подобия смерти к самой смерти.

Я не верила, что смерть и жизнь — две стороны одной медали. Все это чушь собачья. Я не собиралась говорить, что Табита сейчас пребывает в покое и мире, с Богом, потому что Бог не давал мне об этом знать. И в моей связи с телом мертвой девочки было нечто странное — чувство, которое я редко испытывала раньше. Я пыталась распознать, в чем тут разница, но на ум ничего не приходило. Это будет беспокоить меня до тех пор, пока я не пойму, в чем дело.

Я видела множество смертей, очень много. Я знакома со смертью так, как большинство людей знакомы со сном или с едой.

Смерть — основной неизбежный спутник человека, одинокий уход в неведомое. Но Табита совершила этот уход на много лет раньше, чем следовало, после болезненного и ужасного испытания. Мне было жаль, что она умерла именно таким образом. И в ее переходе в мир иной было нечто такое, чего я не понимала. Я отмахнулась от этого, чтобы поразмыслить над проблемой потом. Может, еще одна прогулка на кладбище поможет. Было маловероятно, что я снова вступлю в контакт с ее телом.

Я повернулась на бок и потянулась, чтобы подпереть подушкой плечи.

Теперь мои мысли вернулись в столь знакомую колею, что в ней как будто отпечатались глубокие борозды. Колея эта вела к моей сестре Камерон. Теперь ее лицо почти стерлось из моей памяти или принимало очертания ее последней школьной фотографии, которую я носила в бумажнике.

Каким-то образом то, что я так неожиданно нашла труп Табиты, подарило мне надежду, что когда-нибудь я смогу найти и останки сестры.

Камерон исчезла шесть лет тому назад. Как и Табиту, мою сестру выхватили из потока ее жизни, бросив на берегу ее рюкзак — свидетеля похищения. Когда Камерон не явилась домой в положенное время, я начала ее искать. Я растолкала мать, чтобы убедиться, что та сможет хотя бы некоторое время присмотреть за Мариеллой и Грейси, и потащилась по душной жаре по той дороге, которой следовала Камерон, возвращаясь домой из школы. К тому времени уже сгущались сумерки.

Сестра задержалась в школе после того, как я ушла, потому что помогала украшать зал для танцев — кажется, для выпускного бала.

Я нашла ее рюкзак, набитый школьными книжками, тетрадками, записями того, что проходили в классе, сломанными карандашами, там же было немного мелочи. Вот и все, что осталось от Камерон. Полиция долгое время держала рюкзак у себя, исследуя все его отделения, задавая мне вопросы насчет каждой записи. Потом мы попросили, чтобы нам его вернули.

Теперь мы возили рюкзак в багажнике нашей машины.

Когда вошел Толливер, я все еще лежала на кровати. Я снова повернулась, чтобы лечь на спину, и уставилась в потолок, думая о сестре.

— Машина отеля заберет Арта из аэропорта, — сказал Толливер. — Я все устроил.

— Спасибо, — ответила я, пододвинувшись, чтобы дать ему место.

Он лег на другую сторону огромной кровати, сняв, как положено, обувь. Я позволила ему забрать одну подушку. Потом дала ему еще одну.

— Когда я вспоминаю, что случилось на кладбище этим утром… — начал он, и у меня ушло мгновение, чтобы вернуться в настоящее.

— Да? — отозвалась я, давая понять, что готова слушать.

— Ты заметила того мужчину среди юношей и девушек?

— Да. С виду ему было около тридцати пяти?

— Темно-коричневые волосы, рост пять футов десять дюймов, среднего сложения.

— Правильно. Конечно, я его заметила. Он выделялся из остальной группы.

— Тебе не кажется, что в нем было что-то подозрительное?

— Там была еще одна студентка постарше, — сказала я, не вполне понимая, куда гнет Толливер, но пытаясь это понять.

— Да, но та выглядела вполне заурядной. А с парнем было что-то не так. Он пришел туда с некоей личной целью, а не потому, что ему положено было там находиться. Как думаешь, может, он профессионал, специализирующийся на разоблачении обманов, и явился туда, чтобы увидеть, как мы это делаем… Чтобы нас разоблачить?

— Ну, мне думается, такова цель курса Клайда Нанли. Не вести расследование, чтобы заставить студентов как следует обдумать спиритизм и занимающихся им людей, а доказать, что все это — показуха.

— Но… Не знаю, просто у того парня как будто имелся свой план. Он вел себя очень целеустремленно.

— Я понимаю, о чем ты.

— Думаешь, нас подставили? — спросил Толливер.

— Да, думаю. Если только это не самое удивительное совпадение за всю историю совпадений.

— Но зачем?

Толливер повернул голову и посмотрел на меня.

— И кто? — задала я встречный вопрос.

Беспокойство на лице брата было отражением моего собственного беспокойства.

Мой бизнес умер бы без вестей, передаваемых из уст в уста. Но этим вестям полагалось быть негромкими. Если за мной потянется хвост газетчиков и телерепортеров, половина людей, пользующихся моими услугами, не захотят меня видеть. Некоторых хлебом не корми — дай побыть в центре внимания прессы, но таких очень немного. Большинство клиентов чувствуют себя неловко просто оттого, что им приходится меня нанимать: они не хотят казаться легковерными простаками. Некоторые пребывают в таком отчаянии, что готовы ухватиться за соломинку, быть именно легковерными простаками, но лишь немногие хотят, чтобы за этим наблюдали посторонние.

Поэтому нет ничего плохого в том, чтобы время от времени давать оповещения в печати. Однажды хороший репортер написал обо мне статью для полицейского журнала, благодаря которой я до сих пор получаю заказы. Многие офицеры вырезали эту статью. Когда бывают исчерпаны все остальные средства, они могут связаться со мной через мой веб-сайт. Мои гонорары отпугивают некоторых людей, обращающихся ко мне за помощью. Я не юрист, и никто не просит меня делать работу pro bono. Нет, не совсем так. Люди просят. Но я отказываюсь. Однако я никогда не оставляю лежать найденное мною тело, не доложив о своей находке. Если я нахожу труп во время работы, я докладываю об этом и никогда при этом не беру дополнительных денег.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});