Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Драгоценности, награбленные гаулейтером Кохом на Украине и Белоруссии, в эти дни перестали интересовать профессора. Может быть, бессознательно, но он отделил своё от чужого. А ведь Кох о своём добре беспокоился больше всего.
— Здесь вашему янтарю будет куда спокойнее, — нарушил молчание Эйхнер. — Даже если затопить кенигсбергские подземелья, этот бункер останется сухим.
— Не понимаю, для чего это делать, если решено не отдавать город русским? — огрызнулся профессор.
— А теперь, — продолжал эсэсовец, не обращая внимания на слова учёного, — подпишите эту бумагу. Вы подтверждаете, что в бункере, не опасаясь порчи, можно оставить на долговременное хранение ваше имущество.
Взглянув мельком на бумагу, профессор поправил очки, вынул ручку и размашисто вывел свою фамилию.
— Надеюсь, теперь я вам больше не нужен, штурмбанфюрер? — спросил он сухо. — Я хочу отдохнуть хоть остаток ночи.
Эсэсовец, сморщив лоб, посмотрел на подпись.
— Боюсь, вам не придётся сегодня как следует выспаться, профессор. Остались ещё кое-какие формальности. Мы их закончим после погрузки. Берегитесь! — эсэсовец бесцеремонно оттащил учёного за рукав. Сверху на верёвке, пропущенной через блок, плавно шёл большой ящик с зеленой буквой "М". Трое пленных, стуча деревянными подошвами, проворно спустились в бункер и оттащили груз в сторону.
Только после того как в подземелье был опущен последний ящик, профессор вместе со всеми поднялся наверх.
Двое пленных посадили на болты железную крышку люка, крепко зажали её гайками и залили бетоном.
— Молодцы, ребята, — похвалил штурмбанфюрер, взглянув на их работу. — Неплохо. Без подробного плана никому не найти нашу горловину. Я попрошу дать вам трое суток на отдых. — Он с добродушным видом вынул из кармана начатую пачку сигарет «Юнона» и бросил пленным. Один из них, маленький и юркий, поймал сигареты на лету и передал товарищу с бледным спокойным лицом, а тот, видимо старший, роздал всем по одной, остальные спрятал в карман.
Пленные закурили, их исхудалые, с запавшими глазами лица немного повеселели.
— Готово? — отведя в сторону подошедшего лейтенанта, тихо спросил эсэсовец.
— Так точно, все сделано по вашему приказанию.
Штурмбанфюрер посмотрел на часы.
— Сейчас ровно четыре. В четыре пятнадцать прибор должен сработать. За пять минут караульные закрывают дверь в подвал и уходят. Меня найдёте в пункте "А". Все ясно?
— Вы не сказали, куда доставить пленных.
— Пленные?! Они останутся здесь, — эсэсовец особым образом щёлкнул пальцами. — О них позаботится всевышний. Профессор, прошу вас, поехали.
…Улицы заснувшего города безмолвствовали. В темноте белели отметины на стволах деревьев, белела непрерывная полоса вдоль кромки панелей. Гигантские белые стрелы на стенах многих домов указывали на двери бомбоубежищ.
Проехав два-три квартала, штурмбанфюрер Эйхнер свернул под арку большого дома и остановил машину. Отдуваясь, он протащил сквозь узкие дверцы своё массивное тело, оправил складки кителя и, склонив набок голову, снова бросил взгляд на часы.
— Долго ещё мне торчать в этой подворотне? — вылезая из машины, с ненавистью спросил Хемпель.
— Придётся потерпеть, профессор, кстати, осталось совсем немного, — отозвался Эйхнер, не обращая внимания на гнев старика. Наморщив лоб, он опять взглянул на часы.
Небо посветлело, предвещая наступление хмурого утра. В предрассветной мгле выступили чёрные ветви деревьев. Грохоча, по булыжникам промчались грузовые машины, те, что перевозили ящики из замка. Профессор их сразу узнал. Они были окрашены в какой-то необычный цвет: не то кирпичный, не то оранжевый. На бледном небе вспыхивали едва заметными зарницами далёкие артиллерийские выстрелы. Стуча подковами сапог, пригнувшись, словно спасаясь от обстрела, куда-то пробежали эсэсовцы, охранявшие бункер; за ними, смешно выбрасывая ноги, бежал худосочный белобрысый лейтенант.
Штурмбанфюрер, утерев пот со лба грязным носовым платком, влез в машину и нажал на стартер. Мотор завёлся сразу.
— Садитесь, сейчас поедем, — Эйхнер с трудом повернул голову на толстой шее.
Профессор шагнул к машине. В это мгновение сильный взрыв потряс воздух.
— Боже мой, что это? — воскликнул он, взглянув на штурмбанфюрера.
— Да садитесь же, мы сейчас увидим, куда попали русские бомбы.
Машина вылетела из-под арки и, стреляя клубами дыма, помчалась по улице. Там, где только что стоял трехэтажный дом, дымилась груда развалин.
— Мой янтарь!!! — крикнул профессор, почти теряя сознание.
Доносились стоны раненых. По улице метались полураздетые люди. Толпа становилась все больше, голосистей. Отчаянно кричала молодая женщина, потерявшая дочь.
На развалинах появились сонные горожане с лопатами, ломами, кирками. Запыхавшись, прибежали дежурные противовоздушной обороны с сине-белыми повязками. Словно из-под земли, возникли люди в полувоенной форме с фашистскими значками — квартальные вожди, вожди ячеек, уполномоченные домов, надзиратели бомбоубежищ с голубыми нарукавными знаками, женские руководительницы и прочая мелочь, доносчики и подхалимы национал-социалистской партии. Вожди немедленно принялись наводить порядок.
— В убежище, все в убежище, выполняйте приказ! — кричали они на разные голоса.
— Идти в бомбоубежище, герр Хокман? Почему? Ведь по радио не объявляли тревогу. А я должна обязательно выспаться, не вы же будете за меня весь день делать фаустпатроны на заводе. Что вы на это скажете, герр Хокман? — высокая молодая женщина, подбоченясь, смотрела на тщедушного домового уполномоченного в огромном стальном шлеме.
Герр Хокман поднял на небо выпуклые глаза.
— Когда люди в убежище — больше порядка. Приказ есть приказ Мы заботимся о вашей безопасности.
— Спасибо за такие заботы, господин нацист. Вернули бы лучше наших мужей…
— На что вы намекаете, фрау Ретгер?
— На войну.
— Осторожнее. Я могу донести на вас куда следует, фрау Ретгер.
Женщина с ненавистью посмотрела на уполномоченного и, не сказав больше ни слова, отошла прочь.
— В самом деле, штурмбанфюрер, тревоги не было, — опомнился профессор, услышав слова женщины. — Что же произошло, столько жертв. Ведь в доме погибли все жильцы. А мой янтарь?
— Теперь-то ваш янтарь в сохранности. По счастливой случайности какой-то Иван угодил из пушки прямо в этот дом, — с явной насмешкой ответил эсэсовец.
Страшная догадка опалила сознание профессора.
— Это вы взорвали… вы, негодяй! — профессор открыл было дверцу, пытаясь выйти. — А я-то… Боже мой, все вы…
— Вы с ума сошли, — грубо отбросив Хемпеля на сиденье и захлопнув дверцу, сказал Эйхнер.
Машина рванулась.
— Нет, это вы сошли с ума! — кричал профессор. — Я немедленно сообщу обо всем моему другу крейслейтеру Вагнеру. Я вам не русский военнопленный. Я чистокровный немец, член национал-социалистской партии. Остановитесь! Я требую. Я должен сказать жене… — Доктор как-то сразу обмяк и схватился за сердце.
Сначала Эйхнер хотел покончить с надоедливым учёным привычным способом: удар кулака — и жертва затихает. Это первое, что пришло ему в голову, раздумывать, казалось, было нечего. Но имя Вагнера заставило насторожиться. Эйхнер искоса посмотрел на побледневшее лицо Хемпеля. Собственно говоря, никто не приказывал ему расправляться с этим стариком профессором. Напротив, Эйхнер получил совершенно ясное предписание: закончить акцию «Янтарь» и посадить профессора на одно из судов, уходивших на запад. Может быть, даже на подводную лодку. Но как быть с его женой? Никаких указаний насчёт жены профессора Эйхнер не получил.
— Какая блоха вас укусила, профессор? Вы волнуетесь из-за пустяков, в вашем возрасте надо беречь здоровье, — с трудом выдавил штурмбанфюрер. — Ровно через пять минут я позвоню своему начальнику. И все будет ясно. Я выполнял приказ, это надо понять, — закончил он примирительно.
— Надо думать, даже когда выполняешь приказы. Вы законченный идиот!
Эйхнер не счёл нужным обижаться. Затормозив у подъезда невзрачного домика, он вежливо помог профессору выйти из машины.
В небольшой душной комнате за обшарпанными канцелярскими столами сидели эсэсовские унтер-офицеры. Вытертый плюшевый диван, такое же кресло и четыре стула с резными спинками… На стенах, оклеенных грязными обоями, украшенные дубовыми листьями портреты Гитлера и Гинденбурга. Напротив висела засиженная мухами карта военных действий. Кое-где на ней ещё торчали флажки и булавки с разноцветными головками. После январского прорыва русских эсэсовское начальство запретило отмечать попятное движение немецких войск.
— Хай… тлер! — несколько более вяло, чем обычно, пролаял Эйхнер, появляясь в дверях.
- Три мирных года [СИ] - Виктор Алексеевич Козырев - Детективная фантастика / Космическая фантастика / Периодические издания / Шпионский детектив
- Случай в Момчилово [Контрразведка] - Гуляшки Андрей - Шпионский детектив
- Шпионский тайник - Питер Джеймс - Шпионский детектив
- Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти - Павел Владимирович Шилов - Боевик / Триллер / Шпионский детектив
- Дай умереть другим - Сергей Донской - Шпионский детектив
- Взломщик (ЛП) - Райан Крис - Шпионский детектив
- Бриллианты вечны. Из России с любовью. Доктор Ноу - Ян Флеминг - Шпионский детектив
- Символы распада - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив
- Zero. Кольца анаконды - Юрий Горюнов - Шпионский детектив
- В чертополохе - Иван Дорба - Шпионский детектив