TOD MIT UNS - Сурен Цормудян

— Во торкнуло-то.

— Где Чел, паскуда!

— А? — Марля тупо уставился на Крота.

— Что случилось, выродок, отвечай!

— У… У него рука реально онемела. Он потянул в воду, чтобы отпустило. Она резиновая. Слышь, меня пробило на хавчик кажись. — Бессвязно бормотал Марля.

В бессильной злобе Диггер оттолкнул от себя этого конечного юнца. Затем наотмашь врезал ему кулаком по лицу. И еще раз. И снова. Саня продолжал молотить оставшегося помощника, вымещая в этой ярости все, что накопилось, казалось за всю его жизнь.

— Мое лицо глина. Я ничего не чую. Мое лицо глина. Я ничего не чую. Хавать. Хавать хочу. — Бормотал Марля, вздрагивая от ударов.

— Н-н-на, сука!!! — и перед лицом Марли возникла подошва сапога, которая очень быстро приближалась к его физиономии…

* * *

Среднего роста, быковатого телосложения с затылком, без предупреждения перетекающим массивными складками с лысой головы в толстую шею Самохин крутил в руках самокрутку. У него была привычка, перед тем как закурить, разглядывать ее, читая обрывки слов на газетной, либо книжной бумаге. Наверное, что-то символичное было в этом. Газеты. Книги. Накапливаемые столетиями знания и мысли человечества. И вот уже долгие годы никто ничего не печатал на этой планете. А мысли постепенно превращались в пепел и дым, нагоняя судьбу давшей им фору цивилизации, которая их же и породила. Он еще долго сосредоточенно морщился, разглядывая буквы на бумаге самокрутки, ловя свет керосиновой лампы, пока, наконец, не прикурил. Выпустил сизый дым, отправляя в сумрак очередную печатную мысль и снова сократив текстовое наследие мира, запрокинув голову и глядя в низкий потолок. Затем шмыгнул широкой ноздрей.

— Ладно. — Дернул Самохин головой. — Назови мне хоть одну причину, по которой ты это сделал. Ты хоть понимаешь, что лицо ему в кровавое месиво превратил?

— Ну, есть такое дело, — проворчал Загорский, отвернувшись от дыма.

— Так какого хрена, скажи на милость?

Александр почему-то не любил общество майора. Казалось бы, он и Самохин были друг для друга самыми близкими людьми с того самого дня, как все случилось. Ведь Самохин затащил его обратно в подземный мир, спасая от ударной волны. И именно Саша показал Самохину, где надо искать спасение. Но отчего-то Саша всегда чувствовал непонятный дискомфорт, когда этот человек был рядом.

— Чел утонул из-за него. Укурки хреновы…

— Ну да. Конечно. — Майор снова затянулся. — А может ты Чела убил? Ну, вот взял и утопил.

— Что за бред? — Загорский привстал на стуле.

— Не дергайся, Крот. А что? После того с каким воодушевлением ты превратил голову Марли в старческую мошонку, я могу подумать что ты и не на такое способен.

— Да с какой стати?!

— Не ори. Ты же всегда жаловался на эту парочку. Нет?

— Конечно, жаловался. А что мне было делать, когда эти два барана тащатся за мной и постоянно дурь курят? Никакой пользы от них, зато хлопот полон рот. Я должен был хвалить их что ли?

— Ну-ну, — скептически покачал головой Самохин. — А что этот Марля бормочет в лазарете?

— Почем я знаю. И что он бормочет?

— Ну, дескать, кто-то смотрел из воды на Чела. Будто был там кто-то. В воде. Как это понимать?

— Да обкуренные они были оба! Им там сам черт привидится! Неужели непонятно?! Запретите вы этот чертов мох собирать! Ну, сколько ж можно-то?!

— А ты меня не учи уму-разуму. Лишу я людей желтого маха, а что взамен дам? Водки нет. А расслабиться надо. Пусть курят. Покуда курят, не думают. А как думать начнут, хреново всем станет во сто крат. Ясно тебе?

— Да это же… — возмутился, было, Загорский.

— Все я сказал! — Рявкнул комендант общины и приблизивший к Загорскому наклонился. — Ты забыл первые годы? Что больше оскотинит людей? Дурь, или отсутствие средства ухода от реальности? Подумай.

Александр поднял взгляд на Самохина.

— А в Красноторовский колонии нет никакой дури. Никто там желтый мох не курит. И там ведь порядок. И все при деле. И дальние рейды по поверхности делают. Разве нет?

Самохин нахмурился и сжал зубами самокрутку.

— Ты с чего это взял, Крот?

— Тигран рассказывал.

— Вот как? — Хмыкнул комендант. — А ему, откуда знать? Он что, был там?

— Он же дружен с тамошним командиром.

Самохин оскалился.

— Да шпик этот твой Тигран. А Стечкин, последний диктатор на планете. И весь его режим, гнилой. А дальние рейды, не признак процветания. Может они ищут, что захватить и оккупировать. Ты не думал об этом, умник? А вообще… Правильно, что не думал. Не думай. И давай, парень, договоримся так. Ты занимаешься своими крысиными норами, а я политикой. Как внешней, так и внутренней. И не лезь не в свое дело.

Последняя фраза была произнесена с нескрываемой угрозой.

— Да нужна мне ваша политика…

— Ну, вот и славно. Только, что мне прикажешь делать с твоими исследованиями? Одного помощника ты потерял. Другого покалечил. У меня тут не фабрика клонов. А от твоих исследований пока одни убытки.

— Мне никто не нужен. — Мотнул головой Александр, и ему самому стало холодно от этой мысли.

— Вот значит как? — Самохин выпустил клуб едкого дыма прямо в лицо собеседника. — А ты смелый стал?

* * *

Колоссальный рукотворный вал, возвышающийся местами на два этажа над крепостным рвом, наполненным водой и давно заросшим тиной. Монументальный комплекс из красного кирпича был обвалован землей и так же сверху покрыт грунтом, давно поросшим деревьями и кустарником. Наземные помещения, практически все занимались под хозяйственные нужды. Окна были заложены кирпичом и глиной, но кое-где, они пропускали свет. Укрывшиеся от апокалипсиса люди довольно быстро пришли к мнению, что следует в несколько слоев вставлять автомобильное стекла, наглухо обмазывая края глиной. Воздух такие стекла не пропускали. Много света тоже. Но это был хоть какой-то свет, проникавший в оранжереи и питомники для животных. Немало людей, занятых на замуровывании проемов и окон, ведущих во внешний мир из форта, впоследствии пало от лучевой болезни. Но дело было сделано. Огромные секции пятого форта были изолированы от внешнего мира. Кое-где, окна превращались в воздушные фильтры. Они блокировались с двух сторон от толстой крепостной стены в несколько слоев мелкозвенной сеткой из оптовых магазинов, торговавших когда-то стройматериалами. Дальше шел поролон. Между слоями поролона засыпался специальный уголь с ближайшего военного склада, коих в области было бесчисленное множество. Качество такого фильтра, конечно, оставляло желать лучшего. Однако это было лучше, чем ничего. Со временем, частые в этом регионе сильные ветра минимизировали последствия радиоактивного заражения. Однако позже пришла другая напасть. Химические дожди и туманы, гонимые со стороны моря. И хотя они были не так часты, как на побережье, тем не менее, поверхность оставалась враждебная. Это были и остаточные очаги радиации, химическое заражение, сильное ультрафиолетовое излучение, видимо ставшее следствием разрушения озонового слоя, вызванного множеством высотных ядерных взрывов противоракет основных стран-участников массового вымирания на земле. А еще таили в себе опасность дикие собаки, невесть каким образом превратившиеся в настоящих гончих дьявола, а так же мошкара в заболоченных участках, способная довольно быстро собраться в огромную тучу и поразить незащищенного человека укусами, вызвав у него страшную лихорадку, чаще всего кончающуюся смертью. Группы рейдеров общины, отправлявшиеся на поверхность в дальние вылазки с целью очередной ревизии руин Калининграда, еще поговаривали о странных и крупных следах еще каких-то существ. Однако «счастье» повстречать таковых пока людям не улыбалось.

Александр шел по нижнему уровню. Подземному. Коридоры здесь были практически круглого сечения, словно тоннели метро, которого в Калининграде не было, хоть и были планы о его постройке. Всюду опостылевший кирпичный цвет аккуратной немецкой кладки. В некоторых местах почерневший потолок. Здесь бушевал огонь во время штурма цитадели немыслимое количество лет назад, когда Красная армия несла возмездие вероломному врагу на его же земле. В большинстве тупиковых веток, являвшихся видимо складами у немцев, были оборудованы жилища. Небольшие «квартиры» из перегородок, сделанных с использованием древесноволокнистых плит, досок, фанеры, картонной тары и бесчисленных километров скотча. Жилые помещения располагались на деревянных настилах собранных из полет. Освещение в жилищах давали в основном лучины. Некоторое время назад, появилось даже электричество. Именно благодаря изысканиям Загорского, который обнаружил в глубинных уровнях, построенных гораздо позже, уже при нацистах, электрогенераторы, работавшие от течения грунтовых вод. Ремонт генераторов позволили осветить коридоры пусть и тусклым, но все-таки электрическим освещением. Странно, что при этом Самохин говорил о бесперспективности исследований Крота, впрочем, комендант никогда не любил признавать чих-то заслуг.