Мифы и реалии Полтавской битвы - Александр Широкорад

В начале ноября 1704 г. военные действия прекратились, и шведы расположились на зимние квартиры вдоль силезской границы.

Паткулю так и не удалось взять Познань и, сняв осаду, он отвел войска в Саксонию в город Лаузиць.

Глава 5.

Похождения Ивана Мазепы

Настало время вывести на сцену еще одно главное действующее лицо – гетмана Ивана Мазепу. Но говорить о личности гетмана вне контекста общей истории Украины бессмысленно. Сейчас 99,9% населения бывшего СССР абсолютно не представляют ситуацию в Малороссии в начале XVIII века. Благо, в этом преуспели советские, незалежные и, разумеется, рускоязычные либеральные историки. Как уже говорилось, никакого термина «Украина» до 1917 г. не было и в помине. Лишь изредка использовался этот термин как исключительно географическое понятие. Замечу, что в документах XV—XVIII веков сохранились сведения и о других «украинах» – рязанской, амурской и т. д. А вот передо мной книга литовского ультранационалиста Эдвардаса Удавичюса «История Литвы» (Москва, 2005. Т. 1. С. 399): «Смоленская, Витебская, Подольская, Киевская земли имели статус так называемых окраинных земель. Их дворяне призывались в войско по отдельным спискам…». Книга сия написана в ХХI веке, а тогда и в Литве и в Московии говорили не «окраинных», а «украинных землях» или, чаще, просто «украинах». Действительно, и Киев, и Смоленск были украинами Великого княжества Литовского и имели одинаковый статус. Однако утверждение, что в XV—XVI веках в Киеве и Смоленске были другой язык и культура, чем, скажем, в Новгороде или Рязани, является полнейшим бредом. Свидетелем того, что украйна – это окраина государства, то есть понятие географическое, является сам русский язык. Русский человек до 1991 г. никогда не говорил, что он едет «в Север», «в Урал», «в Украину», а говорил «на Север», «на Урал», «на Украину». А вот перед названием всех стран стоит предлог «в» (или «во») – в Англию, в Баварию, в Нормандию, в Андалузию, в Малороссию и т. д.

До 1917 г. никакой Украины не было и в политическом отношении. После Батыева нашествия каждый район современной Украины развивался по-своему и независимо от других, вплоть до вхождения в состав России или СССР.

Так, Галиция с 1385 г. стала владением польского короля. Юг нынешней Украины был Диким полем, принадлежавшим татарам и бывший ничейной пустошью. Остальная часть современной Украины вошла в состав Великого княжества Литовского. В XIX веке о вхождении русских земель в состав Великого княжества Литовского историки шутили: «Победила не Литва, а название».

В Великом княжестве Литовском основной конфессией было православие, государственным языком – русский, официальная документация велась кириллицей. Правили землями князья – помесь литовской династии Гедиминовичей и Рюриковичей. Правящий класс – бояре и богатые дворяне – были чистокровными русскими, с небольшой примесью принявших православие литовцев. Так продолжалось до Люблинской унии 1569 года, по которой Малороссия передавалась польской короне.

Сразу же после Люблинской унии начался процесс полонизации малороссийской знати, закончившийся где-то в 1620—1630 гг. В ходе этого процесса малороссийское дворянство приняло католичество, польский язык, польскую одежду, польскую культуру и т. д. В конце концов потомки русских князей и бояр стали считать себя поляками.

«В 1610 г. один из выдающихся православных деятелей Мелетий Смортицкий в скорбном трактате “Тренос, или Плач по Святой Восточной Церкви” так писал об утрате православной Русью ее знатнейших родов: “Где дом Острожских, славный пред всеми другими блеском древней веры? Где роды князей Слуцких, Заславских, Вишневецких, Сангушков, Чарторыйских, Пронских, Ружинских, Соломирецких, Головчинских, Крашинских, Мосальских, Горских, Соколинских, Лукомских, Пузин и другие, которых сосчитать трудно? Где славные, сильные, во всем свете ведомые мужеством и доблестью?..” Вопрос, конечно, риторический, ибо все прекрасно знали, где теперь эти знаменитые семьи украинских магнатов: в польско-католическом лагере»8 .

В чем-то этих людей понять можно. Речь Посполитая и Швеция отгородили Московию от европейской культуры. Ну

и московские владыки тоже воспринимали западную культуру без особого энтузиазма.

Западные книги, танцы, одежда – все это привлекало малороссийских дворян. Ну а кто из юных малороссийских дворянок мечтал стать московской затворницей, а не плясать на балах, ездить на охоту, посещать театры и т. п.?

В итоге Малая Русь и Белая Русь потеряли свое дворянство, за 40—60 лет превратившееся в польских шляхтичей. Но мещанство в городах и особенно селянство осталось православным и верным своему языку и обычаям.

Мало того, в Малороссии, особенно в южной ее части, появилась социальная прослойка – казачество. Ведь для отражения чуть ли не ежегодных набегов крымских татар Малороссии требовались тысячи воинов. Ну а специфика Речи Посполитой не давала возможности держать сильные польские гарнизоны на южной границе – «украине». Волей-неволей польским властям пришлось признать казаков в качестве иррегулярного войска – реестрового казачества.

Ниже Канева на Днепре начинались многочисленные протоки, образовывавшие не менее трехсот островов, поросших плавнями. Там находилось девять страшных больших Днепровских порогов, а также множество заборов. Заборы – те же гряды диких гранитных скал, разбросанных по руслу Днепра, как и гряды порогов, но не пересекавшие реку от одного берега до другого, а занимающие только ее часть, преимущественно с правого берега, и таким образом оставлявшие у другого берега свободный для судов проход. Всего на Днепре в запорожских пределах насчитывалось заборов 91.

Там жили знаменитые запорожские казаки. Откуда же они взялись? Почти все дореволюционные и советские авторы утверждают, что запорожцы – потомки крестьян, бежавших от гнета польских помещиков. Так, один из самых авторитетных историков запорожского казачества Д.И. Яворницкий цитирует летопись: «Поляки, приняв в свою землю Киев и малороссийские страны в 1340 году, спустя некоторое время всех живущих в ней людей обратили в рабство; но те из этих людей, которые издревле считали себя воинами, которые научились владеть мечом и не признавали над собой рабского ига, те, не вынеся гнета и порабощения, стали самовольно селиться около реки Днепра, ниже порогов, в пустых местах и диких полях, питаясь рыбными и звериными ловлями и морским разбоем на бусурман»9.

Первые упоминания о запорожских казаках относятся к концу XV – началу XVI веков. Между тем Киевское княжество было передано полякам только Люблинской унией в 1569 г., а до этого никаких ляхов в среднем течение Днепра не было, как не было там и крепостного права. Так что теорию возникновения запорожских казаков из беглых крестьян придется оставить как несоответствующую реалиям того времени. Я же берусь утверждать, что первые запорожцы были местными жителями.

Русские летописи с 1147 г. упоминали о таинственных бродниках, живших в низовьях Днепра. В 1246 г. итальянский путешественник Джованни дель Плано Карпини писал, что с 4 февраля ехали в «ничейной зоне», где не было власти русских князей, и лишь 23 февраля впервые встретили пограничную татарскую заставу. Местные же жители подчинялись какому-то ватману (атаману) Михею. Таким образом, 300—400 км в нижнем течении Днепра контролировались местными атаманами.

Задам риторический вопрос: стоило ли потомкам бродников уходить из столь благодатного места как Великий луг, где было немыслимое число зверя, птицы, рыбы и «девятидюймовых» раков. А главное, Великий луг с непроходимыми плавнями и лесами, протоками, лиманами и озерами представлял собой идеальную защиту от татарской конницы и от регулярных польских войск.

Так возникло независимое государственное образование – Запорожская сечь. Туда отправлялись толпы добрых молодцев, мечтавших о воинской славе и богатой добыче. Условие принятия в войско была лишь одно – принадлежность к православию. Замечу, что запорожцы вплоть до самого упразднения Сечи в 1775 г. считали себя русскими людьми, ходили под малиновыми знаменами, а все их грамоты написаны на языке, мало отличавшемся от русского языка того времени. Вопреки басням «оранжевых» историков, никто из них никогда не считал себя «украинцем» и не носил жевто-блакитных флагов.

Малороссийское дворянство (теперь уже панство), естественно, переняло не только культуру, но и буйные нравы поляков. В Малороссии паны учинили тот же беспредел, что и в этнической Польше.

Пан мог безнаказанно отнять земли, имущество и крестьян у более слабого соседа. Но, в отличие от Польши, обиженный в Малороссии мог поднять казаков, да и простых крестьян, видевших в панах иностранцев и врагов православной веры. Именно так начинались все казацкие восстания.

Так, осенью 1591 г. белоцерковский староста Януш Острожский силой захватил именье шляхтича Кристофа Косинского. А сей шляхтич, во-первых, еще не успел перейти в католичество, а во-вторых, участвовал в качестве казачьего гетмана в ряде походов на турок и татар. Косинский собрал отряд из реестровых казаков и запорожцев и 19 декабря 1591 г. напал на Белую Церковь. В Малороссии началась трехлетняя казачья война.