Двум смертям не бывать - Наталья Шнейдер

Как всегда после молитвы стало легко и покойно. Не о чем волноваться — все случится по воле божией.

На следующий день он поговорил с наставником, получил кучу нужных и ненужных напутствий и с легким сердцем отправился в путь.

Откинув полог, Эдгар на миг застыл, увидев чужого, но тут же расслабился, едва человек обернулся. Улыбнулся, протянул руку:

— Здравствуй.

— Здравствуй. — Рамон пожал протянутую ладонь, бережно опустил на стол молитвенник.

— Давно ждешь? Ты с дороги? Голоден?

— Не мельтеши, — хмыкнул Рамон. — как маменька, честное слово.

Эдгар смущенно улыбнулся:

— Извини.

Подвинул гостю стул, сам устроился на сундуке.

— Рассказывай.

Они сказали это одновременно, итак же одновременно рассмеялись. Возникшая было неловкость исчезла.

— Так все же, ты голоден?

— Нет, отмахнулся Рамон, — Только что от маркиза, напоил-накормил, все честь по чести. Лучше расскажи, каким ветром тебя занесло в учителя?

Молодой ученый честно пересказал разговор с ректором и странным гостем.

— Вот, значит, как. — протянул Рамон. Замолчал, поглаживая пальцем рубин в серебряном аграфе, скалывавшем ворот сюрко. — Не нравится мне все это.

— Почему?

— Хотя бы потому, что учить девушку послали молодого мужчину а не, к примеру мать-настоятельницу столичного монастыря, славящуюся познаниями в слове божием. И не какую-нибудь из родственниц Авгульфа, добродетельную даму, вызубрившую катехизис — а больше женщине и ни к чему.

— О чем ты? — изумился Эдгар.

— Высунь, наконец, нос из своего замка слоновой кости и оглядись. Я не силен в интригах но первое, что напрашивается- подкупить кого-то из служанок девушки, чтобы сперва сыграла сводню, а потом застала вас в двусмысленной ситуации… погоди, не маши руками. После этого тебе очень повезет, если сумеешь исчезнуть из страны, потому что папаше девушки этот союз нужен, а сможет ли Авгульф проигнорировать то, что у невесты подмочена репутация — неизвестно. Добавь к этому то, что не так давно понтифик разразился речью о том, как печально неусердие в вере сильных мира сего которые, вместо того, чтобы нести свет веры в новые земли, довольствуются их завоеванием, не обращая внимания на души новых подданных.

Герцог Авгульф действительно не слишком-то допускал церковь на свои земли, полагая, что нет никакой разницы, кому молится чернь, лишь бы подчинялась. Рамон был с ним согласен: всему свое время, достаточно, пока, что герцог объявил вне закона ведьм. Но церковным иерархам нужна была война за веру.

Эдгар казался уязвленным:

— Хочешь сказать, я не способен устоять перед искушением? Не суди по себе.

— Я хочу сказать, — подался вперед Рамон. — что сильные мира сего играют людьми без зазрения совести. Вокруг этих земель сошлось слишком много интересов — и вдруг учить будущую жену герцога отправляют человека, кроме своих книжек, не желающего знать ничего. Осторожней, братишка. Мне бы не хотелось, чтобы ты вляпался во что-то серьезное.

Это мимолетно брошенное «братишка» было настолько неожиданным, что Эдгар замер, разом позабыв почти готовую обвинительную речь — мол, нечего судить весь мир по себе и если некоторым, не будем говорить, кому свои страсти дороже всего остального, то это не значит, что все таковы. Потом он захотел было переспросить — и испугался, что Рамон, по своему обыкновению, опять сведет дело к шутке, а то и вовсе окажется, что ослышался. И поэтому он просто кивнул. Потом спросил:

— Расскажешь, что это за страна? Что за обычаи у людей, которые там живут?

— О, тебе понравится. — усмехнулся Рамон. — Прежде всего: обычай тамошнего гостеприимства обязывает хозяина дома предложить гостю не только кров пищу, но женщину. И… — он посмотрел на вытянувшееся лицо Эдгара и расхохотался.

— Извини. Я пошутил. Кстати, когда ты в последний раз был с женщиной?

— Неважно.

— Понятно. Тогда вечером пойдешь со мной, Дагоберт обещал гулянку.

Эдгар залился краской.

— Ты же знаешь, что я готовлюсь к постригу. Зачем?

Рыцарь пожал плечами:

— Всегда было интересно, насколько прочна твоя добродетель. Ладно, охота хоронить себя заживо — воля твоя. А краснеть отвыкай, в Белоне еще и не такого насмотришься.

— Мне сказали, что они погрязли в разврате.

— Я бы не был так категоричен. — ответил Рамон. — Хотя, да, их обычай выдавать девушку замуж только после того, как она подтвердит свою способность к деторождению…

— Снова шутишь?

— На этот раз — нет. Отцом ребенка считается тот, кто потом возьмет женщину в жены. Замужние женщины исключительно добропорядочны и супружеские измены там осуждаются. Но девушки пользуются полной свободой действий. — молодой человек ухмыльнулся. — И они ей пользуются изо всех сил. Хотя, думаю, король Белона за своей дочуркой все-таки приглядывает — если мы знаем их обычаи, значит они знают и наши. Уж про то, что наутро из окна вывесят брачную простыню, должен знать.

Эдгар долго молчал. Наконец, подался вперед, опершись локтями в колени.

— Не понимаю. Зачем герцогу связываться с варварами, не имеющими представления о морали?

— Спорить о морали я сейчас не настроен. — Вздохнул Рамон. — Просто прими к сведению, что они не варвары. В самом Белоне я, правда, не был, но учитывая, что с Каданом это один народ, обычаи должны быть сходны.

А по поводу «зачем» — хочешь урок истории?

Эдгар кивнул, и рыцарь начал рассказывать.

Королевство Белон существовало не более полутора веков. Однажды окраинный князек захотел надеть корону и, ничтоже сумняшеся объявил свое княжество независимым королевством. Действительно, к чему подставлять под удар собственную голову, пытаясь стащить венец с чужой? Затея удалась: в это время Кадан, от которого отделилось новое королевство, завяз в войнах с соседями, и его правителю было не до строптивых подданных.

Через четверть века, замирившись с соседями, король Кадана вспомнил про свои законные земли. Не тут-то было: за прошедшее время Белон успел обзавестись приличной армией, да и дворянство почему-то не хотело обратно под руку бывшего своего короля.

С тех пор так и повелось: каждый новый монарх, надев корону, вспоминал о том, что рядом его вроде как законные подданные, каждый раз подданные, искренне считающие себя отдельной страной, давали отпор и все возвращалось на круги своя. Соседи на строптивый клочок земли, с трех сторон окруженный горной грядой не покушались: больше хлопот, чем пользы. А вот стравливать да королевства не гнушались.

Так тянулось до той поры, пока очередной король Кадана не решил взяться за упрямцев всерьез. Подтянул к границам армию, начал было побеждать. И как раз в это время на другом конце страны высадился приплывший из-за моря герцог.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});