Пардес - Дэвид Хоупен

знаешь, но он тот еще отморозок, то есть вообще отмороженный на всю башку, особенно теперь, в выпускном классе… А ты, похоже, разбираешься, что к чему.

– Не вопрос, – перебил я.

Он просиял.

– Точно? Если трудно, не парься. Правда.

– Не трудно. Но я не обещаю, что получится хорошо.

– В жизни не поверю. – Он допил воду, встал, я проводил его до двери. – По моему опыту, люди, которые с ходу цитируют “Гамлета”, запросто причешут сочинение своего приятеля.

– Видел бы ты мою школу…

– Да мне любая помощь сгодится. Если честно, я в этом вообще не смыслю. – Он стукнул кулаком о мой кулак. – Ты сегодня вечером занят?

– Да вроде нет.

– Тогда поехали с нами. У Лизы Ниман сегодня вечеринка. Она клевая. Может, ты ее уже видел в городе? Рыжая-прерыжая, волосы торчком, красит пряди в фиолетовый, серебристый и прочие безумные цвета. Любит шутить, что это бунт против рыжести.

– Против чего?

– Извини, я не хотел обидеть рыжих. – Он примолк. – У тебя, наверное, девушка рыжая?

– Что? Нет.

Он рассмеялся грудным смехом, точь-в-точь как его отец.

– Ребекка постоянно твердит, что у меня талант ляпнуть не подумав. Так, значит, у тебя нет девушки?

Мог бы даже не спрашивать.

– Нет.

– Хорошо, я это запомню. Тогда, может, займешься Лизой?

– Не знаю, – пробормотал я.

Он ухмыльнулся.

– В общем, она сегодня звала всех желающих. Родители у нее мануальщики, они свалили в Атланту на какой-то съезд мануальщиков, кому скажи, не поверят, но Лиза говорит, это правда. – Он задумался. – Ну да это неважно. А важно то, что у Ниман вечеринка, вот мы тебя там со всеми и познакомим.

Я попытался выдумать предлог, чтобы не ехать. Нам с отцом надо заниматься? Разбирать вещи?

– Ну, я…

– Возражения не принимаются. Познакомишься с народом.

– Да, но…

– Вот и отлично. Ты на машине?

Машины у меня не было. Мы перегнали из Бруклина два автомобиля, мамину старую “хонду сивик” и папин “ниссан верса”. В Нью-Йорке мне машина была не нужна – куда бы я ездил, в библиотеку? – но я понимал, что прикатить на вечеринку на велосипеде немыслимо, меня засмеют.

– Нет, – смущенно признался я.

– Ладно, поедешь со мной. Мобильник у тебя есть?

– Есть.

Он протянул мне айфон, я набрал свой номер.

– Круто. В восемь?

– А что я родителям скажу? – выпалил я, не подумав.

Фирменный смех Харрисов.

– Скажи им, что мы с тобой поедем гулять, или есть мороженое, или как вы там развлекаетесь в Бруклине.

Он хлопнул меня по плечу и направился к себе.

* * *

– Говорю тебе, эти дети совершенно другие.

За ужином мать с восторгом описывала свой первый рабочий день.

Отец положил себе еще ложку соуса к мясу.

– В каком смысле?

– Начнем с того, что они на световые годы опережают четвероклассников, которых я учила раньше, притом что эти милые малыши только во втором классе. Я не преувеличиваю, Яаков. На световые годы. Как они читают, пишут, делят в столбик. Половина из них уже знают, в какой колледж будут поступать, и рассуждают о политике. Хоть один из моих четвероклассников в “Тора Тмима” разве знал, как зовут президента?

– Шломо Мандельбаум, – сказал я, накручивая спагетти на вилку. – Он точно знал, что к чему.

– Верно. Значит, только один.

– Интересно, – произнес отец. – Светский мир понимать очень важно. Но во всем есть свои плюсы и минусы. Вряд ли они станут изучать Хумаш[58], например.

– Не знаю. – Мать отложила вилку. – Я совсем не удивлюсь, если станут, особенно если их родители решат, это все равно что изучать иностранный язык. Эти дети занимаются с репетиторами едва ли не с самого рождения. Они развиты не по годам, даже, пожалуй, слишком. На уроках сущие ангелы, хотя молиться не любят. Один пинал мячик во время “Алейну”[59]. В общем, я пока ничего не понимаю.

– Кстати, – с набитым ртом проговорил отец, – я сегодня все забронировал.

– Что забронировал? – спросил я.

– Гостиницу на бар-мицву Меира. Норман уломал меня заказать через знакомого турагента.

– Наверное, ему платят проценты с каждой сделки, – пробормотала мать. – Этому гонофу[60].

– Наверное, – согласился отец.

Я прикусил щеку.

– А если у меня в школе мероприятие, которое я не могу пропустить?

Отец нахмурился:

– В школе?

– Да.

– Время еще есть, – сказала мать. – Если тебе правда нужно, мы отменим бронь.

Отец чуть не поперхнулся газировкой.

– Он не поедет на бар-мицву двоюродного брата?

– Там видно будет. – Не обращая внимания на отцовское выражение лица, мать протянула мне блюдо с картофельным пюре. – Ари, расскажи нам, как прошел твой день.

– Хорошо. Спокойно. Кстати, вечером я пойду погуляю.

– Да? – Мать приятно удивилась. – С кем?

Я отпил воды.

– С парнем из соседнего дома.

– С Ноахом, что ли?

– Да.

– Он хороший, правда, Яаков?

Отец задумчиво уставился в свою тарелку. На подбородке его застыла капля соуса.

– Правда, – согласился он. – Но они совершенно другие люди.

Мать нахмурилась:

– В каком смысле?

Отец невинно пожал плечами.

– И все-таки мне интересно, что ты имеешь в виду. – Мать приподняла брови.

– Я имею в виду, – пробубнил отец, – что Ноах Харрис далеко не Шимон Леви.

– Глупости. По-моему, он вполне менш[61].

– В разных местах разные ценности. Ты сама сказала: здешние дети на световые годы впереди.

– Вообще-то я говорила об успеваемости. – Мать положила приборы на тарелку. – Так что позволь с тобой не согласиться.

– А что они вытворяют во время молитвы?

Мать, не глядя, убирала со стола.

– Скажи мне, Арье, – отец посмотрел на меня, – куда ты идешь?

Я пожал плечами:

– Сам не знаю. – И я почти не соврал, хотя впервые в жизни утаил от родителей правду. – Ноах хочет познакомить меня с одноклассниками.

– Вот хитрюга, – еле слышно произнесла мать.

– А те девушки, – поинтересовался отец, – с барбекю?

– Что девушки?

– Они тоже будут?

– Не знаю. – Я покраснел.

– Разумеется, будут, – ответила мать. – И Ари непременно нужно с ними пообщаться. Раз уж им еще год вместе учиться, верно?

Отец вновь сосредоточенно принялся за спагетти.

– Синтия нам рассказала о девушке Ноаха, – продолжала мать, – она милая, они уже много лет вместе.

– Ее зовут Ребекка, – сообщил я.

– Подумать только, они такие юные – и уже любят друг друга. – Мать отвела глаза, покрутила кольцо на пальце. – А с другой стороны, почему бы и нет?

* * *

Почти восемь. Я сидел в своей комнате, закрыв дверь, и нервно перелистывал сочинение Ноаха. Наконец у меня зазвонил телефон.

Я вскочил с кровати, посмотрел в зеркало. Густые, непослушные каштановые волосы растрепаны, кроссовки поношенные, не поймешь, мужские или женские, вместо рубашки с длинным рукавом