Латвия под игом нацизма. Сборник архивных документов - Коллектив Авторов

Так началась наша беспросветная жизнь в рабочем лагере, в котором осталось около 5000 евреев, из них около 300 женщин и несколько детей.

Приносить в лагерь ничего нельзя было; но ввиду того, что на паек жить нельзя было, люди, невзирая на опасность, вносили кое-что съедобное; кто для отца, кто для брата или товарища, кот[орый] работал на месте, где кушать не давали. За то, что приносили с собой продукты, многие были расстреляны или повешены.

Затем были частичные расстрелы. Жертвы выбирались наугад. Брали по 100–200 человек и их увозили на машинах на расстрел.

Ввиду кошмарного положения среди еврейской молодежи созрела мысль бежать из лагеря и, если нужно будет, применить для этого оружие. Те еврейские юноши, которые работали на военных мастерских, стали тайком приносить с собою в лагерь гетто оружие и снаряжение. В самом лагере был устроен тайный склад оружия. Об этом знали лишь еврейские полицейские гетто, в обязанности кот[орых] входило следить за внутренним порядком в гетто. Таких полицейских, конечно, невооруженных, было 42. Как передавали, группа еврейской молодежи наладила связь с партизанами, и был разработан план бегства первой группы в 10 человек. Бегство состоялось весной 1942 года. Организатором побега был тов[арищ] Вульфович – по общему утверждению, член компартии. Эта группа на машине выехала из Риги. По дороге машина была настигнута гестаповцами. Произошла перестрелка, во время которой было убито 8 гестаповцев и 9 человек из этой группы. Спастись, как сообщали, удалось одному лишь Вульфовичу, который будто бы теперь скрывается в Риге.

Скоро после этого в рабочем лагере гетто была произведена расправа; и за смерть 8 гестаповцев были расстреляны 120 евреев, среди них 41 евр[ейский] полицейский, 42-й, некий Израилевич, который бежал во время расстрела, долгое время скрывался. Впоследствии его поймали и, по-видимому, заставили сообщить, где спрятано в гетто оружие и кто является соучастниками заговора. Израилевич был убит, но он выдал имена около 30 человек, кот[орые] имели отношение к доставке и хранению оружия, среди них инж[енер]-хим[ик] Г. Полонский, д-р Гинзбург, пом[ощник] прис[яжного] пов[еренного] М. Лат и другие. Вскоре после этого был обнаружен и склад оружия, и тогда решили ликвидировать гетто (лагерь). В самом же гетто жило около 10 000 евреев, присланных сюда из различных городов Германии еще в начале 1942 года.

Впоследствии в Ригу стали прибывать серии эшелонов с евреями из Польши, Германии, Бельгии, Дании, Голландии и других стран, которых снимали с поездов и на машинах отправляли на расстрел, их вещи отправлялись в гестапо. Общее число заграничных евреев, убитых в Риге и других местах Латвии, по общему утверждению, превышает 200 000.

Нас оставшихся в живых около 4500 евреев распределили среди нескольких концлагерей в разных частях города.

Был также один центральный конц[ентрационный] лагерь в Риге в Межапарке. В этом лагере я прожил 4 недели. К тому же времени также было ликвидировано гетто с примерно 9000 нем[ецкими] евреями, кот[орые] также были разгруппированы среди рижских евреев в концентрационных] лагерях, проходя по большей части, предварительно, центральный конц[ентрационный] лагерь, в кот[ором] часть оставалась там жить.

Около 1000 евреев – старых, больных и детей – увезли на расстрел. Режим в центральном конц[ентрационном] лагере был кошмарный.

Высшее начальство лагерей состояло из немцев-гестапников.

Комендантом был Зауерер – немец-гестапник.

Охраняли нас на работе и в лагере люди различных национальностей, как немцы, латыши, эстонцы, хорваты и другие; причем охрана была вооруженная.

В самом лагере и на работе бесчинствовали бывшие каторжане из немцев и поляков.

Многие из нас умирали от побоев, недоедания или тяжелой работы. После 4-недельного пребывания в центральном конц[ентрационном] лагере я был казармирован в Балластдамбу, где находились склады материалов, как то железа, кирпича, электроматериалы и т. п. Нас было 100 человек – 50 мужч[ин] и 50 женщин. Там же работал мой хороший знакомый д-р Шмульян. Он до того работал в одном складе, где на службе был некий Жан Липке. Этот самый гражданин уже тогда говорил, что надо сбежать.

При содействии Ж. Л., который оказался настоящим советским патриотом, я, д-р Шмульян и Л. Гордон сбежали.

21 декабря 1943 года Жан Липке приехал за нами, выломал несколько досок забора, и мы забрались к нему на машину. Двоих он оставил в Риге, а со мной поехал в деревню, в 5 км (впоследствии и они перебрались ко мне) от Добеле, где к моему приезду у одного крестьянина Фрица Розенталя уже прятались 7 евреев, кот[орые] также были спасены Ж. Липке.

Там я прожил 3 недели в специальном, для этой цели построенном погребе. А потом я с одним товарищем отправились 11 км оттуда в другой хутор, чтобы начать строить убежище для последующих освобожденных Ж. Липке. Словом, в этом доме «Межамаки», благодаря человеколюбию, главным образом одной из хозяек Лидии Рейтиньш, ур[ожденной] Миллер (хозяйство принадлежало 2 сестрам и 1 брату), там удалось пристроиться 14 Жаном Липке спасенным евреям. Третье место было в арендованном специально для этого хозяйстве самим Ж. Липке – «Решни», в 3 км от Добеле. Все это удалось устроить благодаря волостному старшине В. Биненфельду, кот[орый] впоследствии должен был бежать и спрятаться у нас же. Ему был дан приказ выдать всех симпатизирующих большевикам, на что он ответил, что этого не сделает, и сам скрылся вместе с сыном. Когда вошла Красная армия, он уехал к себе, взяв с собою Доктора.

Жан Липке же застрял в Риге, куда он уехал в надежде спасти еще других евреев. Всего нас было 26 человек в 3 местах. К сожалению, из группы в 14 человек мы потеряли 4 человек уже после освобождения этой волости Красной армией. Нас 4 человека было на дворе – помогали хозяину. Проходила банда легионеров, оторвавшихся от немецких частей по лесу; и их было около 20 человек, среди них 4 немца, остальные латыши. Среди 4 был и я. В моем присутствии застрелили 3 товарищей: И. Ютера, А. Гиршмана и Б. Шнейдера. Хозяев не застрелили, потому что они сказали, что эти люди не живут у них, а лишь пришли за хлебом. Остальные остались в живых благодаря тому, что успели спрятаться в погребе.

Я же спасся благодаря тому, что хорошо владею латышским языком и не похож на еврея.

Причем Лида Рейтиньш заявила, что я ее муж, поняв, что меня еще спасти можно, а хозяин – Жан Миллер удостоверил это.

Эта же банда обнаружила у волостного старшины д-ра Шмульяна и застрелила его.

Затем я с товарищами перебрались в Добеле, где я встретил своих товарищей из Наркомата, кот[орые] меня тут приютили, а затем доставили в Двинск, где теперь работаю в качестве ст[аршего] инженера при [неразборчиво] тресте Наркомата легк[ой] промышл[енности]. Историю с бегством группы 10 евреев к партизанам знает спасшийся в числе 24 евреев т. М. Дризгин, прожив[ающий] в Двинске. Мои показания могут подтвердить другие спасшиеся товарищи: д-р Ноим, архит[ектор] Эпштейн Д., юрист Ицигсон, прожив[ающий] в Краславе, д-р Дризин И., прожив[ающий] в Двинске.

Двинск 10/IX 1944 г.

/подпись/

ГА РФ. Ф. 7021. Оп. 93. Д. 50. Л. 219–221 с оборотом. Подлинник. Рукопись.

№ 8

Список немецко-фашистских оккупантов, их сообщников и пособников, совершавших злодеяния на оккупированной территории Латвийской ССР, от 12 декабря 1944 г

Список составил: нач. ОТД-2 НКГБ ЛССР капитан Гос. Безопасности 12/XII-1944 г.

ГА РФ. Ф. 7021. Оп. 93. Д. 17. Л. 256, 257. Подлинник. Машинопись.

№ 9

Протокол допроса свидетеля Лаугалайтиса К.А. от 2 ноября 1944 г

ЛАУГАЛАЙТИС Казимир Александрович, 1906 года рождения, уроженец им. Вилкю, Вилькинской вол., Рижского уезда, ЛССР, литовец, беспартийный, образование 4 класса сельской школы, крестьянин, женат.

Предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний по статье 95 УК РСФСР (подпись).

Вопрос: Где вы находились и что делали во время немецко-фашистской оккупации гор. Рига и окрестностей?

Ответ: С момента немецко-фашистской оккупации я проживал в Катла-Калнской волости имении Рудзан. Я был арестован немцами 1 октября 1941 года за слушание советских радиопередач и просидел в Рижской центральной тюрьме до 18 мая 1942 года. После этого был переведен в Саласпилский лагерь политзаключенных, где пробыл до 19 мая 1943 года. После чего был освобожден, после этого проживал в Дрейлской волости Рижского уезда, занимался сельским хозяйством.

Вопрос: Расскажите все, что вам известно о немецко-фашистских злодеяниях по уничтожению и истязанию мирных граждан Латвии.

Ответ: Во время моего заключения в Центральной тюрьме гор. Риги с 1 октября 1941 года до 18 мая 1942 года держали меня и других заключенных на голодном пайке. Хлеба давали 180 граммов в день, перемешанного пополам с разным суррогатом, горького вкуса. Кроме того, давали 1/2 литра супа в день, сваренного без мяса и жиров из листьев, разной травы. Надзиратели там нас каждый день избивали беспощадно. Приходившие в камеры пьяные надзиратели избивали резиновыми дубинками так, что после этого человек не мог три дня подняться. От голода, избиений, сыпного тифа там много ежедневно умирало заключенных. Особенно много умирало содержавшихся там военнопленных, которые содержались в погребе 4-го корпуса, количество умерших я назвать не могу, но лично видел, что во время прогулок в течение одного часа оттуда вынесли 7 мертвых тел военнопленных. При допросах следователи в тюрьме страшно избивали, выбивали зубы, особенно зверски расправлялись с женщинами. Так, например, гражданку гор. Рига ЯНСОН Анну в 1942 году вызвал на допрос немецкий следователь. Положили ее на диван, сели ей на голову и на ноги, резиновой палкой сперва били, а потом совали во влагалище, и ее всю окровавленную принесли в камеру. Потом ее через некоторое время расстреляли, все допытывались, где ее муж, который ушел с Красной Армией и местонахождение которого ей известно не было. Таких зверств было бесконечно много в тюрьме. Из тюрьмы по ночам очень много народа увозили на расстрел в Бикернекский [Бикерниекский] лес, увозили целыми автомашинами ежедневно. Моя жена АВОТНИЕК Ольга, содержавшаяся в тюрьме предварительного заключения гор. Риги, рассказывала, что в этой тюрьме также беспощадно избивали заключенных. Так, например, в 1942 году в феврале месяце надзиратель тюрьмы схватил за волосы и потащил заключенную Анну ПЕЙПЕ и начал избивать. И когда она вернулась в камеру, все волосы были слипшиеся от крови, и вся была в синяках. Таких примеров и в этой тюрьме было бесконечное множество. Из этой тюрьмы также вывозили по ночам целые машины заключенных на расстрел в Бикернекский лес.