Моя желанная студентка (СИ) - Чи Майя

Не найдя знакомое лицо, решаю посидеть в машине, ведь до начала гонок еще целый час.

— Валевская? — хриплый голос раздается у самого уха, и горячие ладони ложатся на мои бедра.

Я замираю, и земля начинает уходить из-под моих ног. Будто мгновение назад меня поразила молния, а теперь тело обмякло и вот-вот грузно свалится на бетон.

Станислав Юрьевич ловко меняет положение рук, и вот уже сильная рука обвивает мою талию. Горький аромат табака и терпкие духи туманят разум. Что-то невероятное творится внизу живота, настолько сильное, что мои колени подкашиваются. Боже! Он всего лишь меня обнял!

— П-простите, — прихожу немного в себя и выпрямляюсь, внезапно ощущая попой то, о чем в принципе не должна была знать.

— Ничего, — говорит он, и отпускает. — Не ожидал тебя здесь встретить.

— Да… — Придумываю на ходу отговорку. — Собирались в пиццерию с группой, а занесло на ночные гонки. Но как приличные люди, мы тут долго не задержимся, конечно же.

Он сжимает и кривит полные губы. Я замечаю, каких усилий ему стоит не рассмеяться. В моей памяти тут же возникают наши пикантные ситуации из прошлого, взгляд вопреки всему падает на выпуклость его джинс, и меня накрывает удушливая волна стыда. Я думаю, что будь передо мной все те мужчины, увидевшие меня в самых непристойных позах, то не так бы смутилась, как от пронзительного взгляда черных глаз.

— Простите. Мне пора.

Не выдержав зрительной пытки, я банально сбегаю. Вхожу в клуб, в разгоряченную толпу танцующей молодежи и замираю. В груди все колотится от страха и чего-то еще, пока необъяснимого никакими словами. Одна мысль о его объятиях сводит с ума и отдает болезненным спазмом там, где по-хозяйки гулял его язык, в самом сердце моей женственности.

Я жмурюсь, и будто наяву ощущаю его сильную руку на своей талии. Он такой высокий и сильный…

Нет, Валевская, приди в себя! Это же Граф, твой куратор! У него есть или была жена — не важно. Если она от него ушла, значит, есть какие-то проблемы. Готова ли ты сталкиваться с чужими проблемами?

Нет.

Сердце робко протестует, произнося “да”, но нельзя его слушать.

Я иду дальше, ближе к сцене, где поет какая-то малоизвестная группа и решаю попрыгать вместе со всеми под пару песен, однако прихожу в себя, когда позади уже пять, а время наверняка подходит к главному событию этого вечера. В унисон моим мыслям звучат барабаны, а после на сцене появляется мужчина с видом байкера и просит всю толпу выйти на улицу, где оборудована полоса старта и финиша.

Я выбираюсь среди последних и нахожу фургон Оли. Девушка в этот момент втирает масло в свою кожу и массирует почти досуха.

— Держи. — Вручает мне второй тюбик. — Это чтобы при свете фонарей ноги не смотрелись сплошным белым пятном.

— Там же пыль… — Выдаю вполне логичную мысль.

— До того, как эта пыль попадет на твои ноги, их увидит две тысячи человек и снимет четыре камеры с разных ракурсов.

— Камеры? — Эта новость действует на меня, как ушат холодной воды.

— Да. Местный развлекательный телеканал, два инвестора и еще организатор. Ты чего застыла? Мажь икры! Не переживай, все равно твое лицо где-то бы мелькнуло. Все со смартфонами.

Я сглатываю и настраиваюсь на исключительно положительный исход этого вечера. О способах умерщвления одного дуралея буду думать завтра, а пока под музыку популярного диджея, я втираю в кожу масло, крашу розовой помадой губы и иду вслед за Олей.

— Пока ты пропадала на танцполе, мы немного изменили порядок: будешь третьей. Заодно поймешь, как надо действовать.

К старту в два ряда подъезжают спортивные автомобили. Оля с минуту совершает дыхательные упражнения, пока толпа ревет, как умалишенная, приветствуя гонщиков. Длина пути двадцать километров, два из которых в черте города. Меня волнует вопрос, кто вообще разрешил проводить подобное мероприятие. Оля говорит, что у сына мэра города сегодня день рождения, а когда веселятся русские чиновники, весь мир курит травку от зависти.

Моторы ревут. Девушка легкой походкой от бедра с флагом в руках выходит на дорогу и встает посередине. Она настолько органично вписывается в местный антураж, что я испытываю зависть. Почему Вишневский позвал меня, если на такую роль выбирает только длинноногих красоток?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Флаг разрезает воздух, касается земли и десяток машин пролетают мимо нас, обдавая горячим воздухом. Как только они скрываются за поворотом, я обнимаю себя за плечи и первые за весь вечер ощущаю холод.

Я забыла, что с наступлением сентября приходит прохлада. И пусть мороз пока не вонзается иглами в кожу, не кусает оголенные участки тела, все равно холодно.

Оля возвращается обратно и обговаривает второй выход со следующей девушкой. Я смотрю на прямые медные волосы, и немного завидую их длине.

Вздыхаю.

С тех пор, как начала вести тайную жизнь и познала много нового, я то и дело испытываю неприятные чувства. Словно теряю нечто важное, словно жизнь проходит мимо меня, а наслаждаться ею имею право только избранные, вот такие свободные и красивые люди, как Андрей и девочки. А ведь так хочется прикоснуться к совершенно другому миру — не тому, который открылся мне в стриптиз клубе. Туда вообще лучше не возвращаться…

— Вероника! — Оля обращает мое внимание на себя. — Ты замерзла?

— Немного, — признаюсь ей.

— Я не могу отойти, надо встретить ребят на финише. В фургоне есть два пледа, принесешь?

— А успею?

— До твоего выхода минут тридцать.

— Хорошо.

— Они в салоне, лежат прямо на сиденье.

Она передает мне ключи, и я пробиваюсь сквозь толпу к машине. Нахожу пледы, и сразу оборачиваюсь в один. Запоздало вспоминаю, что не предупредила маму о задержке, поэтому теряю еще минуту на сообщение. Странно, но за вечер она ни разу не позвонила, хотя раньше дергала бы каждый час.

За спиной слышу рев мотора — первый финалист уже есть! Я почему-то улыбаюсь, испытывая несвойственный мне азарт. В груди бурлит незнакомое волнение, нечто среднее между предвкушением и… страхом? Что бы это могло значить? Интуиция?

Когда ставлю фургон Оли на сигнализацию и иду обратно, то взгляд касается одинокой фигуры, сидящей на капоте автомобиля. В руках мужчины тлеет сигарета, временами загораясь оранжевыми всполохами; дым тонкой струей тянется вверх. Я замираю, узнав профиль своего куратора. И почему-то мне тоже становится ужасно одиноко. Интересно, подойди я к нему и спроси, все ли в порядке, какой будет реакция?

Он оборачивается и смотрит в мою сторону. Кажется, узнал…

Очередной рев мотора напоминает мне, зачем я тут, поэтому сжав в руках плед, ухожу с парковки.

Когда возвращаюсь к дороге, вижу первую тройку, достигших финиша. Оля уже стоит между ними с флагом в руках и улыбается так, словно это она сейчас получит огромные деньги и спорткар.

Спустя несколько минут все гонщики пересекают заветную черту, и ведущий просит подготовится к марш-броску мотоциклистов.

Андрей подъезжает к старту первым. Я вижу, насколько он возбужден, как ему не терпится сразиться с соперниками. Его хищный оскал внушает уверенность в победу, поэтому когда вторая девочка выходит на стартовую линию, и фары ярко освещают ее ноги, то я вместе со всеми кричу слова ободрения. Адреналин в крови повышается, мне становится теплее, и все нутро начинает дрожать от эмоций. Я искренне за него болею, однако внезапный образ одинокого мужчины все портит. Меня тянет обратно, на парковку. Туда, где видела Станислава Юрьевича. Почему он один? Зачем вообще сюда приехал?

Мотоциклы трогаются с места, и я вздрагиваю.

Девчонка возвращается к нам с Олей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Замерзла? — спрашиваю ее и, замечая стучащую челюсть, отдаю плед.

— Я — Зина, — представляется рыженькая.

— Ника.

Мы обмениваемся улыбками и смотрим в темноту, из которой скоро вынырнут гонщики. Это происходит спустя четыре минуты, когда мимо нас, на бешеной скорости проносится черный байк Вишневского и отправляется на второй круг. Пыль, что едва улеглась, высокой стеной встает между нами и толпой с другой стороны дороги. Следующую минуту нас окутывает облако мелких частиц, отчего приходится закрыть нос — гонщики выжимают из своих байков все.