Скажи пчелам, что меня больше нет - Диана Гэблдон

затем вытащил кинжал и, пробормотав что-то на гэльском, осторожно двинулся вперед.

— Там кусты шиповника, — пояснил Йен, выглядывая из-за ее плеча. — Хотя, думаю, дядюшка успеет перерезать ему горло. A Dhia…[10] Выстрел был неудачный, и я боялся, что мне… Однако какого дьяв… — то есть как ты здесь очутилась?

Он еще раз оглядел сестру с головы до ног; при виде мужских штанов и охотничьих ботинок уголки его губ дрогнули в улыбке. Но что-то в лице Бри встревожило Йена.

— А муж приехал с тобой? И детишки?

— Да, они тоже здесь, — успокоила она брата. — Роджер, скорее всего, занят на стройке, Джем ему помогает, а Мэнди вертится под ногами. Ты, наверное, хочешь спросить, почему мы вернулись?..

Радость от встречи на короткое время отвлекла ее от мыслей о недавних событиях, только рано или поздно придется им объяснить всю чудовищность ситуации. Ужасная тяжесть сдавила ей грудь.

— Не беспокойся, кузина, это подождет. — Уловив ее замешательство, Йен поспешил сменить тему. — Ты еще не забыла, как охотиться на диких индеек? Тут неподалеку их целая стая: ходят туда-сюда хороводами, как селяне на празднике.

— Надеюсь, не забыла.

Бри подняла с земли дробовик — утоляя жажду, она прислонила оружие к скале, но олень задел его во время падения. Пришлось выправлять покосившееся огниво. Возня в зарослях шиповника утихла. Порывы ветра доносили снизу голос отца, читавшего молитву перед тем, как снять шкуру с добычи.

— Может, папе нужна помощь?

— Ерунда — это всего лишь молодой олень! Дядюшка управится с ним в мгновение ока. — Подойдя к краю уступа, Йен крикнул: — Мы с Бри пойдем поохотиться на индеек, a bràthair mo mhàthair![11]

Внизу наступила мертвая тишина, а затем из колючих кустов высунулась всклокоченная голова Джейми: спутанные волосы упали на глаза, раскрасневшееся лицо оцарапано в кровь — руки тоже. Вид у него был крайне недовольный.

— Йен, — послышался наконец строгий голос, достаточно громкий, чтобы перекрыть звуки леса. — Мак Йен… мак Йен!..

— Мы скоро вернемся! Поможем отнести мясо! — прокричал в ответ племянник, весело махнув рукой. Затем взял дробовик и, встретившись глазами с Бри, мотнул подбородком в сторону вершины скалы. Бри глянула вниз, но отец уже скрылся в зарослях — потревоженные ветки продолжали качаться по инерции.

И куда подевались все ее навыки поведения в дикой природе? Утес казался абсолютно неприступным, но Йен карабкался вверх с ловкостью мартышки. Поколебавшись, Бри двинулась следом, хватаясь за те же выступы, что и брат. Ноги то и дело соскальзывали, обрушивая комья земли.

— Йен мак Йен мак Йен?.. — удивленно спросила она, взобравшись на скалу и вытряхнув набившуюся в ботинки грязь. Сердце колотилось от непривычной нагрузки. — Это примерно как я называю Джема «Джеремайа Александр Йен Фрэзер Маккензи», когда сержусь?

— Что-то вроде того. — Йен пожал плечами. — «Йен, сын Йена, сын Йена…» Смысл в том, чтобы указать на недостойное поведение — мол, позоришь предков.

Он был в грязной ситцевой рубашке с оторванными рукавами; на загорелом плече виднелся белый шрам в виде четырехконечной звезды.

— Откуда это? — спросила Бри.

Скосив глаза на рубец, Йен пренебрежительно отмахнулся и зашагал вперед через небольшой горный хребет, показывая дорогу.

— Пустяки, — сказал он. — Один ублюдок-абенаки пронзил меня стрелой в битве при Монмуте. Денни через пару дней ее вырезал. Дензил Хантер, — уточнил Йен, поймав ее непонимающий взгляд. — Брат Рэйчел. Он врач, как и твоя мама.

— Рэйчел! Твоя жена?

Лицо кузена расплылось в улыбке.

— Она самая. Taing do Dhia. — Йен быстро глянул на сестру, неуверенный в ее знаниях гэльского.

— Я помню фразу «Слава Богу», — заверила она. — И не только! Большую часть плавания через Атлантику Роджер повторял со мной Gàidhlig… Па сказал, что Рэйчел из квакеров, — обронила Бри, перепрыгивая с камня на камень через небольшой ручей.

— Так и есть. — Йен сосредоточенно смотрел под ноги; восторга и гордости в его голосе поубавилось. Брианна сделала вид, что не заметила. Даже если у супругов и возникали из-за этого конфликты — а они просто не могли не возникнуть, учитывая характер кузена и особенности мировоззрения квакеров, — вопросы лучше отложить на потом.

Однако Йен не обладал подобной деликатностью.

— Вы приплыли из Шотландии? Когда? — бросил он через плечо. Но тут же осознал двусмысленность вопроса и, изменившись в лице, скорчил виноватую гримасу.

— Мы отплыли из Эдинбурга в марте, — ответила Бри максимально кратко. — Остальное расскажу чуть позже.

Йен кивнул, и они продолжили путь. Иногда шли рядом, порой кузен забегал вперед в поисках оленьих следов или обходных троп — когда заросли становились совсем непролазными. Брианна радовалась возможности идти за братом: теперь можно сколько угодно его разглядывать, не смущая пристальным вниманием.

Он изменился. Впрочем, ничего удивительного. По-прежнему рослый и худощавый, Йен повзрослел, превратившись из юноши в мужчину; рельефные мускулы на руках перекатывались под кожей при каждом движении. Потемневшие каштановые волосы заплетены в косу, подвязанную тонким кожаным шнуром, и украшены индюшиными перьями. На удачу?.. Йен подобрал оставленный ранее на вершине утеса лук и колчан со стрелами; колчан болтался теперь у него за спиной.

В памяти невольно всплыли строки:

Но сложенный хорошо человек выражен не только в лице;

Он выражен в членах, суставах своих, изящно выражен в бедрах, запястьях,

В походке своей, в осанке, в гибкости стана, колен, — его не скрывает одежда… [12]

Эта поэма всегда вызывала в воображении образ Роджера, но сейчас Бри вдруг подумала, что под описание подходят и Йен, и отец — несмотря на то, что все трое были очень разными.

Они поднялись еще выше; лес поредел, подул свежий ветерок. Йен неожиданно замер и подозвал ее чуть заметным движением пальцев.

— Слышишь? — прошептал он ей на ухо.

Брианна слышала, покрывшись мурашками от радостного предвкушения. Негромкие, резкие крики, напоминающие собачий лай. А в отдалении — прерывистое курлыканье, по звуку похожее на мурчание огромной кошки или на работу маленького мотора.

— Советую снять чулки и обмазать ноги грязью, — шепнул Йен, указывая на ее шерстяные чулки. — Лицо и руки тоже.

Она кивнула, приставила дробовик к дереву и сгребла сухие листья с