Никодимово озеро - Евгений Титаренко

― Ну и что, что померещилось?! — Сергей вскочил на ноги, демонстративно потянулся: руки вверх, в стороны. — От бабок наслушаешься… Лучше пойдем лодку поищем! Увел, что ли, кто?

Алена оттолкнулась от земли, встала.

― Ты иди, а я что-нибудь поесть приготовлю…

И она пошла, не дожидаясь ответа, но не по тропинке, а через кедровник, чтобы не проходить мимо бывшей Татьяниной усадьбы. А через несколько шагов задержалась и сказала с ударением на предпоследнем слове:

― Сережка, ведь она старше его.

Как будто это было самым главным.

* * *

На весенние каникулы Лешка приезжал в Сосновск. И впервые не только не задержался, но уехал за двое суток до конца каникул. Этому, правда, имелось объяснение. Лешке со скрипом натянули тройки за четверть как раз по тем предметам, оценки за которые входят в аттестат, и директор Никодимовской школы предупредил его, что на экзаменах «зарежет», если успехи его будут такие же…

Лешка уехал. А спустя две или три недели после его отъезда, когда сбежали с полей ручьи и лишь на южных склонах оврагов да кое-где по тайге еще лежал водянистый, под алмазной коркой снег, Алена вместе со своей старшей сестрой Надькой удостоилась внимания одного типа. За ними стал ухаживать новый заведующий стоматологическим отделением той самой поликлиники, где работала терапевтом Аленина мать, Анастасия Владимировна.

Заведующему было двадцать восемь лет, в Сосновск он приехал из Москвы, был не женат, костюмы и рубашки менял каждый день, не курил, не пил, а вдобавок имел собственную вишневого цвета «Волгу»… Все это важно лишь для того, чтобы понять, как относилась к новому заведующему Анастасия Владимировна. Она всю жизнь благоговела перед «серьезными, самостоятельными» людьми, считая их чуть ли не ангелами во плоти. А тут все признаки «самостоятельности» и «серьезности» были налицо. И когда двадцативосьмилетний заведующий собственной персоной на собственной машине однажды подкатил к их дому, Анастасия Владимировна переполошилась.

Стоматолог заехал «случайно». Он любит цветы и набрал за городом пол машины фиалок, а поскольку человек он одинокий и не успел обзавестись друзьями в Сосновске, ему буквально некому подарить эти цветы (хотя, казалось бы, если ты их любишь — держи при себе, любуйся!), и, проезжая мимо дома Анастасии Владимировны, он вспомнил, что знакомство с ней было одним из наиболее приятных в Сосновске, а кроме того, он видел ее чудесных дочек и решил, что именно здесь цветы будут как нельзя кстати…

Анастасия Владимировна засуетилась в поисках вазы, три ее дочери изобразили из себя «чудесных», а непьющий заведующий стал рассказывать им про всякие московские события, о которых не услышишь по радио и не прочитаешь в газете.

Чай заведующий все-таки пил и с того дня сделался частым гостем на Боровой улице, в доме Уверовых, то есть в Аленином доме. Несколько раз катал девчонок на машине. А когда наступил охотничий сезон — пригласил с собой на охоту. Бесхитростная Анастасия Владимировна сама подталкивала дочерей на знакомство с этим «серьезным» типом:

— Да что же, съездите: отдохнете, воздухом подыщете!.. — А Лизу все же ткнула в бок согнутым пальцем, что значило: ей отдыхать и дышать не обязательно — молода еще. Лиза от поездки отказалась.

Поехали втроем. Аркадий в то время на четыре месяца ушел что-то раскапывать с археологами, а Николай Гаврилович, отец Алены, появлялся домой лишь затем, чтобы поужинать, посидеть над книгами, поспать, и ничем, кроме своей работы на обогатительном, не интересовался, так что женщины сами устраивали свою жизнь, как им нравилось.

То ли у Надьки в тот день и правда было назначено свидание, то ли она придумала его, но между сестрами произошел конфликт. Кататься на машине обеим нравилось, а поддерживать умные разговоры с серьезным заведующим ни та, ни другая не желали. Во время охоты Надька слишком долго пропадала в лесу, оставив Алену мыкать одиночество с преуспевающим стоматологом, а когда явилась — в ответ на справедливое Аленино негодование заявила, что заведующий таскается к ним не ради нее, а ради Алены, и потому она вправе поступать, как ей хочется. А в завершение, вечером, когда заведующий пришел к ужину (сам он, видите ли, плохой кулинар, а потому всю дичь оставил Анастасии Владимировне), Надька удрала на свидание. Алена, застигнутая врасплох этим предательством, спряталась в своей комнате. А когда в ответ на вопрос гостя: «Где же девушки?» ― Анастасия Владимировна сказала: «Сейчас я позову их», — Алена закрылась изнутри на ключ.

― Оль-га!.. На-деж-да!.. — по слогам угрожающе шептала в замочную скважину мать. — От-крой-те си-ю мину-ту! Не по-зорь-те ме-ня! Бес-со-вест-ные-е! Это не-кра-си-во!.. — Потом сказала в горницу: — Сейчас, сейчас! — и побежала разыскивать запасные ключи.

Алена тем временем нашла плоскогубцы, внутреннюю раму выставила, наружную открыла и сбежала к Сергею.

Потребовала вести ее на вечер отдыха в Дом офицеров. Пять или шесть танцев протолкались в общей тесноте, без отдыха, после чего Алена решила, что лучше выйти, посидеть немного на лавочке.

И в танцевальный зал больше не вернулись. Сидели в гуще деревьев, слушали оркестр, наблюдали за проходящими парами.

― Ты почему не заходишь? — спросила Алена.

― А что, у вас багажник свободный? — съязвил Сергей.

― Свободный, — сказала Алена. И в злости рассказала про Надьку. Подытожила: — Нужен он кому, такой старик! Сидит, скрючился под кустами — охотник! А мы — торчи возле машины, и чтоб ни кашлянуть, ни слово сказать. Веселье, тоже мне! Ни побегать, ни поорать. Потом еще хвалится: это ради вас… Маленькую уточку из большого ружья убить — заслуга… Между прочим, сказал, когда Надьки не было: «Вы знаете, что вы красивая?» — это мне… Идиот.

― Влюбился, значит, — сказал Сергей.

― А мне-то что? — возмутилась Алена. — Может, я давно влюбленная. — Помедлила чуть-чуть. — Я по два раза не умею влюбляться…

И вот тогда она вдруг тоже стала очень непохожей на себя. Будто стер кто всегдашнее выражение ее лица и оно впервые стало беспомощным. И хоть взгляд ее был направлен в сторону огоньков, где танцы, — она не видела их, потому что смотрела куда-то внутрь себя. И смотрела с удивлением. Наверное, именно так, ничего не видя, и рассматривают влюбленные эту загадочную штуку в себе — любовь… Потому что Сергей поверил ей. Но не удержался, спросил:

― В меня?..

А она сказала:

― Почему Лешка так рано уехал?

Заведующий после этого был у них еще раза два. Потом стушевался.

* * *

Лодку Сергей нашел быстро. Почти до половины вытащенная на берег, она стояла в удобном, прикрытом от озерного ветра камышами заливчике, где обыкновенно чалил свою моторку Лешкин сосед по улице, одноклассник его, Антошка.

Он и теперь что-то ладил в моторе, мягко прислонив его к размытому весной берегу, несколько поодаль от воды. Антошка, кстати, был родным сыном директора школы, с которым у Лешки велась вражда.

В одних трусах, загорелый до черноты Антошка сидел на корточках перед мотором и в ответ на приветствие Сергея едва оглянулся:

― Здорово…

― Ты лодку сюда перегнал?

― Плавала возле камышей… — нехотя ответил Антошка, ткнув пальцем в сторону дальнего правого берега. — Я приволок.

Сергей подошел к лодке. Давным-давно еще, когда играли в пиратов, Лешка выкрасил свое судно в черный цвет и красной краской вывел с обоих бортов название: «Наяда». С тех пор «Наяда» не меняла своего пиратского облика.

― Весла тут были? — спросил Сергей.

― В уключинах были, — отозвался Антошка, — я вынул… — И, как бы понимая, что сейчас не время для всегдашних распрей, добавил: — Он вчера рыбачить собирался. Не где она была, а вон, — Антошка показал наискосок через озеро, — там у него теперь местечко. Около гари, в затоне. — И, не сдержавшись, как бы для самого себя, уточнил: — Подальше все… На ночь глядя…

Сергей, чтобы не вдаваться в подробности их отношений, спросил:

― Ладно, я пока здесь ее буду ставить?

― Ставь! — Антошка пожал плечами.

Сергей столкнул черную «Наяду» на воду и, вставив уключины, развернул ее носом от берега.

За камышами, откуда проглядывалось пепелище, остановился. Замка на лодочной цепи не было. Сергей открыл рундучок в корме. Заглядывал сюда Антошка или нет? При его всегдашней принципиальности, вполне возможно, что нет…

Ключ, замок, сухой перемет, банка с червями, сигареты, спички… Все это Лешка мог оставить лишь ненадолго.

Ключ Сергей положил в карман, сигареты и спички бросил за борт. Хотел отправить туда же банку с червями, передумал.

Куда Лешка ходил накануне пожара? Мать говорит: был не в духе, что-то «чуял»… Если верить Галине, обещал рано утром приехать в Южный. А сам собирался «на ночь глядя» ловить рыбу… Возле дома он упал без сознания, конечно, раньше, чем проснулась мать. И если побывал в усадьбе, то в самом начале пожара или до него… Но с какой бы стати он очутился там?! Куда бежал? И что случилось с ним возле дома? Наконец, каким образом лодка с веслами в уключинах оказалась далеко от деревни?..