Берсеркер - Фред Саберхаген

Доброжизнь повернул скафандр к себе. Из-за прозрачного забрала на него смотрели невидящие, но такие знакомые голубые глаза, а еще у лица за щитком шлема была аккуратная короткая борода.

– П-а... – выдохнул Доброжизнь. Он тысячу раз видел изображение этого лица в театре.

К древнему скафандру отца было что-то пристегнуто. Его отец нашел путь к стратегическому центру через Большое Повреждение.

Но старый скафандр подвел его, отец задохнулся, пытаясь донести до центра... бомбу. Это могла быть только бомба.

Доброжизнь слышал собственный голос как бы со стороны, но не понимал слов. Слезы не давали видеть нормально, он почти ничего не видел из-за навернувшихся слез. Плохо слушающимися пальцами он отстегнул бомбу от скафандра отца...

Хемпфил выбился из сил и больше не сопротивлялся, только тяжело дышал, пока сервомашина тащила его из лифта в камеру для пленных. Вдруг машина замерла, манипуляторы выронили его на пол, где он довольно долго лежал, приходя в себя, а потом снова набросился на серва. Пистолет отобрали, поэтому он колотил робота бронированными кулаками до тех пор, пока тот не перевернулся. Хемпфил пнул еще разок, потом сел верхом, всхлипывая и ругаясь одновременно.

Только минуту спустя до них дошла вибрация взрыва, уничтожившего сердце берсеркера. Пройдя по балкам и коридорам, она достигла их камеры почти незаметно.

Мария сидела на полу, смотрела на Хемпфила, одновременно испытывая любовь и жалость.

Успокоившись, Хемпфил хрипло сказал:

– Это еще одна ловушка.

Вибрация была почти неощутима, но Мария сказала:

– Нет, не думаю.

Обходя замершие корпуса сервомашин, Хемпфил отправился искать оружие и еду. Он обнаружил, что театр и изображения уничтожены, очевидно, автоматически самоликвидировались. Делать здесь больше нечего. Они могли отправляться на шлюпку.

Но Мария не обращала на него внимания, все смотрела на двери лифта, которые так и не открылись. Она тихо заплакала.

"Словно волна, парализующий страх. перед берсеркерами распространялся по Галактике впереди самой наступающей армады механических монстров. Даже на планетах, не тронутых войной, появились люди, внутренне зараженные, больные, дышащие темнотой. Мало кто теперь любовался ночным небом, звездами. Но тень смерти, накрывшая человечество, породила новую манию.

Я коснулся сознания одного из этих людей, чья душа умерла раньше, чем тело..."

3. ПОКРОВИТЕЛЬ ИСКУССТВ

После нескольких часов работы Херрон почувствовал усталость и голод. Окинув взглядом картину, он тут же представил себе одного из льстивых критиков: "Грандиозное полотно, резкая, жестокая линия! Огневое ощущение вселенской угрозы!" На этот раз критики будут в самом деле превозносить нечто стоящее, подумал Херрон.

Отвернувшись от мольберта, который стоял у голой стены, Херрон увидел, что его страж изменил позицию. Теперь машина стояла почти за его спиной, как простой любопытный зевака.

Херрон усмехнулся:

– Надеюсь, ты припас какое-нибудь банальное замечание?

Машина, отдаленно напоминающая человека, хранила молчание, хотя в том месте, где у людей было лицо, у нее находился громкоговоритель. Херрон пожал плечами и пошел искать камбуз. Берсеркер перехватил корабль всего через несколько часов полета в сверхсветовом режиме. Пирс Херрон, рядовой пассажир, не успел познакомиться с расположением служб.

Это был не камбуз. Это был настоящий салон, где представители высшего общества колонизированных планет, особенно дамы, увлеченные искусством, могли поболтать за чашечкой чая. "Франс Хальо был задуман как передвижной музей. Потом военные действия передвинулись в опасную близость от Солнца, и Бюро Культуры приняло фатальное решение: земные сокровища культуры надлежит переправить в систему Тау Эпсилона, где они будут в безопасности. "Франс Хальс" был идеально приспособлен для этой миссии, но, к сожалению, ни для чего другого.

Неожиданно Херрон увидел вход в отсек экипажа. Дверь была сорвана. Херрон не заглянул в проем. Не потому, что боялся, повторил он сам себе. К жестоким зрелищам он был равнодушен так же, как и к большинству других вещей, волнующих человеческое естество. За дверью находились два космонавта экипажа "Франса" или то, что от них осталось после попытки сопротивления абордажной команде берсеркера. Сомнений нет: плену они предпочли смерть.

Херрон не отдавал предпочтения ни первому, ни второму, ни вообще чему-либо. Сейчас он был единственным живым существом (не считая микробов) в радиусе светового года и был этим доволен, тем более, как он с удовлетворением заметил, ситуация не вызывала у него страха. Многолетняя утомленность жизнью, оказывается, не была позой, самообманом.

Металлический страж проследовал на камбуз, наблюдая, как Херрон включает кухонную автоматику.

– Молчишь? – поинтересовался Херрон. – Ничего мне сказать не хочешь? Наверное, ты умнее, чем я предполагал.

– Люди называют меня берсеркером. – У человекоподобной стальной громадины оказался смешной квакающий голос. – Я взял в плен ваш корабль и буду с тобой разговаривать через этот малый сервомеханизм. Ты понимаешь меня?

– Настолько, насколько это меня волнует. Самого берсеркера Херрон еще не видел. Очевидно, корабль-крепость дрейфовал в пространстве в нескольких милях от "Франса". Капитан Ганус предпринял отчаянную попытку оторваться от погони, нырнув в облако темной туманности, где корабли не МОГЛИ двигаться быстрее света и преимущество в скорости получал корабль меньшего размера.

Погоня шла на скоростях всего несколько тысяч миль в секунду. Берсеркер не мог маневрировать среди метеоритов и газовых рукавов так же ловко, как маленький

"Франс Хальо" с его быстродействующей радарно-компьютерной системой. Но берсеркер выслал зонд-перехватчик, и у безоружного "Франса" шансов не осталось. Автоматический раздатчик поднял на стол тарелки с горячими и холодными блюдами. Херрон слегка кивнул в сторону машины.

– Не желаете присоединиться?

– Мне не нужна органическая пища. Херрон со вздохом опустился на стул.

– Когда-нибудь ты поймешь, что отсутствие чувства юмора есть такая же нелепость, как смех. Ты согласен? Нет? Подождем и посмотрим, кто прав.

Начав есть, он заметил, что далеко не так голоден, как ему казалось. Видимо, он все-таки боялся смерти. Этот факт его самого немного удивил.

– Ты имеешь функции в управлении этим кораблем? – спросила машина.

– Нет, – сказал Херрон и усилием воли заставил себя проглотить кусочек. – Я в кнопках всегда плохо разбирался.

Его беспокоило одно непонятное происшествие, имевшее место за несколько минут до абордажа. Когда стало ясно, что им не уйти, капитан Ганус, примчавшись из рубки, схватил Херрона за плечо и в страшной спешке куда-то потащил.

– Херрон, если мы не уйдем... Видите? – Капитан открыл небольшой люк в стене кормового отсека. Внутри было что-то вроде туннеля с мягкими стенами.

– Стандартная шлюпка не прорвется, но эта – возможно. – Вы подождете помощника, капитан, или покинете нас прямо сейчас? – Херрон весело захохотал. – Не тратьте зря силы.

– Идиот! Могу ли я вам доверять? – Ганус метнулся в туннель, его пальцы плясали по пульту управления шлюпкой. Он вылез обратно и уставился на Херрона пылающими глазами безумца. – Смотрите, вот это активатор. Я настроил автопилот, и теперь шлюпка сама выйдет в сектор главных коммерческих линий. Автоматически включится сигнал бедствия. Почти сто процентов, что ее подберут. Нужно нажать только вот эту кнопку...

В этот миг с ураганным ревом началась атака абордажной команды с берсеркера. Свет только на несколько секунд погас, и отключилась гравитация. Потом толчок швырнул Пирса Херрона на пол, где он остался лежать, широко раскрыв рот, не в состоянии вздохнуть. Капитан с трудом поднялся, захлопнул люк и поспешил в рубку управления.

– Почему ты здесь? – спросила машина. Херрон выронил вилку, на которую внимательно смотрел. Он ответил без колебаний:

– Знаешь, что такое Бюро Культуры? Это компания тупиц, отвечающая за искусство на Земле. Некоторые из этих дураков – как и многие другие – почему-то считают меня большим художником. Они меня боготворят. И когда я захотел покинуть Землю на этом корабле, они все это устроили. Я улетел, потому что с Земли вывозится все стоящее. Изрядная доля ценностей сейчас на борту этого корабля. Что остается на планете? Только лишь гнездо жадных, грязных животных, жрущих, множащихся, дерущихся...

– Почему ты не пытался сопротивляться или спрятаться?

Когда команда с берсеркера пробила воздушный шлюз, Херрон был поглощен установкой мольберта в выставочном павильоне и лишь бросил косой взгляд на промаршировавших мимо незваных гостей. Один из механизмов, тот, через чье посредство с ним беседовал берсеркер, остановился рядом, уставив на него линзы объективов, а остальные направились в отсек экипажа.