Подари мне ночь - Мелани Милберн

– Да, я слышала об этом. – Кэсси подняла глаза на Себастьяна: – С ним случился сердечный приступ?

Себастьян сдержанно кивнул:

– Всю свою жизнь я жил с сознанием, что после его смерти стану королем. В результате я, можно сказать, сросся с чувством этого долга. Но все произошло так внезапно и так быстро…

– Да, я понимаю, – мягко сказала Кэсси.

– Но хватит пока об этом, – с улыбкой сказал Себастьян, но улыбка не коснулась его глаз. – Я хотел поговорить с тобой о детском доме. Неужели для детей-сирот не нашлось другого места, как рядом с тюрьмой?

– Пока с этим не возникало никаких проблем. К тому же в тюрьме созданы условия для женщин с малолетними детьми.

Лоб Себастьяна прорезала морщина.

– Ты хочешь сказать, что в тюрьме находятся дети, чьи матери отбывают наказание?

Кэсси не отвела взгляда в сторону:

– Да. Но это только до тех пор, пока ребенку не исполнится три года. После этого ребенка отдают в какую-нибудь семью, пока мать не закончит отбывать свой срок.

– Но разве тюрьма – место для таких ребятишек? – засомневался Себастьян.

– Любой ребенок, где бы он ни находился, чувствует себя лучше, когда с ним рядом мать. Ребенок ведь не совершал никакого преступления. Почему он не имеет права находиться с мамой?

– Именно в такой ситуации оказался мальчик, который нарисовал для меня картинку?

Кэсси опустила глаза и снова потянулась к бокалу с водой.

– Я же сказала, что не знаю подробностей жизни каждого ребенка, но вполне возможно, что его отняли у матери и не нашлось никакой семьи, которая захотела бы его временно усыновить. И нередки случаи, когда родственники отказываются от таких детей, хотя бы потому, что сами бедны.

За столом наступила звенящая тишина – так, по крайней мере, казалось Кэсси. Сердце так громко колотилось у нее в груди, что она чувствовала пульсацию крови в подушечках пальцев, сжимавших бокал.

– Мне не нравится мысль, что малыши живут под одной крышей с преступницами, – заметил Себастьян. – Вряд ли подобное допустимо в мужской тюрьме.

– Почти девяносто процентов женщин осуждены за мелкие и средней тяжести преступления. В основном это наркоманки. Как правило, это несчастные женщины, жертвы тяжелого детства или детского насилия, которое они пытаются забыть разными способами.

– Ты близко знала таких женщин? – явно заинтересовавшись этой темой, спросил Себастьян.

– Невозможно с ними не познакомиться, находясь в таком ограниченном пространстве, – сказала Кэсси, думая о женщинах, с которыми подружилась, включая Ангелику. – Утрата собственного достоинства больно бьет по человеку, не говоря уже о потери свободы. Как только мой срок подойдет к концу, я уеду из Аристо.

– И чем ты собираешься заняться?

– У меня не такой уж широкий выбор, – с кривоватой улыбкой ответила Кэсси. – Мало кто из работодателей желает иметь дело с бывшими заключенными. Но я бы хотела пойти учиться. Я валяла дурака в школе, но сейчас хотела бы получить хотя бы свидетельство об окончании средней школы. После этого… Кто знает? Лишь бы работа обеспечивала деньгами, чтобы нас… меня прокормить.

– Говорят, что твой отец тебе ничего не оставил?

Кэсси хмыкнула:

– Верно. Смешно, правда? Он оставил все каким-то дальним кузенам. Как будто предчувствовал, что я столкну его в ту ночь с лестницы.

– Что тогда произошло, Кэсси? – снова спросил Себастьян, внимательно глядя на нее.

Кэсси опустила глаза.

– Мы спорили, – ровным голосом, лишенным каких-либо эмоций, сказала она. – Сейчас я уже и не вспомню, о чем шел спор, – у меня в голове все перепуталось. Он кричал на меня, я – на него, а потом… – Кэсси крепко закрыла глаза, чтобы обрести самообладание. Открыв глаза, она спокойно продолжила, словно обсуждая прогноз погоды на выходные: – Потом вдруг оказалось, что он лежит на полу у основания лестницы. И вот тогда я запаниковала. Попыталась поднять его. Я думала, что он притворяется, чтобы меня испугать, но… – она сглотнула, – но он ни на что не реагировал.

– А кто вызвал полицию?

– Я.

– И они сразу тебя арестовали?

– Нет. – Кэсси покачала головой. – По предварительной версии, смерть наступила в результате несчастного случая, но спустя несколько недель появился свидетель – наш сосед, который сообщил, что слышал, как мы спорили в тот вечер. И после этого все закрутилось. Не прошло и нескольких часов, как на меня уже надели наручники. Я признала себя виновной в убийстве на следующий день.

«Потому что устала давать показания в полиции. К тому же по лицам людей я поняла, что они меня уже приговорили и не поверят ни одному моему слову, – добавила она про себя. – Против меня выступили влиятельные друзья отца. У меня не было шансов оправдаться».

– Те дни для тебя, должно быть, превратились в кошмар, – произнес Себастьян, голос его звучал глухо. – Пережить такое в восемнадцать лет…

– Как ты верно заметил – «пережить»… Теперь все в прошлом. Мой отец был большой шишкой. Такое не должно оставаться безнаказанным. Всем был нужен козел отпущения. Что ж, они получили свою козу.

– Что ты хочешь сказать? Что тебя вынудили признаться в преступлении, которого ты не совершала? – нахмурился Себастьян.

«Вот и шанс, – подумала про себя Кэсси. – Рассказать ему, как все было!» Кэсси даже открыла рот, но слова не шли с губ. Если она расскажет Себастьяну про отца, ей придется выложить и про Сэма. А что, если Каредесы решат, что она недостаточно хороша для того, чтобы быть матерью незаконнорожденного сына будущего короля? Сэма однажды вырвали у нее из рук, когда он был еще малышом. Он может не пережить, если подобное произойдет еще раз. Да и она сама не переживет повторной разлуки с сыном.

– Кэсси?

– Нет, – сказала она, глядя куда-то в район левого плеча Себастьяна. – Нет, меня не принуждали. Чистосердечное признание уменьшало мой срок.

– У тебя был хороший адвокат?

Кэсси вспомнила мерзкого субъекта, которого ей назначили в защитники. Все те изматывающие недели, что тянулось разбирательство, он смотрел на нее так, словно она находилась перед ним нагишом. Его маленькие змеиные глазки ощупывали ее тело, каждый раз напоминая ей последнюю ссору с отцом, и по одной лишь этой причине Кэсси была готова согласиться с любым наказанием, только бы не находиться с ним.

– У меня был адвокат, – ровно сказала она. – Не знаю, насколько он был хорош в своем деле, но просители не в том положении, чтобы выбирать.

Себастьян снова почувствовал острый укол вины. Он понимал, что Кэсси о многом умалчивает. Судя по всему, адвокат ей достался неважный, раз она была осуждена в таком юном возрасте. Может, ей стоило вообще обойтись без адвоката? Может быть, тогда ей бы удалось убедить всех, что смерть ее отца действительно наступила в результате несчастного случая?