Мой бывший пациент - Анна Григорьевна Владимирова

такой виноватый состроил, что я сразу сдулась. — Прости, что накинулась. Я вторые сутки на ногах, злая… Еще и Стас тут, сам понимаешь…

— Понимаю. Но меня беспокоит то, что он тут в таком состоянии. Ему реально угрожает опасность, и, возможно, всем, кто тут рядом может оказаться…

— Он так же говорит.

— Ива, нужно устроить досмотр и проверку всех поступающих…

— Черт, — оперлась я о стенку и запустила пальцы в волосы.

— Иди сюда, — притянул меня Горький к себе и обнял. — Загнала себя совсем?

— Кто бы говорил, — замерла я напряженно в его руках. — Ты как Князев. У обоих семьи, а вы все скачете по полям.

— Семьи на то и семьи, чтобы ждать, — пожал он плечами, отстраняясь.

— От тебя будет пахнуть чужой ведьмой. Я бы на месте твоей собственной тебя бы убила…

— Этот этап мы со Славой давно прошли.

— Как сын?

— Хорошо все, — улыбнулся Давид слабо, но сбить с толку себя не позволил. — Ива, ты меня беспокоишь.

— Я сама себя беспокою. Но давай о Князеве…

— Игоре?

— О Стасе! — вспылила я. — Он просто заноза в заднице! Свалился, черт бы его побрал, на мое отделение!

— Я как раз хотел об этом и с тобой поговорить. Это ты же его нашла…

Я остолбенела, вытянувшись перед Горьким.

— Ива? — насторожился он.

— Это просто было жутко, — просипела я, сглатывая с трудом. — Сначала выстрел услышала, бросилась на парковку, а там — этот с дырой в груди. Я думала, что…

— Понятно, — помрачнел Давид. — Но, может, заметила что-то?

Я пожала плечами, мотая головой. А сама сжалась внутри. Горький — слишком хороший ведьмак, даром, что оборотень. А я заметала следы впопыхах… У меня ни единого шанса, что он не размотает след, ведущий ко мне. Правда, только если начнет это делать лично.

— Ладно. Если что, я в доступе круглосуточно, — хмурился Горький сосредоточенно.

— Я бы на месте Славы уволила тебя с работы.

— Хорошо, что вы со Славой не знакомы, — усмехнулся он.

А мне вдруг стало до тошноты отвратительно от самой себя — что я все на чужие места претендую постоянно? Будто у меня своего собственного нет. Ах, да, ведь точно нет…

Настроения не улучшало и то, что профессор ничем особо помочь не смог, кроме как разделил со мной тайну. Я была уверена в нем, как в себе. Но сведений о последствиях подобных заклятий маловато. Оно может развеяться досрочно, оставив более слабое тело без помощи. А может навредить тому, кто сплел заклятье и связал им двоих. Как именно — вопрос открытый. Самое простое — вытянуть силы из меня. Сколько? Сколько понадобится на восстановление сердцу Стаса. Это может быть немного, и я не замечу. А может оставить меня умирать от сердечной недостаточности. Пожалуй, стоит хотя бы капельницу сделать, которую прописал Князев. Пока не поздно.

Я обещала высылать профессору отчет о динамике — моей и пациента. Так моя глупость будет иметь хоть какой-то смысл, пусть и научный.

— Ива Всеславовна! — вдруг прозвучал обеспокоенный голос медсестры на весь коридор.

Мы с Горьким обернулись, и я, осознав, из чьей палаты она только что выскочила, бросилась по коридору. Чтобы, влетев в двери, застать Стаса за вытаскиванием из вены капельниц. Он мало того, что с успехом освободился от проводов, еще и слез с кушетки.

— Успокоительного! — рявкнула я медсестре.

Горький же профессионально вступил в переговоры:

— Стас, что такое?

— Мне нужно уехать, — недоверчиво буркнул он и перевел на меня злой взгляд. — Вот только подойди со своим успокоительным…

— Куда уехать, придурок?! — вскричала я, красноречиво взмахнув пистолетом с ампулой. — На тот свет?!

— Нигде он мне так не маячит, как в одной палате с тобой! — огрызнулся Стас. — Я имею право принимать решения о своем самочувствии. Я выписываюсь.

— Давайте успокоимся, — встал между нами Давид. — Стас, куда уехать? Что происходит?

— Мои личные проблемы, — спокойно постановил Стас, тяжело дыша. — Я в норме.

Что же Игорю такая уверенность в себе не досталась! Этот же еле стоит на ногах!

— Ты голым поедешь? — сложила я руки на груди. — Как ты собираешься одеваться, если от койки отлепиться не можешь? Да и шмотки я тебе не выдам!

— Я уже позвонил своим, меня заберут с минуты на минуту.

— Я не отпущу! — взвилась я. — Горький — свидетель! Я в тебя лучше еще раз выстрелю!

— Ива, ты не можешь в него стрелять… — начал было вкрадчиво Давид, но куда там!

— Да ты знаешь, сколько времени мы потеряли, собирая его сердце?! — обличительно тыкнула я транквилизатором в идиота.

— Горький, забери придуршную, — угрожающе процедил Стас, — а то привлеку ее по статье.

— Я тебе привлеку! — засучила я рукава и двинулась на Стаса.

— Ива! — предупреждающе крикнул Давид, как мы со Стасом вдруг синхронно осели на пол и улеглись едва ли не рядышком, вытянувшись вдоль плинтуса.

— Реанимацию! — прохрипела я медсестре. — Князеву!

Стас, в отличие от меня, сознание потерял. Я же, кое-как дыша, навела резкость на Горьком, державшем меня на коленях.

— Все нормально, — мотнула я головой. — Анемия…

Князева уже уложили на кушетку с кислородной маской.

— Пульс нормальный, — сообщила мне бригада. — Приходит в себя.

— Игорю не звонить, — глянула я на доктора. — Не тревожить без моего ведома, ясно?

Подчиненные нерешительно переглянулись, а я пересела на стул.

— Какого черта? — просипел Стас хрипло.

Хотела бы я знать. Но, скорее всего, этот идиот дал такую нагрузку на неокрепшее сердце, что даже мое не потянуло.

— Допрыгался, герой? — презрительно выдавила я. — Тебе нельзя вставать.

В палату послышался стук, и заглянул некто с мрачной небритой физиономией:

— Мы за Князевым.

— Я разберусь, — хмуро сообщил Горький и вышел в коридор.

— Какого черта ты творишь? — Я поднялась и прошла к кушетке. Стас лежал бледный, его глаза лихорадочно блестели, а лоб покрылся испариной. Даже жалко стало, если вспомнить, кто именно уложил его на кушетку. — Я поставлю тебе капельницу…

— В пятидесяти километрах