Незаменимый вор - Александр Бачило

– Ну-ну! – оживился следователь. – И что же это за баллончик?

– Да я ведь и сама не знала! Всегда он с таким баллончиком ходит. Весь день в кармане таскает и ночью... Кхм! Ночью под подушку кладет... Всего у него их два. Один всегда при нем, а другой в чемодане, про запас.

– Ну а в баллончике-то что? – продолжал допытываться Богоушек.

Желая ободрить свидетельницу, он потрепал было ее дружески по колену, но, спохватившись, убрал руки за спину и стал прохаживаться взад-вперед вдоль стены. Оля провожала его умными доверчивыми глазками.

– Вероятнее всего, господин следователь, там содержатся какие-либо естественные галогениды двухвалентной меди в смеси с ее безводным сульфатом или с раствором в бескислородных кислотах, известным также под названием «Зелье Хозяйки Медной горы»...

Богоушек замотал головой, будто хотел отряхнуть что-то с ушей.

– Прошу прощения, пани! Я всего лишь полицейский. Нельзя ли попроще? Для чего нужно это зелье?

– Ну... насколько я понимаю, оно служит для превращения человека в рептилию.

– Позвольте! Как это в рептилию?!

– Очень просто. Путем ускоренной обратной эволюции. Видите ли, я, как химик-технолог по специальности, могу засвидетельствовать, что галогенид меди с хлором... или, например, с бромом...

– Да-да, разумеется! Значит, Гонзо просил вас принести баллончик в тюрьму. Что же дальше?

– А дальше – незаметно обрызгать его из баллончика во время свидания.

– И вы это сделали?

Ольга, потупившись, колупнула острым ноготком крышку стола.

– Н-ну... да. А что? Я же не знала тогда... Поверьте, господин следователь, если бы я знала, что там, в баллончике, никогда в жизни не согласилась бы.. А он даже не предупредил! Я, как дура, прихожу в тюрьму, подвергаюсь унизительным расспросам о своей личной жизни, а потом на свидании, умирая от страха, вынимаю баллончик и жму из всех сил на клапан. С испугу, естественно, я сначала всю себя облила, а потом уж, со второго раза, попала в Гонзо.

– И дежурный ничего не заметил? – спросил недоверчиво следователь.

– Он, видите ли, смотрел, в основном, на мои ноги...

Богоушек почувствовал, что краснеет.

– Ну хорошо. И где сейчас этот баллончик?

– Где баллончик? – ощетинилась Ольга. – А где мой браслет золотой? Кольцо, серьги, все документы, которые со мной были? Все мои вещи теперь – где? Я только успела на улицу выйти, как вдруг – вспышка перед глазами, жар по всему телу... и не успела я оглянуться, как была уже не человек, а черт знает что, с лапками! Вдобавок, чуть под колеса не попала – ведь это случилось как раз на перекрестке...

Следователь сочувственно покивал.

– А как вы провели время с момента превращения до сегодняшнего вечера?

– Очаровательно провела! – Ольга сердито дернула плечом. – В парке скрывалась от машин, на деревьях – от собак и детей. Думала, с ума сойду. Потом решила идти к вам...

– Позвольте спросить, с какой целью? – следователь Богоушек не был наивным человеком и не забыл, что зеленая ящерица рылась в его бумагах.

– Чтобы все рассказать! – заявила Ольга.

– Вы разве могли говорить?

– Н-ну... в письменном виде.

– Ах, в письменном!

Тень глубокого раздумья, как пишут в романах, легла на чело следователя. Богоушек не верил Ольге. Правда, здесь, в Узловом, давно привыкли к разным диковинкам, завозимым из соседних пространств. Все охотно ими пользовались, а без некоторых, особо распространившихся вещиц уже не могли обходиться. Однако, большинство этих вещиц было известно полиции. Что же касается баллончика, превращающего людей в ящериц, то о подобной штуке следователь слышал впервые.

Вдруг его осенило. Он взял телефонную трубку и сказал:

– Хофман? Принеси-ка мне опись изъятого при задержании у Гонзо Христофора... Да. Двадцать пятого, пятого, сего. Угу... Жду.

Всего минут через десять опись, а за ней и сам серебристый баллончик были предоставлены в распоряжение Богоушека.

– Что ж, вы были совершенно правы, пани, – следователь вежливо кивнул Ольге. – Гонзо действительно носил его с собой.

Баллончик был небольшой – легко прятался в ладони, очень легкий, и внутри плескалась какая-то жидкость. Богоушек осторожно держал его двумя пальцами и рассматривал со всех сторон. Но сомнения не проходили. Слишком просто все это у них получалось! Брызнул на человека, и готово...

– Значит вы утверждаете, что если нажать на эту вот пупочку...

Следователь положил большой палец на слегка выступающий бугорок клапана. Ольга хотела было что-то ответить, но в этот момент длинное аэрозольное облако вырвалось вдруг из баллончика и ударило ей прямо в лицо.

– Ах, простите ради бога! – воскликнул Богоушек. – Честное слово, это произошло совершенно случайно!

Ольга молча смотрела на него расширенными от испуга глазами. Следователь еще раз вздохнул для приличия, затем улыбнулся.

– Но раз уж так случилось, будем считать это следственным экспериментом, полностью снимающим с вас подозрение в соучастии.

Он вынул из кармана ключ на длинной цепочке и открыл сейф. Ольга все не отвечала.

– Да вы не расстраивайтесь так, пани! На время эксперимента мы создадим для вас самые комфортные условия, лучшее питание, предупредительный уход... Что?

Богоушек обернулся на какой-то шорох, как ему показалось, в другом конце кабинета. Девушка все также неподвижно сидела на месте, испуганно уставившись в одну точку.

– Ну полно, полно! – следователь подошел к Ольге, намереваясь ободрить ее отеческим похлопыванием по плечу. Рука его вдруг провалилась, не найдя под собой опоры. Сквозь тело девушки она проходила, как сквозь воздух. Богоушек даже отпрыгнул, испугавшись в первое мгновение.

– Да это мираж какой-то! – воскликнул он.

В голосе его звучали удивление и обида. На минуту даже возникла мысль, что никакой девушки-ящерицы, может быть, и вовсе не существовало, а просто кто-то морочит ему голову с помощью голограммы. Такие случаи бывали. Впрочем, Богоушек тут же сообразил, что пиджак-то его голограммой никогда не был, а теперь вот, пожалуйста – он снова провел рукой сквозь изображение – пустота! Неужели всему виной этот дурацкий баллончик?

Следователь потянулся к столу, чтобы еще раз рассмотреть странную, запространственную, как видно, вещицу, и тут же с досадой грохнул по крышке стола кулаком. Баллончик исчез! Исчез так же необъяснимо, как и подозрительная свидетельница Ольга, только от него не осталось даже изображения...

* * *

– ... Как тебе это удалось? – восхищенно спросил Джек Милдэм, выводя машину со стоянки у Полицейского Управления.

– Долго рассказывать! – Ольга, сидевшая на заднем сидении, протянула тонкую белую руку. – Подай-ка пакет с одеждой. И не пялься на меня, отвернись и следи за дорогой. Гонзик, тебя это тоже касается.

– Не понимаю, зачем мне-то следить за дорогой? – отозвался Христофор. – Машину ведет его сиятельство...

– Дадут мне сегодня одеться или нет?! – прикрикнула Ольга, изображая гнев.

– Ну, если бы это зависело от меня... – глубокомысленно произнес Гонзо.

– Ты это про что? – покосился на него граф.

– Да нет, я так... Я просто хотел сказать, что Ольге идет этот пиджак.

– Тебе он еще больше подойдет! – Ольга перекинула пиджак на колени Гонзо. – Там, в кармане, удостоверение на имя следователя по особо важным делам Богоушека.

– Да ну?! – Христофор, несмотря на запрещение, бросил на Ольгу удивленный взгляд. – Вот это класс! Позвольте вам выразить свое восхищение, пани! Ручку поцеловать разрешите! Разумеется, если граф не возражает...

Ольга улыбнулась.

– Так и быть, пан Богоушек, – сказала она, протягивая ему руку.

– Куда ехать-то теперь? – спросил Джек, сердито глядя на дорогу.

– Прежде всего, на птичий рынок! – сказал Гонзо.

– Это еще зачем?

Христофор взял серебристый баллончик и встряхнул его. Внутри плескался фиксатор – жидкость, предназначенная вовсе не для того, чтобы превращать людей в ящериц.

– Нам нужен миражинский нюшок. Самой чистой породы, – сказал Гонзо. – И непременно – кобелёк...

Глава 5

Помещик Новокупавинского уезда, отставной капитан Савелий Лукич Куратов, проснувшись этот день позже обычного, сел за чай попросту: в халате и с матушкой, Аграфеной Кондратьевной.

Старуха по обыкновению завела разговор об картах и вине, коих хотя и не знала сама, все же считала главным на свете злом после Наполеона, а потому всячески старалась отвратить от них сына. Впрочем, матушкины выговоры мало оставляли следа в душе Савелия Лукича. Он был уже и сам волосом сед и знал по опыту, что, в отличие от Наполеона, ни вина, ни карт нельзя прогнать из отечества.

– Ты, Савелий, Бога побойся, коли мать-старуху пожалеть не хочешь, – причитала довольно монотонно Аграфена Кондратьевна. – Ведь ты уже не молодой человек. Куда тебе перед мальчишками-то удаль показывать! И добро бы, в богоугодном каком деле, а то ведь в пьянстве! Срам!