После майдана 2005-2006. Записки президента - Леонид Кучма

«На мой взгляд, есть две главные причины обострения экономического кризиса. Первая - отсутствие действующего механизма государственного регулирования экономики. Вторая - отношение государства к предприятию и предпринимателю, как к дойной корове, которая обречена на забой. Пока мы не изменим эту ситуацию, падение производства нам не остановить… Внедрение рыночной реформы нуждается в тонком государственном регулировании, особенно на этапе преодоления кризиса. Говорю так не потому, что я директор крупнейшего в мире ракетно-космического концерна, продукция которого создана в рамках государственных механизмов и признана во всем мире. В мировой практике нет примеров неуправляемого выхода из кризиса, даже в странах со стабильной рыночной экономикой и практически негосударственной формой собственности. Вся суть - в разумном сочетании административных и экономических мер, в темпах и глубине централизации и децентрализации». (Аплодисменты).

Я понимал, да и видел, что особенно горячо мне хлопают не самые убежденные рыночники, а люди, которые надеются, что о «разумном сочетании» я говорю «для политики», а в действительности буду делать упор на привычное им администрирование. Поэтому счел необходимым подчеркнуть:

«После преодоления кризиса без сомнения нужно ограничить прямое государственное вмешательство в экономику».

И чтобы у этой категории моих слушателей не осталось никаких сомнений в отношении моих взглядов - недвусмысленно рыночных, либеральных, высказался против уравниловки. В частности, против поддержки государственных предприятий только на том основании, что они государственные.

«Нам не нужна уравнительная тотальная стабилизация. Нам нужно сохранить и восстановить только то, что потребуется, остановить падение там, где оно достигает критического уровня… Нужно стабилизировать и создать условия для развития тех сфер производства, которые насытят потребительский рынок товарами, где есть экономический потенциал».

И, конечно, не смог я утешить тех, кто надеялся воспользоваться кризисом и фактической остановкой приватизации в стране для того, чтобы было забыто само слово «приватизация». Наоборот, я хотел заставить это слово сиять заново.

«Чтобы начался и эффективно шел процесс приватизации, необходимо законодательно распределить функции между Фондом государственного имущества Украины и Кабинетом Министров…Фонд должен действовать от лица государства как продавец государственной собственности или как основатель акционерных обществ».

Я не обещал ничего нового, небывалого в мире, но не собирался и слепо копировать чей бы то ни было опыт: «Не нужно создавать экономический гибрид - налоги японские, социальная защита китайская, система управления русская. Мы должны определиться с конкретной моделью, не копировать, а создавать нашу экономику с учетом украинской специфики, чтобы свести риск к минимуму».

Да, эту речь не только можно было бы повторить сегодня, не изменив в ней ни одной запятой, но и нужно было бы!… Не думал я тогда, что именно сегодня она окажется такой злободневной. Она прозвучала бы как откровение для многих и многих восторженных сторонников «оранжевого» «необольшевизма».

«Заинтересованность в реформах рыночного типа возникла у нас не на основе понимания механизма рынка, а вследствие зависти к богатым витринам развитых стран. Доминировали представления о рынке как о базаре, т. е. системе, в которой результат производственной деятельности становится видим лишь на выходе. Как правило, не понимают, насколько сложным является по сути рыночное хозяйство, какую роль играют такие его институты, как банки, биржи, инвестиционные фонды, трасты и прочее. Такое примитивное понимание рынка привело к экономической анархии, которую нужно преодолеть на этапе стабилизации экономики».

Аплодисменты вызвало следующее место:

«Антироссийские действия в политике, как правило, приводили к антиукраинским экономическим последствиям… Необходимо укротить амбиции тех украинских чиновников, которые вчера молились на Москву, а теперь на нее плюют. Нужно солидно и спокойно договариваться».

Не думал я, что и это место можно будет слово в слово повторить через 13 лет, когда победители «оранжевой революции» вместо того чтобы ехать в Москву договариваться по животрепещущим экономическим вопросам, развернули антироссийскую риторику по всей стране*. Продолжает оставаться злободневным мой тогдашний призыв к политическому согласию в стране:

«Глубоко убежден, что сейчас для нашего молодого государства крайне опасно и невозможно создавать временное правительство. Именно поэтому всем партиям, движениям, фракциям нужно прекратить разрушительные для Украины споры и помочь новому Кабинету Министров выстроить экономические основания нашей независимости. Нам нужна не конфронтация, а коалиция. В противном случае прошу нажать кнопку «против».

А подытожил я так: «Власть аккумулируется в законе, а не в персоне. Нужно сообща тушить пожар, а не устраивать потасовку пожарных команд среди пламени и дыма».

18 февраля

Через 13 лет это мое выступление вспомнит один журналист и напишет следующее.

«Впервые выступая перед парламентом 13 октября 1992-го, он много что обещал.

Он выступал за продуманную приватизацию и стал «крестным отцом» «прихватизации», породил касту олигархов.

Он призвал не превращать предпринимателей в «дойную корову» и стал творцом жестокой налоговой системы, которая загнала только что зарождавшийся бизнес в тень.

Он клялся «убить все паразитирующие структуры» и «остановить обнищание народа», но именно после декретов правительства Кучмы «паразитирующие» доверительные общества выгребли у обнищавшего народа остатка сбережений.

Он считал необходимым строить отношения с Россией на жесткой прагматической основе. Но именно его Кабинет стал инициатором соглашения, согласно которому государство взяло на себя долги предприятий перед Россией, не добившись аналогичного шага от Москвы и посадив страну в многолетнюю долговую яму.

Он требовал полномочий для премьера и независимости для правительства и потом с удовольствием превратил Кабинет Министров в придаток собственной канцелярии. Он обещал построить демократическое государство, но вместо этого поставил страну по стойке «смирно».

Ну что можно ответить такому писателю? Я вижу тут крайнюю персонализацию истории. Чем можно объяснить такое преувеличение роли одной личности, в данном случае - моей? Дело, видимо, в том, что автор не просто излагает события, а участвует в политической борьбе. Он находится в том лагере, который считает меня своим врагом. Ему важно принизить меня, а не описать действительность такой, какой она была. Он, я думаю, искренне уверен, что все, что на протяжении всех лет моего пребывания у власти делалось, - делалось неправильно, в ущерб государству. Он не сомневается, что все могло делаться иначе, если бы на моем месте был кто-нибудь другой. Найти виноватого…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});