Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пелагея Стратоновна подбросила подсолнечной лузги в печь и с шумом захлопнула дверцу.
— Рано от холода прячешься, еще зимы нет.
— Ничего не поделаешь, старость одолевает! Рад бы не жаловаться, да не выходит. — Денис Макарович принялся растирать колени ладонями рук.
— Не так уж стар, как наговариваешь на себя.
— Стар, стар! — улыбаясь, возразил Изволин. — Что ни говори, а шестой десяток пошел — полвека со счету долой.
Пелагея Стратоновна слушала мужа и улавливала в его голосе волнение. Лицо Дениса Макаровича светилось радостью, морщины у глаз, всегда такие глубокие, казалось, разгладились, и на губах притаилась чуть заметная улыбка. «Сам все расскажет», — подумала она, вглядываясь в лицо мужа. Но Денис Макарович молчал. Пелагея Стратоновна отвернулась и начала сосредоточенно наблюдать за пламенем в печи. Изволин понял настроение жены.
— Ну, что ты, Полюшка? — Он встал и нежно взял жену за плечи.
Пелагея Стратоновна посмотрела на мужа, и ей вдруг захотелось рассказать ему о том заветном, о чем думала много дней одна, что волновало ее материнское сердце:
— Может, возьмем Игорька к себе, усыновим? Жаль ведь мальчонку.
Денис Макарович давно заметил, как тянется жена к Игорьку, как горячо ласкает его и заботливо хлопочет о нем. Он и сам привязался к смышленому, расторопному пареньку. Но жить было трудно. Изволин едва перебивался с женой, и мальчику, конечно, придется не сладко. Осторожно объяснил это жене.
— Понимаю, — взволнованно ответила та, — сама знаю, но люблю его, как родного…
Денис Макарович привлек к себе седую голову жены, погладил:
— Я тоже люблю его, но есть и другая причина, Полюшка…
— Какая же?
— Василия жаль. Хороший он человек, привык к Игорьку, полюбил его. Возьмем мы к себе мальчонку — останется Василий как без рук.
Пелагея Стратоновна задумалась. Муж сказал правду: она забыла о Василии. Действительно, ему одному будет очень тяжело. Трудно даже сказать, кто из них в ком больше нуждается: Игорек в Василии или наоборот.
— И как же быть? — Пелагея Стратоновна нерешительно поглядела на мужа.
— А так и быть, Полюшка: заботиться надо и о том и о другом, а разлучать их не следует. Пусть Игорек у нас почаще бывает… Подбери ему что-нибудь из Лениной одежонки — он совсем пообтрепался, а зима на носу…
На комоде звонко тикали часы. Денис Макарович поднес их к свету — стрелки показывали без пяти пять. Он вышел на крыльцо. На улице было еще довольно людно, но Денис Макарович сразу отметил приближающегося к дому покупателя аккордеона: «Не терпится, видно. Раньше времени пришел». И, открыв наружную дверь, он пригласил гостя следовать за собой.
В голове Дениса Макаровича еще копошились сомнения: «Может, не от Иннокентия? Может, что худое стряслось, а я, дурень, радуюсь…»
На Ожогина смотрели внимательные и немного близорукие голубые глаза. Седые обвисшие усы придавали лицу Изволина выражение мягкости.
Никита Родионович бросил взгляд на стоявшую в дверях второй комнаты Пелагею Стратоновну. Денис Макарович заметил это:
— Моя жена. Говорите свободно… От кого вы?
— От Иннокентия Степановича…
— Родной вы мой! — Денис Макарович бросился целовать смущенного и не менее его взволнованного Ожогина. — Родной вы мой! Значит, жив Иннокентий Степанович?
— Жив, здоров и бьет фашистов.
— Тише! Тише! — Изволин подошел к двери и потянул на себя ручку. — У нас тише надо говорить — соседи не того… — Он сделал рукой какой-то неопределенный жест.
— Денис! — с укором в голосе сказала Пелагея Стратоновна. — Да ты раздень, усади человека…
— Пелагея Стратоновна… Знакомьтесь, — торопливо проговорил Изволин, стягивая с плеч Ожогина пальто.
Никита Родионович поклонился и пожал руку Пелагее Стратоновне.
— Садитесь… садитесь… — суетился Денис Макарович. — Есть хотите?
— Нет, спасибо, сыт, — ответил Никита Родионович, с интересом наблюдая за хозяином, которого так всполошил его приход.
— Когда от Иннокентия Степановича?
— Пятнадцатого сентября.
…Изволин слушал рассказ Ожогина о боевой жизни Кривовяза и его партизан, и перед ним вставал Иннокентий Степанович таким, каким он видел его в последний раз в тревожную июньскую ночь. Обняв на прощанье друга, Кривовяз сказал тогда: «Не падай духом, старина. Поборемся с фашистами. Я там, в лесу, ты — тут. Еще посмотрим, кто кого! Придет наш день — встретимся. Пусть Полюшка тогда такие же вареники сготовит. Покушаем и вспомним боевые дни».
Ожогин подробно объяснил, с каким заданием появились он и его друг Грязнов у Юргенса. Рассказал все без утайки, как и рекомендовал сделать Кривовяз.
…Началось все с того, что партизаны Кривовяза одиннадцатого сентября наткнулись на двух людей, направляющихся в город. Их допросили, и оказалось, что они имеют письмо к некоему Юргенсу. В письме было сказано следующее:
«…Более надежных людей (назовут они себя сами) у меня сейчас нет. Оба знают немецкий язык, имеют родственников в далеком тылу и готовы служить фюреру. Здесь их никто не знает, они не местные, а теперь о них совсем забудут. Ваш Брехер».
Иначе говоря, два брата-предателя Зюкины шли в услужение к немцам, и их характеризовали как надежных людей. Партизаны решили использовать этот случай и послать к немцам Ожогина и Грязнова.
Денису Макаровичу понравился план Кривовяза.
— Но положение ваше опасное, — предостерег он Никиту Родионовича. — Тут надо иметь и выдержку и смекалку, день и ночь прислушиваться и обдумывать, что к чему…
Спускались сумерки.
— Кстати, — вспомнил Ожогин, — как же быть с аккордеоном? Ведь он нам и в самом деле нужен.
Денис Макарович лукаво подмигнул и вышел в другую комнату.
Ожогин подошел к окну. Его взгляд остановился на двух людях, стоявших у ступенек дома. Один был горбатый, маленького роста, другой — упитанный, рослый.
— Что это за люди? — спросил Ожогин.
— Где? — отозвался Изволин из другой комнаты.
— Около вашего дома.
Осторожно приблизившись к стеклу, Изволин поглядел на улицу:
— Плохие люди… Горбун — агент гестапо, а второй — мой сосед, тоже предатель. Приятели. На их совести много замученных советских людей.
Горбун и сосед Изволина поднялись на крыльцо. Когда их шаги стихли в коридоре, Денис Макарович раскрыл принесенный футляр и вынул аккордеон.
— Вот вам и музыка! — сказал он рассмеявшись, — Нас на мякине не проведешь.
Никита Родионович увидел красивый, белый с черными клавишами, инструмент.
- Голубой пакет - Георгий Брянцев - Прочие приключения
- Энельфис. Венец Жизни - Elsvidn - Героическая фантастика / Прочая детская литература / Прочие приключения
- Зеленое знамя - Артур Конан Дойл - Прочие приключения
- Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов - Героическая фантастика / Прочее / Прочие приключения
- Бескрайние тропы - Анна Юрьевна Щедрина - Городская фантастика / Прочие приключения / Ужасы и Мистика
- Universe of worlds – вселенная миров - Дилан Олдер Райт - Героическая фантастика / Прочие приключения
- Под ударом - Александр Афанасьев - Боевик / Прочие приключения / Шпионский детектив
- Тика в мире слез - Стеффи Моне - Прочие приключения / Детская проза / Прочее
- Жизнь-река - Геннадий Гусаченко - Прочие приключения
- Спец Оп… - Виктор Шум - Боевая фантастика / Прочие приключения / Фэнтези