Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Настолько погрузился в письмо, что не заметил, как вошла Элла.
– Я принесла тебе кобальт, – говорит она сухо, протягивая мне тюбик. – Без него не удастся изобразить спинку кита.
"Спинку"… Так нежно про эту громадину! Элла очень опытна в этих вопросах, и я прислушиваюсь к ее советам. У нее очень красивые ключицы и совершенно волшебная ложбинка, идущая вдоль спины. Особенно когда она упирается руками в буфет.
– Помнишь этих лысых собак? Ну, похожих на борзых? На картинах старых мастеров? – спрашиваю я.
– Грейхаунды, – отвечает Элла.
Мне кажется, что нет такого, чего бы она не знала. Восхитительная женщина!
– У нас их практически нет. Две-три, от силы. Фантастически дорогие! Михалыч хотел такую, прямо извел!
– Я бы тоже не отказался. И вообще было бы неплохо пожить некоторое время в какой-нибудь старинной картине. На большом столе – окорока, большие стеклянные бокалы с вином, неплохо приготовленная дичь. Вдобавок обнимаешь пышную женщину, одетую в коричневое бархатное платье с большим белым кружевным воротником… И главное – полная неподвижность!
– Неужели ты думаешь, что кто-нибудь принимает тебя за Льва Николаевича? – неожиданно ошарашивает меня Элла. – Посмотри на себя в зеркало. У того были большие усы, крупные черты лица. Он был ниже среднего роста. И ты! Вы же антиподы!
"Что-то случилось! Интересно, что?" – думаю я, медленно вытираю руки, чтобы выиграть время, не торопясь иду к швейной машине. Она стоит у меня на видном месте. Материал постоянно заправлен. Меня такими выпадами не собьешь. Сажусь за столик, начинаю шить, строчка получается изрядно кривой.
Элла выносит из прихожей куртку.
– Посмотри на мою, – говорит она. – Ее шил Лев Николаевич! Ты что, сможешь такую же?
– Ты просто недоверчива, мой дарлинг. Конечно, смогу! Просто сейчас я отрабатываю новую модель. К тому же нет ни подходящей материи, ни ниток. Да и не до жиру сейчас! Кто в наше время будет покупать произведения швейного искусства? Так, для себя что-то изобретаю. Чтоб, так сказать, не заржавел в бездействии инструмент! – говорю первое пришедшее в голову. – Ни у кого даже в мыслях не возникает… м-м-м… такого странного подозрения.
– Чушь! – с чувством произносит она. – Форменная чушь! Ты им просто необходим… как игрок, партнер! А Михалыч от тебя без ума. Он говорит, что только ты его понимаешь, а больше никто. А из старых жильцов больше никого и не осталось.
– Подожди, – пытаюсь сбить ее с толку фактами. – А Аня, ну, Анна Петровна с первого этажа? Скажешь, не из аборигенов?
– Причем тут Нюрка? Она помешана на мужиках! Ей до лампочки, кто ты! Лев Николаевич или еще кто. – Элла закрывает лицо руками. Плечи и спину ее сотрясают беззвучные рыдания.
– Из-за тебя погиб Валентин, – слышу ее шепот.
"Вот оно оказывается, в чем дело!"
– Это бестактно! – говорю я с деланной обидой. – Ты бы хотела, чтоб убрали меня? Так? – немного помолчав, добавляю: – Я же люблю тебя!
– Ты решил, что я тебя заложу? – Она смотрит на меня, неприятно прищурив глаза. – Поэтому?
– Ну ты даешь! – удивляюсь я. – Подумала, что я боюсь этих молокососов?
Неожиданно резко швыряю нож. Он втыкается в буфет рядом с Эллой. Надо отдать ей должное. То ли трудная жизнь с Михалычем так ее закалила, то ли природная выдержка. Ни один мускул не дрогнул на ее лице.
– Они же не профессионалы. Здоровые, энергичные, жестокие, но этого же мало, – пытаюсь вразумить ее я и сразу же встречный вопрос: – Он действительно Женькин отец?
– Ты спятил? – равнодушно интересуется она.
"Или она прекрасно владеет собой, или… я ничего не понимаю".
– Зачем тебе надо было выдавать себя за Льва Николаевича? Ну, сказал бы, родственник, друг, знакомый, будешь жить во время их отъезда…
– Да, ты права, – соглашаюсь я и добавляю в недоумении: – И зачем это я?
– Прекрати! – обрывает Элла, подходит к картине. – Это у тебя здорово получается. Ты – талант! Неужели, правда, что ты никогда до этого не писал маслом?
– Не только маслом, но и не рисовал никогда, – уверяю ее.
– Поразительно! – задумчиво разглядывает она леща, похожего на кита. – Как назвал?
– Пока никак… Возможно… "В чреве китового леща". Или просто "В чреве". Еще не решил. Кстати о птичках. Серега знает, что я стопроцентный Лев Николаевич. Ты не находишь крайне подозрительным, что только ты одна меня не признаешь? А?
– Ладно, оставим этот разговор. Если тебе нравится или еще почему-то, то ради бога! Ты талант, можешь себе позволить…
– Я, прежде всего, портной, модельер, если угодно, а потом все остальное.
Снова сажусь за швейную машину, и опять получается отвратительно.
– Что-то с аппаратом, – бурчу я.
– Ты знал, что Валентин занимался ядерной физикой?
– А он вроде как-то говорил, инженер, в лаборатории…
– Не притворяйся! Надоело!
– Ты просто не в духе, – покачиваю сокрушенно головой. – Теперь кажется, что знал, а может, и не знал… Ты все время пытаешься меня поймать. И зачем это тебе? – пытаюсь снова обидеться, но выходит неубедительно. Что-то настойчиво пытается соединиться в моей бедной голове. Снова вижу фотографию в ее спальне, на тумбочке. Отец… в университете…
– А где твои зеленые трикотажные штаны? – интересуюсь я.
– Можно без пошлостей? – отзывается она.
– Нет, правда! И велосипед с двойной рамой и рваной сеткой на заднем колесе?
– Истлели, наверное… – неуверенно говорит Элла. – А велосипед украли.
– Отец твой ведь профессором был, физиком, а может академиком? – уточняю для проформы, хотя и так все ясно. – Дачный поселок-то, небось, научных работников был? А? То-то! А ты: Лев Николаевич!
– Ты думаешь… Валентина из-за этого…
– На той твоей фотографий вокруг отца наверняка любимые ученики. И самый, самый – Ильич! Или все же Михалыч? Нет, скорее, он его потом обошел. Когда добивался твоей руки. А позже картинки стал писать…
– Ты из "безопасности"? – брезгливо интересуется она.
– Я сам по себе… Специалист по ядерным установкам ничем не лучше специалиста из контрразведки. Оба слегка циничны, а работают… потому что интересно.
8. Крючки для Эн
Невозможно понять, сколько сейчас времени. Часы остановились.
– Что опьянеет сильнее вина? – тихо напеваю, спускаясь по лестнице, в такт шагам. – Женщины, лошади, власть… – и заканчиваю, перепрыгивая через четыре ступеньки: – И война!
До квартиры Ильича еще два лестничных пролета, стараюсь идти как можно тише. Власть, всласть… Лошади, игра, азарт, женщины опять-таки тут как тут…
- Живые тени ваянг - Стеллa Странник - Социально-психологическая
- Сценарии судьбы Тонечки Морозовой - Татьяна Витальевна Устинова - Детектив / Остросюжетные любовные романы
- Синдром тотальной аллергии - Сергей Шведов - Социально-психологическая
- Хрупкие вещи - Нил Гейман - Социально-психологическая
- Танец змей - Оскар де Мюриэл - Детектив / Исторический детектив
- Черный кофе со льдом - Марина Серова - Детектив
- Таинственный противник - Кристи Агата - Детектив
- Происшествие в бунгало - Агата Кристи - Детектив
- Король треф - Агата Кристи - Детектив
- Страна игроков - Иван Жагель - Детектив