Рейтинговые книги
Читем онлайн Морская прогулка - Эмманюэль Роблес

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 29

Жорж знал, что рано или поздно сможет преодолеть сдержанность команды по отношению к себе, он верил в свою способность вызывать у людей симпатию, которая его не раз выручала. Но сейчас ему нужно было как можно скорее покончить с конвертом, данным ему Хартманом. Взамен суммы, взятой у него в казино Сан-Ремо, Эрих Хартман вручил ему в кают-компании конверт с пачкой лир. Жорж подсчитал: по курсу это соответствовало приблизительно семидесяти пяти тысячам франков, тогда как он одолжил всего лишь шестьдесят тысяч. Тут была явная ошибка. Хартман уже успел переодеться в своей каюте, на нем теперь была трикотажная рубашка, цветной шейный платок, белые шорты, открывавшие крепкие, покрытые рыжим пушком ноги. На столе стояла фотография юноши, снятого вместе с большим датским догом.

— Да, мсье Море, это действительно ошибка. Но это не имеет значения!..

Хартман стоял спиной к Жоржу и разговаривал с ним, глядя на него в зеркало, перед которым расчесывал щеткой волосы. Жорж тоже видел на заднем плане свое отражение — удлиненное, чуть лошадиное лицо, темные глаза.

— Не имеет значения? Что вы хотите этим сказать?

Хартман фыркнул, как кот:

— Пфф… оставьте разницу себе, прошу вас!

Пьянящее веселье, которое, видимо, разделял и дог на фотографии, охватило Жоржа.

— Что это? Чаевые или проценты? Если проценты, то они поистине ростовщические, и я отказываюсь от них. («Браво», — одобрил его дог в рамке: морда его расплылась от восторга.) Но я убежден, что вы, как человек чести, не хотели меня оскорбить! — Глядя в зеркало, он удостоверился, что должным образом разыграл комедию оскорбленного достоинства.

— Какой избыток самолюбия! — воскликнул Хартман, повернувшись к Жоржу.

Жорж тонко улыбнулся. Навострив уши, пес побуждал его не отступать.

— Это единственное, что я могу позволить себе в избытке, мсье.

При этой дерзости светлые глаза Хартмана сверкнули холодным блеском. Жорж почувствовал, что Хартман следит за ним, как за чайками накануне. Тем же мертвым взглядом смотрел он на птиц через прорезь карабина — в этом не было сомнения. Мысль о чайках вызвала в его памяти Ранджоне, его гневную отповедь, и Жорж, выдержав этот взгляд, вновь взял конверт, вынул из него лишние деньги, положил их перед фотографией («Потрясно, старина, — одобрил его пес. — Потрясно разыгран номер») и про себя отметил, что сын похож на Герду: те же смеющиеся глаза, те же выступающие скулы.

— Что это происходит с мсье Хартманом? — спросила сидевшая на палубе Мари-Луиза, в то время как полуостров Портофино медленно поднимался из моря. В розовых брюках, шелковой блузке, босиком, она курила в своем шезлонге, и лицо ее в свете угасавшего дня казалось пепельным.

— Понятия не имею, — ответил Жорж.

Они были одни. Жоннар, Герда и ее муж слушали на корме под тентом записанную на магнитофоне Мессу ре-мажор Бетховена. За стеклом рубки Даррас, весь внимание, следил за курсом яхты.

— Я заметила, что он как-то странно стал относиться к вам после отплытия из Генуи.

— Какая-нибудь блажь, — ответил он.

— О, я уверена, что он не желает вам зла!

— Вот удача-то!

Стоя напротив Мари-Луизы, опершись о сетку, он забавлялся, вспоминая слова служанки из старого квартала в Генуе: «Вот видишь, идиот!» Даррас в двух шагах от них, казалось, плавал в аквариуме с зеленой водой.

— Садитесь же! — пригласила Мари-Луиза, указывая на стоявшее напротив нее кресло.

Жорж повиновался и предложил ей еще одну сигарету.

— Мне бы хотелось, чтобы вы доверяли мне, — проговорила она, и пламя зажигалки осветило ее накрашенные губы.

Он промолчал, прижавшись затылком к спинке кресла. Позади них звучала музыка, рожденная, казалось, не магнитофоном, а самим морем, и она властно вызвала в памяти Жоржа образ той крестьянки, которая шла по берегу реки с мертвым младенцем на руках. Чуть покачиваясь на ходу, она приближалась к мужчинам в касках, притаившимся с ружьями на изготовку за живой изгородью из алоэ; обострившиеся черты ее лица выражали ту же бесконечную боль, которая жила в душе Жоржа.

— …Мы еще поговорим об этом, когда будем в Риме, — продолжала Мари-Луиза, и он согласился, так и не зная, что же она ему предлагала.

Он видел, как трепещут на ветру ее волосы, стянутые широкой лентой, видел, что от наклеенных ресниц глаза ее кажутся больше и особенно блестящими. После Генуи она выглядела менее холодной, менее высокомерной, словно ждала с его стороны хоть какого-то проявления искренней симпатии. За стеклом рубки Даррас с трубкой в зубах все так же бдительно следил за курсом, опущенный козырек фуражки соединял его брови в одну черту. А в застывшем кадре воспоминаний Жоржа крестьянка все шла и шла, вытянув вперед руки; а здесь вокруг была эта темнота, эти странные блики света и рассыпчатый смех Герды под тентом, словно еще можно смеяться — а почему бы и нет? — когда на свете столько безысходного горя. Серж, мы сражались за справедливость, за справедливость такую, какой мы ее себе представляли, но вот война кончилась, и все оказалось иным, совсем не таким, как мы полагали, и теперь мы не можем оправиться от изумления, подобно тому олуху, который отсекал головы гидре и видел, как они — ну прямо комедия! — одна за другой вырастают снова. На склонах Джирофано немцы пустили в ход огнеметы. Вам не приходилось видеть, как человек загорается на бегу, охваченный потоком огня, как его лижет тридцатиметровый раскаленный язык, как он весь скрючивается, превращается в маленькую кучку пепла, слегка пахнущую дегтем?

Мари-Луиза поднялась и присоединилась к остальным. За стеклом стоял Даррас — неподвижное божество! Вдали, на горизонте, словно из глубин веков поднимался коварный полуостров. А Герда опять смеялась, прижав руку к сердцу. Хартман держал сигару в вытянутых пальцах прямо, как свечу. А Жоннар, откинувшись на спинку кресла, скрестив ноги, наблюдал за женой с той минуты, как она отошла от Жоржа, наблюдал за ней насмешливо и презрительно, с видом человека, убежденного в том, что в мире не существует людей, недоступных пороку и разврату.

— Через час мы будем в Рапалло, — произнес чей-то голос.

5

В прозрачной воде над песчаной отмелью плавала какая-то рыба. Лежа на краю большой каменной плиты, Жорж не сводил с нее глаз, словно это была крохотная частичка его собственного существа, затерявшаяся в этом зеленоватом полумраке. Прямо за пляжем на высокой скале высилась Торре Астура, массивная, цвета корицы башня X века, а за ней вставало, словно охваченное голубовато-белым пламенем, небо, пышущая жаром адская печь. Они находились на итальянском побережье, в нескольких километрах к югу от Анцио, или, вернее, на выдуманной земле, в воображаемом краю, отрезанном от всего мира, утратившем всякую связь с остальной планетой, на острове времени посреди вечности. Солнечные лучи рикошетом отскакивали от дюн, отлетали от волн, обжигали глаза. Дальше, за скалами, где тянулась полоса кустарника, гордо поднимали вверх свои султаны камыши, окружавшие брошенный ковшовый элеватор. Покинув Рапалло, «Сен-Флоран» пошел вдоль берега к югу, останавливаясь лишь для купанья в открытом море либо на пустынных пляжах. Сделали лишь короткие остановки в Виареджо, Портоферрайо, Чивитавеккье и, наконец, в Остии, чтобы осмотреть развалины и провести два дня в Риме.

В Риме Жорж отправился за корреспонденцией на почту: там его ждали телеграмма от Мадлен и письмо от Ланжеро. В телеграмме говорилось: Настоятельная просьба уничтожить не читая письмо адресованное Неаполь, а Серж Лонжеро упрекал Жоржа за то, что он бросил работу у Джимми Лорню, и, иронизируя, сравнивал его сразу и с Вертером, и с Рене, и с Оберманом — теми литературными героями, которых терпеть не мог. Относительно телеграммы он решил, что Мадлен, должно быть, сожалеет о том, что в своем письме была недостаточно сдержанной, что позволила себе слишком пылкие сердечные излияния, его это позабавило. Обычные злоключения. Опускаешь свое письмо в почтовый ящик, но едва оно выскальзывает у тебя из рук и щель проглатывает его, как в ту же секунду начинают одолевать сомнения. Ну, а уж Лонжеро он сумеет дать достойный ответ. Он вспомнил те годы, когда готовился к экзаменам на бакалавра и жил в бывшей прачечной, работая то телефонистом в гостинице, то ночным сторожем в большом магазине, то ночным заправщиком в гараже. Ел он тогда мало, никогда не курил, пил одну воду и подвергал свое тело изнурительным упражнениям, которые должны были помочь ему укрепить мускулы и выработать волю. Он был полон тогда страстной любви к жизни, а в голове у него, точно дикие птицы, роем кружили дерзкие мысли и планы. В то время он чувствовал себя человеком твердым, смелым, исполненным мужской силы, способным покорить снега и пустыни, подчинить своему желанию самую гордую женщину. Что знал о нем Серж? Что вообще мы можем знать о других? Едва ли он и сам знал себя. Он вспомнил также — вероятно, потому что в ту пору стояла такая же жара и так же пели цикады, — как в лагере, в Шершеле, перед самой отправкой в Италию, он заболел жестокой дизентерией и лежал в постели, как в ванне из растопленного воска. Сестры сновали взад и вперед, останавливались, молчаливые, с загнутыми кончиками чепцов, с такими же белыми и блестящими глазами, как у статуй в маленьком археологическом музее города. Он чувствовал, что ослабел, что жизнь его под угрозой, и по ночам подолгу прислушивался к биению своего сердца. И сейчас он прислушивался к нему с тем же вниманием. Там, на пляже, лежали Жоннар, с его дряблой, нездоровой кожей и тощими ногами, костлявый Хартман и Герда, подставившая солнечным лучам свое блестевшее от масла для загара тело. Возле «Сен-Флорана» в воде весело возились два матроса. Яхта, стоявшая на якоре, чуть покачивалась, на палубе под кроваво-красным тентом никого не было видно. А Мари-Луиза огибала вплавь выступающий в море скалистый мыс. Жорж родился 10 ноября, скоро ему исполнится двадцать девять лет — но всем на свете когда-нибудь исполнится или уж исполнилось двадцать девять лет! Именно так сказала ему в Риме в гостинице приятельница Жоннаров, молодая итальянка, которую он сразу узнал, потому что она была запечатлена на бесчисленных рекламных афишах, расхваливающих товары фирмы Жоннар. И в эту минуту совсем рядом с ним вышла из воды Мари-Луиза, она одернула на бедрах купальник, пригладила волосы и пошла к нему, осторожно ступая по камням. Голова ее на длинной шее наводила на мысль о прекрасном черном ирисе. Она чуть растянула губы в улыбке и показала ему желтовато-белую раковину, которую только что нашла.

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 29
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Морская прогулка - Эмманюэль Роблес бесплатно.

Оставить комментарий