Способ убийства - Эд Макбейн

Ко времени демобилизации он решил, что не стоит тратить драгоценные годы жизни на то, чтобы завоевывать клиентов. Офисы размером с собачью конуру и гонки на машине “скорой помощи” были не для Мейера Мейера. Он поступил в полицию и женился на Саре Липкин, с которой встречался еще во время учебы в колледже. Он еще помнил дразнилку: “Не прилипали друг к другу пары так, как Мейер прилип к Липкин Саре”. Дразнилка никогда ему не мешала. Он слушал, как его дразнили, и терпеливо улыбался. Все было правильно, он действительно прилип к ней, как она прилипла к его губам (Сара очень любила целоваться, и, может быть, потому он и женился на ней, вернувшись из армии).

Решение оставить профессию юриста поразило прежде всего самого Мейера, но он все же наплевал на юриспруденцию и поступил на работу в полицию. По его мнению, эти профессии были связаны между собой. Как полицейский, он тоже стоял на страже закона, делая свое дело терпеливо и добросовестно. Он стал детективом третьей степени только на восьмой год работы в полиции. Для этого тоже надо было терпение. Теперь, терпеливо ударяя по клавишам пишущей машинки, он составлял свое послание.

– Как тебя зовут? – спросил Бернс девицу.

– Чего?

– Как тебя зовут? Куаль эс су номбре?

– Она знает английский, – заметил Уиллис.

– Не знаю я инглес! – возразила пуэрториканка.

– Она врет. По-испански она умеет только ругаться.

Брось, Анжелика. Будешь нам подыгрывать, и мы тебе подыграем.

– Я не знаю, что значит “подыгрывать”.

– Ах, какая невинность! – сказал Уиллис. – Слушай, потаскушка, брось ты эти глупости. Не делай вид, что ты только что сошла с парохода. – Он повернулся к Бернсу. – Она живет в этом городе почти год, Пит, и занимается главным образом проституцией.

– Я не проститутка, – возразила пуэрториканка.

– Конечно, она не проститутка. Простите, забыл.

Она работала целый месяц в швейной мастерской.

– Я мастерица, вот я кто. Не проститутка.

– Ладно, ты не проститутка, пусть будет так. Ты спишь с мужчинами за деньги. Это большая разница, согласна? Пусть будет так. Ну, а почему ты перерезала глотку тому парню?

– Какому парню?

– А их было несколько? – спросил Бернс.

– Я никому не резала глотка.

– Да? Кто же? – спросил Уиллис. – Санта Клаус? А куда ты дела бритву? – Он снова повернулся к Бернсу. – На нее натолкнулся патрульный. Но он не смог найти орудия убийства. Наверное, она бросила бритву в сток. Куда ты дела бритву?

– У меня нет бритва. Я никому не резала глотка.

– У тебя все руки в крови! Кому ты хочешь втереть очки?

– Кровь от эти наручники.

– О господи, это дохлый номер! – вздохнул Уиллис.

“Вся беда в том, – думал Мейер Мейер, – что трудно найти подходящие слова. Тон должен быть спокойным, без дешевой мелодрамы и без нажима, иначе могут подумать, что это розыгрыш или творение шизофреника. Это должна быть искренняя просьба о помощи с ноткой отчаяния. Без этого никто мне не поверит и от всего этого не будет никакой пользы. Но если послание будет слишком отчаянным, тоже никто не поверит. Значит, надо быть очень осторожным”. Мейер посмотрел на внимательно слушавшую Вирджинию. “Мне надо спешить, – подумал он, – ей может прийти в голову подойти и проверить, что я делаю”.

– Ты знаешь, кому перерезала глотку? – спросил Уиллис.

– Ничего не знаю.

– Тогда я открою тебе маленький секрет. Ты когда-нибудь слышала об уличной банде под названием “Арабские рыцари”?

– Нет.

– Это самая большая банда в нашем районе. Главным образом подростки. Кроме вожака банды, которому двадцать пять. Он женат, у него одна дочь. Его зовут Касым. Ты когда-нибудь слышала о человеке по имени Касым?

– Нет.

– В сказке это брат Али-Бабы, в жизни – вожак банды под названием “Арабские рыцари”. Его настоящее имя – Хосе Дорена. Знаешь такого?

– Нет.

– Он очень важный человек среди блатных, этот Касым. Вообще-то он дешевка, слабак, но среди уличных банд имеет вес. Есть еще одна банда под названием “Латинская колонна”, и члены этой банды вот уже несколько лет сильно не в ладах с “Арабскими рыцарями”. Знаешь, какое условие перемирия поставили эти латинос?

– Нет, а какое?

– Отдать им как трофей одежду одного из “Арабских рыцарей” и покончить с Касымом.

– Кому это интересно?

– Должно быть интересно тебе, детка. Парень, которому ты перерезала горло, – это и есть Касым, Хосе Дорена.

Анжелика моргнула.

– Это точно? – спросил Бернс.

– Точно, Пит. Так вот, Анжелика, если Касым умрет, “Латинская колонна” поставит тебе в парке памятник. Но “Арабские рыцари” вряд ли одобрят твой поступок. Это куча злобных подонков, милочка, и им совсем не понравится, что ты порезала их вожака, приведет ли это к его преждевременной кончине или нет.

– Чего?

– Отдаст он концы или нет, все равно ты у них в черном списке, детка.

– Я не знала, кто он.

– Значит, это ты его порезала?

– Да. Но я не знала, кто он.

– Зачем же ты это сделала?

– Он приставал ко мне!

– Как?

– Он начал лапать меня.

– Ах, оставьте! – простонал Уиллис.

– Лапал!

– Да здравствуют непорочные девственницы! – воскликнул Уиллис. – Почему ты порезала его, детка? И на этот раз не рассказывай нам трогательные истории в рамке из сердечек и цветочков. – Он хватал меня за грудь на лестнице. У входа в дом, и люди смотрели. Вот я и порезала его.

Уиллис вздохнул.

Вирджиния Додж, казалось, устала от допроса. Она нервничала, но продолжала неподвижно сидеть за своим столом, держа в руке 38-й калибр. Бутыль с нитроглицерином стояла на столе перед ней.

* * *

Надо спешить, подумал Мейер, надо закончить, наконец, и действовать, не допуская ошибок. Если эта дама подойдет ко мне и увидит, чем я занимаюсь, она спустит курок и отстрелит мне полголовы. Сара должна будет сидеть положенные дни траура целую неделю. Во всем доме завесят зеркала и повернут к стене фотографии. Господи, это будет ужасно. Действуй, Мейер. Не стоит умирать в такой теплый день.

– Значит, он хватал тебя за грудь? – спросил Уиллис. – За какую, правую или левую?

– Это не смешно, – ответила Анжелика, – если мужчина лапает на людях, не смешно.

– И ты полоснула его?

– Si.

– Потому что он схватил тебя за грудь, верно?

– Si.

– Твое мнение. Пит?

– Чувство собственного достоинства не зависит от профессии, – ответил Бернс, – я ей верю.

– А, по-моему, она нагло врет, – возразил Уиллис, – и когда мы все проверим, то наверняка обнаружим, что она крутила целый год с этим Касымом, а когда заметила, что он положил глаз на другую девчонку, резанула его бритвой. Это больше похоже на правду, а, детка?

– Нет, я не знаю этот Касым. Он просто прошел мимо меня и снахальничал. Мой тело есть мой тело. Я продаю его, когда хочу, но не для такие свиньи с грязные руки.

– Ура! Тебе действительно поставят памятник в парке. – Уиллис повернулся к Бернсу: – Как мы определим этот случай? Злонамеренное нападение?

– В каком состоянии находится Касым?

– Его отвезли в больницу. Кто знает? Весь тротуар был залит кровью. И знаешь, что меня убило. Пит? Вокруг него собралась куча детишек. Видно было, что они никак не могут решить, что делать – плакать, смеяться или кричать. Они как-то странно прыгали на месте, понимаешь, о чем я говорю? О господи, расти на этих улицах, видеть такое каждый день! Можешь себе представить?

– Держи связь с больницей, Хэл, – сказал Бернс, – оформим ее потом. Сейчас мы не можем сделать больше... – Он повернул голову туда, где сидела Вирджиния Додж.

– Хорошо. Ладно, Анжелика. Скрести ноги вместо пальцев и молись. Кто знает, может, Касым не умрет, может быть, у него есть какой-нибудь талисман.

– Надеюсь, сукин сын сгниет в могила, – ответила Анжелика.

– Добрая девочка, – сказал Уиллис, потрепав ее по плечу.

* * *

Мейер вынул из пишущей машинки свое сочинение. Оно имело такой вид:

РАПОРТ

МЕСТО ПРОИСШЕСТВИЯ

Детективы 87-го полицейского участка

Улица

ФАМИЛИЯ ЗАЯВИТЕЛЯ, УВЕДОМИВШЕГО О ПРОИСШЕСТВИИ

Захвачены женщиной, вооруженной револьвером и имеющей при себе бутыль с нитроглицерином.

Инициалы заявителя

АДРЕС ЗАЯВИТЕЛЯ

Если вы найдете эту бумагу, немедленно сообщите в полицейское управление! Номер – Центр 6-0800

Улица

ДЛЯ РАССЛЕДОВАНИЯ НАЗНАЧЕН ДЕТЕКТИВ

Срочно!

ДЕТЕКТИВ 2 СТЕПЕНИ МЕЙЕР

Фамилия инициалы номер удостоверения

ЗАДЕРЖАНЫ

Мейер вынул копировальную бумагу и сложил голубые бланки вместе, потом прочитал первый экземпляр. Он читал его внимательно, потому что был терпеливым человеком и хотел, чтобы все было правильно с первого раза. Второго могло уже не быть.

Окно возле стола было открыто. Наружная решетка, предохранявшая стекло от обломков кирпича, который любили швырять в окна обитатели окрестных улиц, не представляла каких-либо трудностей. Наблюдая одним глазом за Вирджинией Додж, Мейер скатал первый лист в узкий длинный цилиндр. Он лихорадочно просунул цилиндр сквозь отверстие решетки и протолкнул его наружу. Потом поднял глаза.