Музыкальная педагогика и исполнительство. Афоризмы, цитаты, изречения - Геннадий Цыпин

Не случайно большинство крупных художников считало и считает, что созидать, творить в духовной сфере, рождать идеи, облекать их в изящные и точные формы, – это страсть, и более глубокая, устойчивая, чем любая другая. Приходилось встречаться с подобными суждениями и при подготовке настоящей книги.

Конечно, на долю каждого мастера выпадают тяжёлые минуты в работе. Каждый знаком, надо полагать, с кризисами, с тупиками, мучаясь временами, что делает «не то», и «не так». «Нет на свете критика более во мне сомневающегося, чем я сам», – писал С. В. Рахманинов, и таким признаниям, как говорится, несть числа.

Бесспорно, не избавлен от таких состояний никто. Даже люди с самой крепкой и надёжной нервной системой. Однако это ни в коей мере не противоречит сказанному выше о радостной природе творчества. Виноват в своих затруднениях нередко сам художник: допускает какие-то прегрешения по части организации работы, нарушает законы и нормы её.

А вот трудности сами по себе – они удовольствия от работы не убивают. Напротив, подчас лишь обостряют наслаждение, делают его сложнее, глубже, психологически многоцветнее. Трудно и радостно; радостно и трудно, – тут, как говорится, две стороны одной медали.

Нельзя не заметить, знакомясь с материалами книги, что музыканты, выступающие на её страницах, далеко не всегда и не во всём единодушны: между ними возникают подчас расхождения во взглядах, происходит что-то вроде противостояния по отдельным вопросам. Что, в общем, легко понять, поскольку среди участников этого своеобразного «круглого стола» находятся люди с разными воззрениями на характер творческой деятельности, разными привычками, разными, индивидуально своеобразными установками и подходами к профессиональному труду. В чём-то они, бывает, полностью солидаризируются друг с другом, в чём-то лишь отчасти, а в некоторых случаях явно расходятся в суждениях. Не совпадают, к примеру, позиции собеседников по отношению к так называемым «ритмическим вариантам» в работе: кто-то усматривает в них пользу, другие – нет. Неоднозначные суждения высказываются по вопросу о создании (изобретении) исполнителем собственных упражнений, направленных на преодоление различных двигательно-технических трудностей: одни полагают что трудности в процессе упражнения надо увеличивать, другие, напротив, за их облегчение и упрощение (на дальнейших страницах об этом будет сказано более подробно). Или так: музыкальное произведение в ходе домашней работы над ним должно специально, намеренно выучиваться наизусть, – считают одни авторитетные музыканты; музыкальное произведение в ходе домашней работы над ним не следует специально заучивать наизусть – оно должно закрепляться в памяти непреднамеренно, само собой, – настаивают другие, не менее авторитетные исполнители и педагоги. Далее, кто-то утверждает, что фортепиано – инструмент «антикантиленный» по своей природе; что выражение «петь на фортепиано» не более чем метафора, способная ввести в заблуждение пианиста, – а потому наиболее естественной для игры на нём является игра «нон легато». Другие категорически против такой постановки вопроса, такой трактовки природы инструмента. Даже гаммы, арпеджио и традиционные сборники технических экзерсисов (типа упражнений Ганона) служат подчас предметом спора. Некоторые музыканты рассматривают их как необходимый компонент профессиональной подготовки исполнителя, в то время как другие советуют использовать для пальцевых тренировок и развития виртуозности отдельные эпизоды и фрагменты из художественных произведений.

Опасаться этих различий во взглядах, бояться, что они смогут дезориентировать читателя скорее всего нет оснований. Напротив. В искусстве нередко случается так, что наиболее интересные и глубокие идеи отличаются именно тем, что противоположные им («альтернативные») идеи оказываются на поверку не менее глубокими и интересными[3]. И вообще, если бы не возникали, не высказывались различные суждения, не из чего было бы выбирать наилучшие. Так утверждали мыслители древности, и они были правы.

Наблюдая за заочным диспутом, разворачивающимся порой на страницах книги, читатель получает возможность сравнивать, сопоставлять. анализировать: с одними из выступающих в «прениях» соглашаться, с другими не вполне, что-то принимать, что-то – нет. Он, читатель, делается свидетелем обсуждения ряда сложных вопросов, причём, близко касающихся его, что уже само по себе обостряет его восприятие, заставляет «определяться», занимать ту или иную «позицию». Или, другими словами, интенсифицирует процессы его мышления, стимулирует творческую активность. А это и являлось, в конечном счёте, сверхзадачей настоящей книги.

Возможно, найдутся читатели, которые возразят: да. конечно, споры, дискуссии, противостояние взглядов и позиций профессионалов, – всё это интересно и полезно для дела. Говорят же что истина рождается в спорах. Но помогите же, могут сказать, определиться с ней, распознать её среди противоборствующих суждений и мнений. Должны же, в конце концов, быть в музыкальном исполнительстве и педагогике какие-то «инвариантные», универсальные истины, единые для всех вместе и каждого в отдельности. Должен же кто-то из участников дискуссий, отражённых на страницах книги, быть прав в большей степени, а кто-то – в меньшей.

Разумеется универсальные, общепризнанные истины в искусстве и, в частности, в музыкальном исполнительстве, – есть. Их немного, но они есть. Наверное, каждый мог бы назвать при желании некоторые из них, – они, что называется, «на поверхности». Но именно в силу этого они выглядят чаще всего столь тривиально и обыденно, что неловко даже и напоминать о них – не то, что пытаться их утверждать, защищать, обосновывать или доказывать их право на существование.

«В фортепианной игре, как и в других областях художественной деятельности, никто не может обольщаться тем, что обладает абсолютной истиной, – считает М. Лонг. – Каждый обосновывает собственную истину, то есть совокупность принципов, которых он придерживается».

В этих словах обращает на себя внимание принципиально важный момент: каждый вправе утверждать в творчестве (музыкальном исполнительстве, педагогике) свою истину, – и чем убедительнее это будет сделано, тем лучше.

Если в науке истина зиждется на объективных данных, на твёрдых закономерностях (выведенных теоретически или экспериментальным путём); если сам процесс развития человеческой мысли в науке движется от частных, локальных истин к более полным и общим (никогда, впрочем, не достигая «конечной точки» – Абсолюта), – то в искусстве ситуация иная. Истинными (разумеется, в своём, особом толковании, характерном именно для искусства) тут могут считаться явления и феномены разнонаправленные, подчас заметно отличающиеся друг от друга по своей сущности и индивидуальному облику. Исполнительское творчество С. В. Рахманинова и А. Н. Скрябина, К. Н. Игумнова и А. Б. Гольденвейзера, М. В. Юдиной и С. Е. Фейнберга, В. В. Софроницкого и С. Т. Рихтера, Я. В. Флиера и Г. Р. Гинзбурга, Б. Микеланджело и В. Горовица, Г. Гульда и Арт. Рубинштейна, – разве можно было бы сравнивать и сопоставлять эти художественные феномены, руководствуясь критериями «истинно – не истинно», «правильно – не правильно», и т. д.? Поэтому и приходится признать, что каждый большой мастер вправе исповедывать в творчестве собственную веру, ориентироваться на собственную истину, то есть свою систему художественно-эстетических принципов и установок, – систему, которая в высших своих проявлениях всегда субъективна и индивидуально неповторима. Напомним известный афоризм: в искусстве не то хорошо, что правильно, а то правильно, что хорошо. К сказанному выше это имеет прямое отношение. Гёте сравнивал истину в художественном творчестве с бриллиантом, лучи которого бросают свой отбеск в самые разные стороны. Лучше и точнее не сказать.

Повторим: всё это не означает, что нет неких общих, универсальных истин в искусстве и педагогике искусства; что нет здесь определённых художественно-эстетических закономерностей и нормативов. Они, разумеется, есть. Однако волны споров и дискуссий их практически никогда не достигают, не затрагивают – и в этом их отличительная особенность.

Целому ряду высказываний и утверждений, содержащихся в книге, сопутствуют комментарии. Необходимость в них возникает там, где по мнению составителя следует особо продчеркнуть дискуссионность отдельных тезисов и рекомендаций; где выявляются разного рода противоречия; где нельзя обойти вниманием сам факт существования иных, альтернативных точек зрения. Иногда надо было сделать более ясной и чёткой позицию того или иного музыканта – высветить её сущность, акцентировать подтекст.