В Школе Магии Зарежья - Сенкия Сияда

— Чем займемся? — спросила я Сапня, отпивая из его кружки.

Тот проделал взглядом долгий путь от моего лица до валенок, торчащих из-под юбки, и икнул. Я было задумалась над таким его предложением, но тут выступил Лорг со своей идеей:

— А давайте устроим тараканьи бега!

— А какой приз? — спросил Сапень, почему-то проводя взглядом обратно от носков валенок до моего лица.

— Поцелуй! — ответил Кафык, придерживая радостную, пошатывающуюся Тамарку.

Сапень задумался, пытаясь что-то вспомнить, и азартно сказал:

— Давайте!

Потом мы долго шли до широкого пустого прохода между рядом столов и барной стойкой. Но дошли не все, Маркус дополз. Остальные посетители трактира, поняв, что намечается что-то увлекательное, бросали в нашу сторону заинтересованные взгляды.

— Участники, двое, на старт! — объявил, подняв вверх кружку, Лорг.

Мы сразу отошли в проход, освободив место для таинственных участников. Никас, отдвигаясь вместе со всеми, сильно качнулся, и, чтобы удержаться на ногах, шагнул вперед. Лорг посчитал это желанием участвовать, подтащил его ближе к стартовой черте. Сбоку от Никаса, покачиваясь на четвереньках, откуда-то выполз Маркус.

— Палочки на изготовку! — опустив кружку на вытянутой руке чуть ниже, скомандовал Лорг. Участники послушно достали палочки.

— Марш! — Лорг со всей силой опустил руку, выплеснув на участников почти все содержимое кружки, по инерции сам чуть не упал на пол и удивительно проворно отскочил к зрителям, то есть к нам. Маркус и Никас тут же принялись колдовать, и трясти палочками в такт заклинанию, а также изредка трясли шевелюрами, стараясь собрать вместе расползающиеся мысли. Никаса штормило, как на палубе корабля во время урагана, но он первым справился с заклинанием и перед ним с громким хлопком возник жирный таракан размером с два больших кулака. Никас издал какой-то обрадованный вопль, и завертел рукой с палочкой, изо всех сил маневрируя своим питомцем. Маркус, который уже просто-напросто сидел на полу, чуть запоздал, но тут и перед ним возник результат заклинания, которым он с радостью принялся управлять.

— Какой-то у него странный таракан, не находите? — шепнула (на самом деле громко сказала) я окружающим меня зрителям.

— Кого-то он мне напоминает, — попыталась прищуриться Тамарка, но закрыла глаза и так и встала, привалившись к Кафыку.

— Точно, это же ботинок! — догадалась я.

И в самом деле, перед Маркусом шевелил лапками рыжий мужской ботинок с грубой подошвой. Ботинок изо всех сил ринулся вслед за тараканом Никаса, но оба они далеко не ушли, вследствие сильного опьянения и плохой координации их владельцев. Таракан по очереди с ботинком стукались о стойку, о ножки столов. Один раз был очень напряженный момент, когда ботинок уперся в перекладину на скамье, и Маркусу потребовались неимоверные усилия, чтобы сдать назад и обойти препятствие. Но таракан не смог воспользоваться предоставленным преимуществом, так как в этот момент уполз под столы и скрылся с глаз Никаса, чем затруднил управление. В итоге напряженная гонка продолжалась почти на равных. Зрители с трепетом замирали, забывали вдыхать и выдыхать, и, иногда прикладываясь к кружкам, изо всех сил поддерживали участников пьяными выкриками. Таракан и ботинок зигзагами шли плечо к плечу, пока в один решающий момент таракан не завернул слишком крутой вираж и не уполз в кухню. Там сразу послышался дикий визг, грохот посуды и глухой стук потерявших сознание тел. Ботинок, воинственно растопорщив шнурки, медленно, но верно приближался к противоположной стене, пока, наконец, ударившись об нее, не финишировал. Зрители, которых вдруг стало невероятно много, разразились овациями, рядом со мной, например, ликовали аж два Сапня. Победитель потребовал вручить ему приз, я растолкала Тамарку и мы, кое-как присев, пару раз промахнувшись мимо Маркуса, поцеловали его в обе щеки. Тот блаженно улыбнулся, прикрыл глаза и, по-моему, уснул. Мы, недолго думая, вставать было лень, пристроились рядом. Но вдоволь отоспаться мне не дали. Через какое-то время меня грубо схватили подмышки и потянули вверх. Я пробовала отбиваться от нахалов руками, и даже шлепнула один раз по чьему-то лицу, но меня не оставили в покое, одели как куклу в фуфайку и платок, послышался скрип двери и я, ощутив на лице свежий холодный воздух, с радостной улыбкой вдохнула полной грудью.

— Ну же, Варенька, открой глазки, — кто-то с большими перерывами легонько трогал-хлопал меня то по одной, то по другой щеке.

— Дай я ее щас поцелую, она и проснется, — пьяненько захихикал где-то над ухом другой знакомый голос. Я погрозила невидимым людям кулаком и с огромным трудом разлепила глаза. Но в достаточной степени осознать, что возлежу у кого-то на руках, не успела, мой носильщик вдруг ощутимо покачнулся, не удержался на ногах и упал вместе со мной в ближайший сугроб.

— Что за..., — я сидела в сугробе как в ванне, подо мной кто-то шевелился. Я заинтересовалась и отползла в сторону, набрав полные валенки снега. Сапень сел, осмотрелся, увидел меня и обрадовался:

— Щас я тебя все-таки разбужу, — схватил горсть снега и, прежде чем я успела отреагировать, размазал мне ее по лицу. Я возмутилась и сидела, открывая и закрывая рот, как морское чудище — кит, которое собралось заглотить корабль.

— Ну как, лучше? — заботливо осведомился Сапень. Я удивительно ловко сваляла из нелипкого снега снежок и в ответ запустила ему в лицо, но попала почему-то в Лорга, который подошел помочь нам выбраться из сугроба. Лорг принял это как сигнал к боевым действиям и последующее время мы пылко закидывали все и вся снегом. Я, как ни странно, после снежного умывания действительно почувствовала себя трезвее и бодрее, и пошла валять в сугробе Тамарку, которая в отличие от меня сама вышла из «Магоеда», и Кафыка, те в свою очередь вываляли в сугробе меня, но мне было все равно: я итак уже была вся белая, как снежная баба. А потом мы вместе завалили Никаса, Лорга и абсолютно несопротивлявшегося Маркуса, который вообще начинал падать в сугроб еще до того, как до него доносили палец.

Когда все, немного протрезвев, вылезли из сугробов, отряхнулись и привели себя в порядок, Лорг оглядел собравшихся и спросил:

— Ну что? Идем в школу?

Мне было так хорошо, спать уже не хотелось, после валяния в сугробах открылось второе дыхание. Тамарка, видимо, тоже ощущала какую-то жажду деятельности, потому что вскинулась и звонко сказала:

— А пошлите к Старому оврагу на ледяных горках кататься!

Парни задумались: с одной стороны уже было поздно и нужно было возвращаться в школу, но, с другой стороны, было так весело, что расходиться абсолютно не хотелось.

Точку в раздумьях поставил Маркус, который, приплясывая, сказал, что пойдет куда угодно, если перед этим посетит одно уединенное место. Остальные поддержали его в этом желании, а уж заодно и в идее пойти куда угодно, а именно — на горки. Мы по очереди сходили к нужнику на заднем дворе трактира, неимоверное количество выпитого давало о себе знать, и довольно бодрым шагом направились к Старому оврагу. Новый овраг, со стен которого молодежь каталась на санках и скользодосах, в отличие от Старого находился за стенами города, поэтому в ночное время мы к нему без проблем бы не выбрались. А вот Старый овраг, который зимой окатывали водой на потеху ребятне, для наших целей подходил идеально и располагался недалеко, правда в другой стороне от школы, но нас это сейчас мало смущало.

Маркус, Сапень и Кафык, сцепившись друг с другом в ряд, петляли впереди нас, прокладывая путь. Я повисла на Лорге и выспрашивала у него подробности о соревнованиях.

— И что, прямо перелом? — ахала я.

— Да, я-то думал, что там стандартная одинарная оплетка, а он умудрился сделать двойную. Я даже ему потом руку пожал своей целой, говорю, силен, я бы не успел так быстро.

— А он? — уточняла я.

— Ничего, дружелюбный, даже проводил меня до знахцентра, — вещал Лорг и размахивал правой рукой, не задействованной в поддержании моего заплетающегося тела. — Я потом два дня не участвовал, пока рука заживала, а временным капитаном Сапня ставили.

Я восхищенно покачала головой. Неожиданно идущая впереди троица слаженно ухнула, и завела развеселую песенку «Про кувалду и любовь»:

— Ух!Я гулял по разным трактамИ подковы на потеху гнул.

Тамарка привзвизгнула и мы все радостно присоединились во всю мощь наших легких:

— И однажды оказался ря-адом,Рядом с деревенькой Баттарну.И-эх!В этом самом милом поселе-эньеЖил кузнец-силач, каких уж нет,А у кузнеца дочурка — загляде-эньеИ на свете краше всех невест.Хо-хо!Я ходил вокруг их до-омаИ под окнами в кустах сидел.Сердце трепетало незнако-омо,Когда видел я ее — балдел.Ах!И однажды улучил момент я,Моя краса гулять пошла одна.В любви признался, стоя на коле-энях,Она взаимностью ответила.Ух ты!Вечером свиданье в сеновале.Ночь любви имел с красой моей,Пока не возник в дверном прова-алеКузнец с кувалдою своей.А-а-А!Больше не хожу по трактам,Гнуть подковы нет умения-а.С опаской сторонюсь девиц,Нету для любви приспособления!

Из какого-то дома в нас швырнули глиняным горшком с криком «ночь на дворе, дайте поспать», но не попали, уж больно ловко мы лавировали по улице вдоль домов.