Тмутараканский лекарь - Алексей Роговой

в живых без медицинской помощи.

После трапезы воины пошли отдыхать по своим юртам, а новых друзей и остальных рабов отправили к месту их ночлега. Собственно говоря, это было простая огороженная площадка с лежавшими на земле близко друг к другу старыми циновками. Сверху на молодых срубленных соснах было некое подобие крыши, покрытой хворостом и соломой, но от сильного дождя, эта «крыша» защитила бы вряд ли. С точки зрения Сергея, это сооружение скорее напоминало большую «халабуду», которую они еще дошкольниками строили в посадке недалеко от дома. При виде этого жилища рабов он не сдержал улыбки и произнес «Дом, милый дом». Чувство юмора его всегда выручало по жизни.

Сакзя в этот вечер не было в лагере, и половцы остались без концерта. Никола предположил, что бек поехал на одно из отдаленных кочевий на несколько дней. Вместо песен Серёги эфир в этот вечер заполняло кваканье лягушек и стрекот неутомимых сверчков. Под этот аккомпанемент Матвеев улегся на циновку, положив под голову охапку сена, заботливо принесенного Николой. Циновка была протертая в нескольких местах и сохраняла запах прежнего владельца, но спать на ней в принципе было можно. Лежанка Николы была на расстоянии вытянутой руки, что не могло не понравиться Сергею, потому что хоть этот белобрысый парень и стал его новым другом, но всё-таки Матвеев очень ценил свою зону комфорта, и было бы неудобно всем спать спина к спине.

На небе ярко светили звезды, предвещая хорошую погоду на завтрашний день. Никола начал рассказывать про свой дом возле речки, где он когда-то жил с родителями и про свое далекое детство. Но спустя несколько минут Сергей услышал с его стороны лишь негромкий храп. Он сам долго ворочался на неудобной жесткой циновке, завидуя спящим вокруг него людям. Они-то были привычны к ночному отдыху в этих условиях. Не желая считать овечек, Матвеев пересчитал всех рабов. Вместе с ним получалось четырнадцать человек. «Почти как наша группа в университете. Скорее всего придется со всеми этими людьми общаться, пусть даже и на языке жестов. Пока что они все — мои товарищи по несчастью и, слава Богу, что среди них есть хоть один русскоговорящий», — проплывали мысли в голове у Сергея. «Товарищи по несчастью» вразнобой храпели и этим тоже мешали парню спать.

Хоть усталость за день и сказывалась, но сон на новом месте и, тем более при таких обстоятельствах, всё не шел. Серёга прокручивал в голове прошедший день, вспоминая все его мельчайшие подробности. Из кармана шорт, которые он оставил под халатом, он достал свой телефон — единственную вещь из своего мира — и попытался его включить. Естественно, усилия Сергея остались бесплодными. Наконец долгожданный сон сморил его, и он, укрывшись халатом, уснул…

Глава IV

Вещий сон

Сон — это чудо матери-природы, вкуснейшее из блюд в земном пиру.

Уильям Шекспир

На следующее утро новым друзьям и прочим рабам вновь предстоял сбор хвороста и рубка дров. Пока собирали хворост, обходя лагерь по периметру, Матвеев успел всё как следует рассмотреть и расспросить Николу.

Оказалось, что половецкий стан занимает немалую площадь. Самый большой шатер, как и полагается, принадлежал беку Сакзю, а остальные шесть юрт поменьше и попроще стояли вокруг него. В каждой из них проживала семья от четырех до семи человек. От шатра Сакзя, который находился в центре, до края стана было метров триста. Стан был ограничен повозками, установленными вплотную, на которых лежало имущество половцев, которое не вместилось в юрты. (В нашем мире вещи подобного назначения хранятся в гараже или на балконах). Сами юрты были сделаны из войлока и имели в основном круглую форму. Внутри каждой из них был свой маленький очаг, а на крыше юрты через круглое окошко выходил дым. Очаг в юрте скорее использовался для обогрева, а еду на всех готовил на большом костре Итларь, которому и служили теперь Серега и Никола. Всего в этом стане проживало, со слов Николы, 32 половца различного пола и возраста и 14 рабов.

Далее за повозками находились загоны для овец, коз и лошадей. На каждую семью приходилось по десять-двенадцать лошадей, около тридцати овец и столько же коз. Возле загонов суетились половцы-пастухи, выводя животных на пастбище. К лесу, в котором обитали в данный момент кочевники, примыкало большое поле, на котором и пасся половецкий скот.

— Вот это и есть настоящая половецкая вежа или кош, — с видом знатока произнес Никола. — Тут почти все между собой родственники, ну кроме рабов, конечно. Несколько кошей одного рода составляют курень, а уж из восьми — десяти куреней и состоит орда. Бек Сакзь повелевает одним из куреней орды хана Тарха, а эта вежа — только ее малая часть. А вся орда растянулась от леса до Великой степи и кочует по Донцу, и людей в орде Тарха великое множество.

— Спаси Бог, брат, теперь я хоть начинаю понимать, что к чему в половецком укладе жизни, — ответил Сергей. — Так, а на этом месте кочевья вы уже давно живете?

— Тут хорошие плодородные земли и поэтому мы сюда приходили прошлой весной. И оставались здесь до поздней осени, а когда землю начали укрывать первые заморозки, мы отправились к морю, где у нашей вежи была зимовка. Уверен, что и в этом году все повторится.

За разговором они не заметили, как подошли к каменной статуе в человеческий рост, окруженной кучей камней. Статуя была очень похожа на обычную «каменную бабу», немало которых в наше время еще стоит в донецких степях. Камень был грубо обтесан, но даже в таком виде можно было понять, что статуя изображает воина с саблей и в шлеме. На округлом лице были отчетливо вырублены маленькие глаза, нос и рот с усами. Обе руки были сложены на животе.

— А это истукан предка рода хана Тарха, который и привел половцев откуда-то с далеких восточных земель в эти степи, — угадал предстоящий вопрос Сереги Никола. — Он умер лет десять назад, и в его честь и поставили этот истукан.

Друзья молча посмотрели с минуту в суровое лицо покойного хана и понесли хворост обратно к костру.

В тот день они снова были заняты рубкой дров, починкой одной из половецких повозок и копанием ямы для нечистот. Жизнь раба практически без исключений всегда была скучна и предсказуема. Однако Матвееву было интересно смотреть, с каким мастерством и скоростью Никола занимался ремонтом поломанного колеса телеги. За работой профессионалов