Спрятанная местью - Кара Фьер

при этом оказаться вне зоны видимости.

До туалета шагов пять, но пространство открытое, и если он стоит у входа, то отлично увидит меня.

— Черт! Черт! Черт!

Идти в туалет не вариант, но я нахожу взглядом еще одну дверь. Она ближе ко мне, неприметного серого цвета. За полкой с различными наградами и грамотами. Скорее всего подсобное помещение. Стараюсь успокоить дыхание и прийти в себя. Паника не поможет, но и сама идти в его руки не стану. Уверенна, он хочет отомстить за то, что прервала его в больнице, но сделать это в людном ресторане не может. Господи, ну зачем я пришла сюда? Получается, он следил за мной весь день? Если так, то останься я в отеле, сейчас спокойно читала бы книжку. Ну либо же он проник в номер и там разобрался бы со мной без свидетелей.

Ладони вспотели и вытерев их о платье, делаю глубокий вдох. С гордо поднятой головой выхожу из слепой зоны и резко сворачивая налево, иду в сторону двери, одновременно молясь, что она открыта. Надеюсь, он не заметил. Впрочем, у меня все равно нет выхода. Если бы я послушала его и вышла через главный вход, очень сомневаюсь, что мужчина бы просто меня отругал, а потом отпустил. Вероятнее всего перерезал горло, как собирался поступить с тем пациентом в больнице. Я еще слишком молода, чтобы заканчивать свое существование.

Если это подсобное помещение, то там должен быть черный выход. Ведь не будут же завозить продукты через главный? Я очень на это надеялась, когда наконец подошла и толкнула дверь. К счастью, мне повезло, и она оказалась открыта. Захлопнув ее, я прислонилась к ней, быстро дыша. Комната была погружена в темноту, но сейчас я пыталась взять себя в руки и подумать, что делать дальше. Я шла по залу не более пяти секунд, но в моей голове пролетела целая жизнь.

Не стану терять время и искать выключатель. Лезу в сумочку и нашариваю телефон. Включаю фонарик и освещаю пространство. Как я и думала — подсобка. Широкие полки от пола до потолка забиты коробками и банками. Комната маленькая, а потому все выглядит неаккуратно. Напротив, я замечаю дверь и облегченно выдыхаю.

Быстро шагаю к ней и хватаюсь за ручку пытаясь открыть, но она не подаётся. Паника снова возвращается с еще большей силой. Он уже, наверно, заметил, что меня нет слишком долго и вернулся в ресторан. Снова толкаю дверь. Но все тщетно. Ладони снова вспотели, но я освещаю фонариком нижнюю часть двери в поисках замка.

Прямо под ручкой торчит связка ключей из замочной скважины. Фух. Хватаюсь за нее и прокручиваю один раз. Снова пытаюсь открыть дверь, но она все еще закрыта. Прокручиваю еще раз, от нервов руки трясутся и приходится прикладывать вдвое больше усилий. После двух поворотов, дверь наконец открывается и в нос бьет поток свежего воздуха. Я судорожно дышу и выхожу в темный переулок, выключая фонарик на телефоне и убирая тот в сумку.

Вокруг темно и нет ни души. Где-то вдалеке слышится шум разговоров и тихая мелодия, играющая в ресторане. Закрываю дверь и уже хочу сделать шаг, но слышу тихий смех позади себя.

— Ты меня совсем не удивила. — резко оборачиваюсь и оказываюсь в сантиметре от дула пистолета.

Сердце замирает, я перестаю дышать, понимая, что меня обвели вокруг пальца. Он заранее знал, что я не выйду через главный вход, если он прикажет это сделать. А так как ему не нужны свидетели, он обманом вывел меня в темный безлюдный переулок. От осознания, что я так глупо на это повелась, когда могла спокойно выйти тем же путем, что и пришла, хочется плакать. Но от страха слезы не льются. Я вообще не могу пошевелиться так и продолжая пялиться. Неужели меня сейчас застрелят? Я больше никогда не увижусь с мамой? Нарушу обещание, данное Стелле? Она меня ни за что не простит! Будет сломлена, но не простит.

Чувствую, как жжет в груди, но по-прежнему не могу дышать.

— Пошли. — мужчина рывком разворачивает меня, и пистолет касается бока прямо в том месте, где расположился шрам от ветки. Даже через ткань платья чувствуется холод металла.

Он толкает меня в сторону черного внедорожника, который появился из ниоткуда. И я ничего не могу сделать, чтобы воспротивиться, потому что мужчина настолько огромный, что стоит мне дернуться — он раздавит меня голыми руками.

Передняя дверь «Cadillac Escalade» открывается и показывается сначала одна нога, затем вторая. Высокий широкоплечий мужчина, облачённый в черный костюм, смеряет взглядом мое тело и останавливается на глазах.

— Это она. — слышу позади себя веселый голос, но продолжаю смотреть в ярко-зеленые глаза. Не понимаю, почему тому типу так весело, но не могу перестать пялиться на мужчину, взгляд которого не обещает ничего хорошего. Он снова осматривает меня с ног до головы слишком внимательным взглядом и его губы растягиваются в улыбке. В этой улыбке нет ничего доброго, его глаза сверкают злостью, заставляя меня дрожать. Сердце падает куда-то в живот, и я чувствую: еще немного и мой желудок извергнет то, что получил сегодня на ужин.

— И ты позволил этой девчонке помешать тебе, Сантино? — интересуется глубокий мужской голос, от которого мурашки пробегают по телу. Его взгляд теперь направлен поверх моей головы.

— Эта, как ты выразился, девчонка, так завизжала, что задрожали стекла в окнах. Все медсестры сбежались на ее крик.

— Завизжала? — изумрудные глаза снова встретились с моими. Они топили своей зеленью, погружали в гипноз. Его темные брови приподнялись в молчаливом вопросе, но я знала, что ему не нужен ответ. Даже больше. Мне казалось, если я заговорю, то только уменьшу свою жизнь, которая и так вскоре закончится. Я все еще чувствовала пистолет, прижимающийся ко мне, готовый выстрелить, стоит только пошевелиться.

— Позволь узнать, — задумчиво начал мужчина, делая шаг ко мне. — Ты хочешь умереть быстрой смертью, или же изрядно помучиться перед ней?

Кровь отхлынула от лица, а вместе с ней весь воздух покинул легкие. Он прямо заявляет, что убьет меня. Если до этого момента теплилась надежда, что меня могут отпустить. То сейчас я поняла — нет. Что бы я не предложила — не отпустят. В деньгах они явно не нуждаются, особенно человек остановившийся уже в шаге от меня. Дорогие часы на сильном левом запястье поблескивают в лунном свете. Туфли, начищенные до блеска, стоят явно не одну тысячу долларов.

Я молчу не в силах что-либо сказать.

— Ты говоришь на