Остров затерянных душ - Джоан Друэтт

Несмотря на то что им все-таки удалось опустить якоря, капитан по-прежнему был сильно обеспокоен. Шхуна находилась намного ближе к скалам северо-восточного берега, чем ему того хотелось бы. «Тут слишком мало свободного места на тот случай, если юго-западный ветер погонит шхуну к скалам. Волны тащат ее, натягивая цепи», – в волнении пишет Масгрейв. Тем не менее, учитывая сложившиеся обстоятельства, ничего лучшего предпринять он не мог. Близкие скалы нависали со всех сторон в опасной досягаемости, в камнях у их подножий ревел прибой. Толстые кожистые ленты ламинарии качались во вспененной воде.

Ближе к вечеру небо приобрело стальной цвет, собиралась буря. У койки Райналя стоял почти непроглядный мрак, спустившаяся ночь была полна шума: торопливые шаги вперед и назад по палубе наверху, барабанный стук дождя, почти заглушающий скрипы и стоны толстого деревянного корпуса корабля. Кроме всего прочего, раздавался непрекращающийся грозный гул. Как позже выяснили члены команды, то западный ветер гнал огромные волны, разбивавшиеся об утесы с такой чудовищной силой, что рев каждого удара, отражаясь эхом в первозданных скалах, разносился по всей округе. С каждым порывом ветра шхуна сотрясалась, сильно кренясь вперед, затем выравнивалась, натягивая якорные цепи, и ветер завывал в ее снастях.

Утро субботы, 2 января 1864 года, началось непрекращающимся дождем и сильным порывистым ветром.

«Значительные волны швыряют корабль, натягивая якорные цепи», – отметил Масгрейв в своем журнале.

Время от времени буря немного утихала, рождая у членов команды надежду, но потом налетала с еще большей злостью. Так продолжалось весь тот ужасный день.

В семь часов вечера неожиданно наступила вселяющая тревогу тишина. «В такие минуты буря лишь ненадолго отступает, будто для того, чтобы перевести дух», – выразил свои опасения Райналь. Затем шквал ветра с дождем стеной обрушился на корабль, яростно тряхнул его и на правом борту лопнула якорная цепь.

Оборвалась она недалеко от клюза, «Графтон» накренился назад и, натянув цепь оставшегося якоря, медленно потащил его за собой в сторону скал, гонимый ветром и непрестанно набегающим на берег прибоем. Капитан Масгрейв, стоя на палубе, потрясенно наблюдал за разворачивающимися ужасными событиями, не имея никакой возможности им воспрепятствовать.

«Шхуна стоит почти параллельно берегу, и, если ветер налетит с юго-запада, она неизбежно будет выброшена на скалы! Я уже готов к худшему. Я не вижу возможности ее уберечь. Стрелка барометра на 28,99[10] и к десяти вечера еще опустилась. Направление ветра таково, что, если я вытравлю цепь до предела, шхуна не пройдет мимо мыса, иначе я бы вытравил и вышел из бухты. Каждый раз, поднимаясь на волне, она тащит якорь за собой, приближаясь к берегу», – записал в своем журнале капитан.

Следующие два часа буря усиливалась, пока ее вой не стал ужасающим. С силой раскачивая шхуну, волны тащили ее все ближе к ожидавшим камням. К счастью, якорь неожиданно зацепился за что-то на дне.

«Судно наконец остановилось примерно в половине кабельтова[11] от форштевня до берега», – засвидетельствовал Райналь.

Здесь «Графтон» мотало около часа, затем с жутким креном он снова вырвал якорь из грунта. Ровно в полночь 3 января 1864 года шхуна натолкнулась на камни.

«Удар, страшнее, чем все предыдущие, сотряс судно от носа до кормы, – повествует Райналь. – Чудовищный треск поразил наш слух – случилась трагедия, которой мы так страшились!»

Волны яростно хлестали палубу, ветер и дождь завывали в снастях беспомощной шхуны с проломленной рифами обшивкой.

Глава 4

Потерпевшие крушение

«Через четверть часа вода поднялась вплоть до крышки стола в каюте, а поверх корабля тяжело перекатывались волны», – записал капитан Масгрейв.

В безумной спешке пятеро мужчин выносили из трюма и каюты съестные припасы, инструменты и личные вещи, какие удалось спасти, складывая их на самом высоком месте круто накренившейся палубы, где потом накрыли все большим парусом. Затем они влезли туда сами, сгрудившись в ожидании той ужасающей картины, которую им явит рассвет. С неуемным бешенством продолжал хлестать ливень, яростно свистел ветер. Когда наконец занялось утро, члены команды, выбравшись из-под промокшей парусины, увидели, что высокие волны по-прежнему неистово взбивали огромные тучи пены. Однако, даже погибнув, шхуна предоставляла им хоть какое-то укрытие, потому что поднявшийся из воды борт принимал на себя основной натиск волн и пролив в шестьдесят ярдов[12] между «Графтоном» и берегом оставался относительно спокойным.

К счастью, тринадцатифутовая шлюпка, дном вверх привязанная над главным люком, была цела. С большим трудом морякам удалось спустить ее на воду и пришвартовать к борту шхуны с подветренной стороны. Пока они спускали в нее столько груза, сколько она могла вместить, капитан Масгрейв отыскал два длинных прочных каната. Одним из них они соединили корабль, привязав конец к железному кольцу на его корпусе, и корму шлюпки. Управившись с этим, моряки влезли в лодку сверху всего груза и отчалили, давая прибою унести ее к берегу на длину привязи. Взяв вторую веревку, Алик закрепил ее на носу шлюпки и на глазах у тревожно наблюдавшего за ним Райналя и остальных «с риском для жизни нырнул в воду», забирая с собой свободный конец второго каната.

«То были минуты невероятного волнения», – продолжает Райналь.

Однако крепкий норвежец был умелым пловцом. Он не кинулся очертя голову к берегу, а направился к ближайшему камню и ухватился за него посреди бурлящих вокруг волн. Затем, оценив обстановку, он снова опустился в воду и подплыл к следующему камню. Таким образом, преодолевая ярд за ярдом, от одного камня к другому, он приближался к берегу. С облегчением пассажиры лодки смотрели, как он выбрался из кипящего прибоя на гальку, вскарабкался по крутому склону и привязал конец каната к стволу дерева.

Теперь маленькая шлюпка была надежно поставлена посреди пролива, привязанная одним канатом к останкам шхуны, другим – к берегу, словно бусина на нитке. Затем, как повествует Райналь, очередной трудностью, с которой они столкнулись, стал крутой подъем каната, который связывал их с берегом. Впрочем, эта проблема была решена характерным для моряков способом, а моряки могут перемещаться где угодно, лишь бы имелись две точки фиксации, канат и блок.

«С помощью блока, к которому были привязаны два куска веревки (конец одного был брошен Алику, а другой оставлен в шлюпке), мы сперва отправили нашему товарищу на берег просмоленный брезент. Он закрепил его вокруг дерева в виде палатки и под ним размещал грузы, которые ему передавали».