Книга пятая: Древний (СИ) - Злобин Михаил

К тому моменту, когда я уже готов был приказать трупам разорвать свое тело на миллион маленьких кусочков, лишь бы не чувствовать этой лютой ломки, мертвецы докопались до твердого серого раствора. Сперва я обрадовался, что вот уже сейчас поднимусь из недр земли и восстану из своей смрадной могилы, заполненной спертым воздухом и вонью недоразложившихся тел, но вскоре понял, что несколько тороплю события.

Слаженные толчки почти полусотни мертвых не могли даже приподнять нашу импровизированную могильную плиту. Их спины трещали и хрустели, ломались кости, не выдерживающие адских нагрузок на которые просто не рассчитано человеческое тело. С треском рвались жилы и сухожилия, но моя воля все равно заставляла покойников пытаться снова и снова. Однако все, чего я смог добиться, это лишь то, что Кадавры все глубже утопали стопами в мягкой разрыхленной земле, а бетон даже не вздрагивал от их напора. Тогда я решил направить «кротов» перпендикулярно, чтобы добраться до стенок траншеи и попытаться прорыть там лаз за пределы неподъемного груза. Однако и тут меня ждал полный облом.

Как оказалось, наша могила представляла собой забетонированный со всех сторон канал, и уж прогрызть эти неопределенной толщины стены не было никакой надежды… хотя, если у меня в запасе будет лишние десять-двадцать лет, то вполне вероятно, что я смогу проточить себе проход, стерев в лоскуты несколько сотен мертвецов. Но вот только в том и загвоздка, что времени у меня не было. Я быстрее лишусь рассудка, чем выберусь отсюда.

Судьба снова повернулась ко мне задом, и мне не оставалось ничего другого, как размышлять, презрев свою боль. Возможно в дальнейшем это сильно скажется на моей личности, но ничего поделать было уже нельзя. Мне придется через это пройти.

Итак, что мы имеем. Бетон. Много бетона со всех сторон, прорыть который может быть под силу только Измененным. Наверняка такие меры были приняты из-за того, что наше захоронение фонит радиацией, поэтому нас укутали со всех сторон, чтобы дожди не смывали эту невидимую смерть глубже в почву. А это значило, что выход у меня только один – через верх, который был перекрыт многотонной плитой, но которую хотя бы есть шанс оторвать от земли…

Собрав еще несколько десятков мертвецов, я перебазировал весь отряд вместе с собой к ближайшей стенке траншеи. Приподнять хотя бы край плиты выглядело гораздо более реальным, чем стараться воздеть ее над землей всю целиком. Снова закипели приготовления. На этот раз я уложил самых поврежденных в процессе рытья Кадавров лицом вниз, а тех, кто еще не успел сильно пострадать, поставил на них сверху. Я полагал таким образом увеличить площадь давления на землю и предотвратить утопание в разрыхленном нашей возней грунте.

Вскоре все наконец было готово и я предпринял очередную попытку. К моему опустошающему разочарованию, крышка братской могилы не сдвинулась даже на сантиметр, и тогда я с тоской подумал, что ничего уже мне не поможет. Судя по всему, мне предстоит тут лежать и медленно прощаться с рассудком. Пройдет десяток лет, и на поверхность ни мытьем так катанием выберется сумасшедшая тварь, разум которой будет искалечен болью, могильным мраком и длительным одиночеством. И что тогда грянет на земле, известно одному лишь дьяволу. Скорее всего, это будет очень страшно…

Мелькнувшая в сознании идея была яркой, как вспышка сверхновой. Она полыхнула ослепляющей надеждой, заставив мои мысли ненадолго замереть. А ведь действительно, если отличие Кадавров и Приспешников лишь в том, насколько давно душа покинула тело, значит, в остальном механизмы псевдожизни у них схожи? Если я смогу вызвать у себя чувство страха, то оно усилит мертвецов, и мои шансы на успех резко возрастут!

Звучала идея, в принципе, достаточно просто, но теперь я столкнулся с новой проблемой. Оказалось, что мой перегоревший разум после долгого заключения в непроглядной тьме не был способен на какие-то иные чувства кроме серой всепоглощающей тоски и тягучего отчаяния. Как бы я не пытался заставить себя испугаться, у меня не выходило даже жалкой пародии. Воспаленный страдающий рассудок отказывался реагировать на любые ужасы, что я прокручивал у себя в голове, и, в конечном счете, я просто забросил эти тщетные потуги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Неплохая была задумка, но, к сожалению, ничего из нее не вышло. Да и, раз уж на то пошло, я не был до конца уверен, что страх, того, кто поднял этих мертвецов, способен их же и усилить. Хотя жаль, было бы интересно проверить. Но теперь уже не судьба. Видимо, мне суждено здесь задержаться на гораздо более долгий срок, чем я мог себе представить. В то, что я рано или поздно выберусь, я уже не сомневался. Уже сейчас я нашел несколько способов, которые отнимут несколько непозволительно много времени, но все же выведут меня из могилы. Вопрос лишь в том, кем я буду, когда выйду?

Скорее всего, я стану безвольным чудовищем, целиком зависящим от своего жуткого дара, который будет помыкать мной абсолютно во всем. Не уверен, что я буду способен хотя бы задуматься о чем-либо другом, помимо унизительного подчинения Силе. Наверняка угождение ей станет смыслом моей жизни, как случилось совсем недавно. Хотя нет, даже не жизни. Существования.

Внезапно внутри меня что-то шевельнулось. Оно не было похоже на полноценный страх, скорее, лишь бледная его тень, но ему словно эхом сверху отозвался едва различимый то ли треск, то ли хруст. Мертвецы не прекращали попыток приподнять плиту над нашими головами, и мне показалось, что совсем немного, но она поддалась.

Вот даже как? Оказывается, меня не пугала участь пробыть в общей могиле с сотнями полусгнившими ни на секунду не замолкающими мертвецами. Мне было страшно снова стать марионеткой своего темного дара и потерять способность мыслить… что ж, это уже что-то! Осталось только попробовать развить успех.

Я тут же стал фантазировать, как через год, два или десять, окончательно двинусь по фазе, как моя расколотая на мелкие части личность будет агонизировать в неподчиняющемся ей теле, как я стану наблюдать, словно сторонний зритель, за теми ужасными вещами, что будет делать моими руками дар. И эффект не заставил себя ждать. Мертвые, чувствуя мой, ну пусть будет, испуг, явно обрели гораздо большую мощь, чем та, что могла в теории угнездиться в их останках.

Раздавшееся потрескивание было похоже на звуки раздираемого дерна, и впервые за много месяцев я увидел что-то еще помимо непроглядного мрака. Обретшие невероятную силу руки покойников играючи разорвали остатки мешка, в котором лежало мое тело. Они ухватили меня своими ледяными пальцами и вытолкнули в образовавшуюся щель, содрав кожу на спине об острый край бетона. В первую секунду мне показалось, что все вокруг залито пронзительным серебряным светом. Он слепил меня и впивался ледяными спицами в мозг, он словно пытался уничтожить то порождение бездны, что сейчас выползло из своей могилы. Рассмотреть хоть что-нибудь в этом ослепительном буйстве было настоящим чудом, но я все равно каким-то непостижимым образом сумел запечатлеть в памяти мелькнувший облик моих спасителей.

Перемазанные землей, гноем и темной слизью, держащие разодранными в мясо руками край толстой бетонной плиты, они выглядели порождениями самого страшного ночного кошмара. Но для меня они были ближе и роднее любого самого лучшего друга… они спасли меня. Хоть я и беззастенчиво воспользовался ими, заставив выполнять в посмертии свою волю, но этот факт не мешал мне воздать должное павшим.

Оказавшись на поверхности, я сразу же отпустил души всех мертвецов, позволяя им уйти в те неведомые никому из живых места. Плита сразу же рухнула на свое место, а густая травяная поросль, щедро разросшаяся на небольшом слое земли над нашей могилой, скрыла любые следы того, что кое-кто выбрался оттуда, откуда никому возвращаться не полагалось в принципе. Покойтесь с миром, мои спасители. Я сначала убил вас, а потом цинично эксплуатировал, но теперь, клянусь, вас больше никто не побеспокоит…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я лежал на спине и смотрел в залитое ярким сиянием небо, будучи не в силах разглядеть ничего, кроме этого света. Я с усилием расправлял свои скомкавшиеся легкие, вдыхая ароматный теплый воздух, и шарил ладонями по густой траве, не веря в то, что я больше не гнию зарытым в бетонной траншее. Вокруг стрекотали сверчки, и прохладный ветер доносил до меня их пение, ласково касаясь моей кожи. Я хотел зажмуриться и раствориться в окружающем мире, почувствовать единение с ним, но не хотел опускать век, любуясь выбивающим слезы светом. Светом после бесконечного жестокого мрака…