Жестокий мир мужчин - Татьяна Полякова

— Могу по памяти перечислить человек десять, и это только те, кого я знаю. Кстати, в этом списке был бы и твой Илья, — усмехнулся Севка. — Да-да, старики всегда действуют молодым на нервы, они теряют гибкость и, с точки зрения молодых, мешают прогрессу. Убийство, конечно, было заказным, киллер скорее всего со стороны, из своих вряд ли бы кто рискнул. В таких случаях на убийцу можно выйти лишь по чистой случайности. Люди Большого, можешь мне поверить, искали тоже, но ничего не нашли.

— А вы тщательно искали? — усмехнулась я.

— Честно? Не очень. Троих весьма опасных старичков некто спровадил на тот свет. Не могу сказать, что нашу контору это сильно расстроило, скорее наоборот.

Я опять усмехнулась, и Севка в ответ тоже.

— Хорошо, — немного подумав, продолжила я. — Подойдем с другой стороны. Старички уступили место… кому? Кому их смерть явно пошла на пользу?

— Здесь тоже человек пять наберется. Например, небезызвестный тебе Мирон. Хотя я очень сомневаюсь, что он отважился бы на подобный шаг, я имею в виду расстрел. Опять же Илья, не сядь он в тюрьму, смог бы в должной мере воспользоваться сложившейся ситуацией.

— Ты уже дважды назвал его имя. Ты имеешь в виду что-то конкретное?

— Нет, — откинувшись назад, покачал головой Севка. — Таким образом я просто иллюстрирую свою мысль о том, что в смерти Большого и его дружков было заинтересовано все подросшее к тому моменту криминальное поколение. Вот и все. И мне бы очень хотелось знать, почему тебя это так занимает?

— Я уже ответила.

Севка нервничал и даже не собирался скрывать это.

— Слышала выражение: «Что было — смерти, будущее — мне»? — спросил он.

— А если все осталось только в прошлом? — хмыкнула я.

— Так не бывает. Иногда всерьез кажется, что ничего хорошего в жизни уже не будет, но потом как-то… смиряешься и находишь кое-какие радости. Когда ты меня бросила, мне хотелось удавиться. Но было очень стыдно, что придется висеть с синим языком, свисающим до пупка. Эта веселенькая мысль удержала от глупости. А потом я влюбился, женился, а вот теперь развожусь. И честно скажу: чувство такое, точно только-только начинаю жить.

— Я за тебя рада, — сказала я.

Мы немного помолчали, тут я кое-что вспомнила и задала еще один вопрос:

— Сегодня я разговаривала с дворником на улице Катинской, он утверждает, что его сосед был свидетелем того убийства и тоже погиб.

— Да? — поднял брови Севка. — Такого я не помню… хотя… Нет. Скорее всего людская молва просто соединила два происшествия в одно. Ася, я тебя прошу, не занимайся ерундой, дождись Илью, поговори с ним… В любом случае, считает Илья тебя в чем-то виноватой или нет, от разговора он не откажется, вы ведь не чужие друг другу люди. И ты, не затевая игру в сыщики, будешь точно знать, что произошло той ночью.

— А если Илья сам не может ответить на многие вопросы? — невесело улыбнулась я. — Если он также безрезультатно пытается понять, что же произошло в ту ночь?

— Маловероятно, — вздохнул Севка. — Одно могу тебе сказать совершенно определенно: ты идешь по ложному следу. Убийство на Катинской ничего тебе не даст.

— На 8 Марта, — широко улыбнулась я.

— Что?

— Улица теперь называется 8 Марта.

Мы еще немного помолчали, после чего во мне пробудилась совесть, и я вспомнила, что Севке надо бы отобедать, да и мне тоже. Набив желудки до отказа, мы вышли на улицу.

— Ты на машине? — спросил Севка.

— Да, если не возражаешь, я тебя провожу.

— Конечно, не возражаю, — улыбнулся он.

— Прогуляемся? — Я взяла его под руку, и мы направились через площадь.

— Снова будешь вопросы задавать? — еще шире улыбнулся он.

— Нет. Не буду. Вижу, тебе это не нравится.

— Мне не нравится, что ты интересуешься всем этим. Люди помнят, чья ты жена. Вполне возможно, слух о том, что ты задаешь вопросы, дойдет до тех, кому это покажется очень интересным.

— И что?

— Ты не хуже меня знаешь, что.

— Будем считать, нездоровое любопытство я удовлетворила, и теперь мы просто гуляем. Он обнял меня и сказал насмешливо:

— Не могу поверить… Я рад, что ты больше не сидишь взаперти, даже если тебе и пришла фантазия стать сыщиком. Ты улыбаешься, держишь меня за руку и даже пробуешь шутить.

— Неважно выходит?

— Я же сказал: уже кое-что. Я люблю тебя, пускай не так, как раньше, по-другому, но все равно очень люблю и хочу, чтобы ты улыбалась.

— Спасибо, — серьезно сказала я и поцеловала его.

Я проводила Севку до работы и через парк вернулась к машине В парке было прохладно, старички сидели на скамейке и приглядывали за расшалившимися детишками. Я устроилась в траве под огромной липой, запрокинула голову и стала смотреть в небо. «Севка прав, какое отношение убийство на Катинской может иметь к Илье, а тем более ко мне самой?»

— Никакого, — вслух ответила я.

Однако то, что я почувствовала, натолкнувшись взглядом на заметку в газете, очень напоминало озарение. А интуиция подсказывает, что в этом что-то есть. Я засмеялась.

— Чепуха, конечно. Хотя, может, и не чепуха. Севка считает, убийство было выгодно многим. И устранение Ильи — тоже. Вдруг некто очень мудрый каким-то образом соединил все это в тугой клубок, задействовав к тому же мою машину. Пусть это выглядит глупым, но останавливаться на полпути и даже в самом начале — я не люблю. А там посмотрим.

Я поднялась, отряхнула юбку и заспешила к своей «девятке». По дороге заехала в магазин и купила себе платье. Нежно-голубое. Оно очень шло к моим глазам, я улыбнулась, глядя в зеркало, и даже подмигнула своему отражению. Снимать платье не стала, расплатилась и поехала домой.

Квартира показалась мне темной и пыльной. «Точно склеп», — подумала я. Открыла окна, потом, прихватив телефон, вышла на лоджию. Через 09 узнала нужный мне номер и терпеливо слушала длинные гудки, наконец трубку сняли.

— Простите, — сказала я. — Могу я поговорить с В. Артемовым?

— С Володей? Он у нас уже давно не работает, около года.

— А где его можно найти? — ласково спросила я. Мужчина на другом конце провода задумался.

— Я дам вам его домашний телефон, попробуйте позвонить.

Судя по номеру, с Артемовым мы жили в одном районе, как выяснилось через некоторое время, в трех троллейбусных остановках друг от друга. Трубку снял ребенок, по голосу мальчик лет пяти.

— Артемова можно? Володю…

— Сейчас, — важно ответил он и позвал:

— Пап…

— Слушаю. — Голос звучал странно, точно мужчина дышал с трудом.

— Извините, — начала я не без робости. — Пять лет назад вы написали статью об убийстве на Катинской, не могли бы мы встретиться и поговорить?

— О чем? — удивился он.

— Мне трудно объяснить это в двух словах. Я не отниму у вас много времени, а для меня этот разговор очень важен.

— Кто вы? Журналистка?

— Нет. Извините, мне действительно сложно объяснить, кто я и почему интересуюсь этим убийством. Может быть, мы все-таки встретимся и поговорим?

— Я думал, все уже забыли об этом убийстве, столько лет прошло.

— Собственно, меня интересует другое убийство, происшедшее в ту же ночь. Что-то подсказывает мне, что они как-то связаны.

— А-а, вы имеете в виду дело Летчика? — Я не сразу сообразила, что речь идет об Илье, в моем присутствии никто и никогда не называл его так.

— Да, если Летчик — это Илья Верховцев.

— Понятно… Он ведь должен скоро выйти на свободу. Так? А вы кто?

— Я его жена… бывшая.

Он думал полминуты, не меньше, потом сказал:

— Что ж, давайте поговорим, правда, я не знаю… Хорошо. Я освобожусь через час. Живу на Мичурина, за гастрономом скверик, вот там и встретимся, если не возражаете.

— Не возражаю, — обрадовалась я.

— Значит, через час, — вздохнул он.

Я выпила кофе и потянулась за сигаретами. Если нет силы воли разом порвать с пагубной привычкой, следует себя контролировать и время от времени шлепать по рукам. Сейчас, например, как раз такой случай. Я отшвырнула сигареты в сторону и расслабленно сидела в кресле, наблюдая за птицами и поглядывая на часы. Через сорок пять минут торопливо покинула квартиру.

Скверик был совсем маленький, десяток деревьев, кусты, узкие асфальтированные дорожки. Собачий рай.

На единственной скамейке возле входа сидел мужчина в полосатой футболке и читал газету, то и дело поправляя очки с толстыми линзами Рядом весело носился персиковый пудель.

— Вы Володя? — спросила я, подойдя ближе, пудель принялся тявкать, а мужчина поднялся, кивнул мне и спросил:

— А вы — Анастасия, я не ошибся?

— Нет, но лучше Ася, привычнее.

— Присядете или прогуляемся?

— Лучше прогуляемся, — кивнула я. И мы пошли по асфальтовой дорожке, пудель весело несся впереди.

— У меня сразу вопрос: почему вы считаете, что убийство на Катинской как-то связано с делом вашего мужа?

— Я не считаю, — подумав, ответила я и попыталась объяснить, почему это убийство меня заинтересовало.