Злоцветы - Джордж Мартин

Шон торжествовала, но отчего-то на глазах у нее стояли слезы.

- Почему ты так боишься? - спросила она гневно. - Ты же можешь починить окно своими чарами, так ведь? Даже я могу вставить стекло в разбитое окно, хотя Крег и говорит, что я почти ни на что не гожусь. - Слезы текли по обнаженным щекам, но безмолвные, безмолвные. - Снаружи тепло, ты сама видишь, и при луне легко работать. И есть же город. Наймешь стекольщика. Не понимаю, почему ты так боишься. Другое дело, будь здесь глубокозимье, холод, лед, притаившиеся в темноте вампиры. Но ведь это не так.

- Нет, - сказал Моргана. - Нет!

- Нет, - повторила Шон. - Принеси мне мои вещи.

Моргана не сделал ни шагу.

- Не все было ложью. Да, не все. Если ты останешься со мной, то проживешь очень долго. Я думаю, дело в пище, но это правда. И очень многое было правдой, Шон. Я не хотела тебе лгать. Я хотела, как лучше, как вначале было со мной. Знаешь, надо просто притвориться перед самой собой. Забудь, что корабль неподвижен. Так лучше. - Голос ее стал тоненьким, испуганным. Она была взрослая женщина, а умоляла как маленькая девочка, детским голоском. - Не разбивай окна. В окне заключены самые могучие чары. Оно может перенести нас куда угодно... почти. Пожалуйста, пожалуйста не разбивай его, Шон. Не надо!

Моргана дрожала. Колыхающиеся полосы тканей, которые она носила, вдруг потускнели, стали лохмотьями, кольца не сверкали. Сумасшедшая старуха и больше ничего. Шон опустила тяжелого стеклянного ветроволка.

- Мне нужна моя одежда, и мой меч, и мои лыжи. И еда. Много, много еды. Принеси все это и, может быть, я не разобью твое окно, лгунья. Ты меня слышишь?

И Моргана, более не полная чар, кивнула и сделала то, что ей было ведено. Шон молча следила за ней. Больше они не обменялись ни единым словом.

Шон вернулась в Каринхолл и состарилась.

Ее возвращение всех ошеломило. Она узнала, что отсутствовала стандартный год с лишним, и никто не сомневался, что они с Лейном погибли. Сперва Крег отказался ей поверить, и остальные его поддержали, но Шон предъявила пучок злоцветов, которые выпутала из своих волос. Но даже и тогда Крег отрицал все необычайное, что с ней произошло.

- Иллюзии, - фыркнул он презрительно. - Самообман с начала и до конца. Тесенья говорила правду. Если бы ты вернулась, то не нашла бы своего чародейного корабля и никаких следов тоже. Поверь мне, Шон.

Но Шон всегда казалось, что сам Крег себе не поверил. Он отдал строгий приказ, и ни один мужчина, ни одна женщина семьи Карин больше никогда в ту сторону не ходили.

Шон обнаружила, что в Каринхолле многое изменилось. Семья стала меньше. За трапезным столом она не досчиталась Лейна. В ее отсутствие пища оскудела, и Крег, согласно обычаю, отослал самых слабых и самых бесполезных наружу умирать. Среди исчезнувших был и Ион. Не было и Лейлы, такой молодой и сильной. Еще трех месяцев не прошло, как ее забрал вампир. Но не все было грустным. Глубокозимье подходило к концу. И, в более личном плане, Шон обнаружила, что ее положение в семье изменилось. Теперь даже Крег обходился с ней с суровым уважением. Год спустя, когда в свои права вступило таяние, она родила первенца и заняла законное место в советах Каринхолла. Дочку Шон назвала Лейн.

Шон вернулась в жизнь семьи легко и просто. Когда настало ее время выбирать постоянную профессию, она изъявила намерение стать торговцем, и, к ее удивлению, Крег не стал возражать. Риис взял ее ученицей, и через три года она получила первое самостоятельное задание. Теперь она много времени проводила в пути. Дома же, в Каринхолле, она неожиданно для себя стала любимой повествовательницей. Дети говорили, что ее истории - самые лучшие. Крег, как всегда помышлявший только о пользе, сказал, что ее выдумки подают детям дурной пример и не учат их ничему полезному. Но он был уже очень болен и совсем истощен разгарлетной лихорадкой, и его возражения не имели никакого веса. Вскоре он умер, и Голосом стал Девин, более мягким и умеренным Голосом, чем Крег. Пока он говорил за Каринхолл, семья Карин прожила поколение мира и довольства, и численность ее увеличилась с сорока почти до ста.

Шон часто бывала его возлюбленной. К тому времени она читала уже заметно лучше, и однажды Девин, уступив ее прихоти, показал ей тайную библиотеку Голосов - несчетные столетия каждый Голос вел там книгу записей всех событий времени его служения. Как Шон и подозревала, одна из самых толстых называлась "Книга Бет, Голоса Карина". Она повествовала о временах шестидесятилетней давности.

Лейн была первой из девяти детей, рожденных Шон. Шестеро выжили: двое, зачатые в семье, и четверо, которых она приносила со Сборов. Девин восхвалил ее за то, что одарила Каринхолл таким количеством новой крови, а позднее Голос восхвалил ее за удачливую торговлю. Она много путешествовала, посещала многие семьи, видела водопады и вулканы, а не только горы и моря, обошла половину мира на паруснике крайнеров. У нее было много возлюбленных, она пользовалась большим почтением. После Девина Голосом стала Дженнис, но ее время было злым и несчастливым, а когда она скончалась, матери и отцы семьи Карин предложили этот пост Шон. Она отказалась. Счастливей это ее не сделало бы. Несмотря на все, чего она достигла, счастливой она никогда не была.

Она помнила слишком много и иногда не могла уснуть всю ночь.

Когда наступило четвертое глубокозимье в ее жизни, семья насчитывала двести тридцать семь членов и более ста из них составляли дети. Но дичь оскудела еще на третьем году замерзания, и Шон предвидела приближение тяжелого времени холодов. Голос была доброй женщиной, и ей нелегко давались решения, принять которые требовала необходимость. Но Шон знала, что будет. В Каринхолле она была самой старой за одним исключением. Как-то ночью она украла пищу - запас на две недели пути - и пару лыж, а на заре покинула Каринхолл, избавив Голос от тяжкой обязанности отдать приказ, чтобы она ушла.

Двигалась она уже не так быстро, как в юности, и потратила на дорогу не две, а почти три недели, и совсем исхудала и ослабела, когда вошла в разрушенный город.

Но корабль был точно таким же, каким она его оставила.

Перепады жары и лютых морозов за долгие годы растрескали плиты космодрома, и инопланетные цветы завладели каждой щелочкой. Каменное поле было покрыто ковром злоцветов, а лозы морозоцветов, обвивавшие корабль, были вдвое толще, чем запомнилось Шон. Большие яркие венчики чуть покачивались под ветром.

И больше никакого движения.

Шон трижды обошла корабль, ожидая, что распахнется дверь, ожидая, что кто-то увидит ее и выйдет к ней. Но если металл и заметил ее, то ничем это не показал. На дальней от реки стороне корабля Шон обнаружила нечто, чего прежде не видела - письмена, поблекшие, но еще удобочитаемые, лишь местами скрытые морозоцветами. Длинным ножом она сколола лед и перерубила лозы, чтобы прочесть надпись. И прочла:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});