Рейтинговые книги
Читем онлайн Писательские судьбы - Р Иванов-Разумник

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 16

Русская литература издавна знала писателей этих трех типов. Погиб на виселице Рылеев, задушен был Чаадаев (высочайше объявлен сумасшедшим и тем самым отрезан от литературы), приспособился, в конце концов, Полевой, - если брать примеры людей одного поколения. Но не всегда можно определить - по крайней мере нам, современникам, - к какой из этих трех групп относится тот или другой писатель. Вот и пример: на фоне убогой советской философии, на фоне жалких споров "диалектиков" с "механистами" (читая их, вспоминал свои гимназические годы) - в течение целого десятилетия выделялся интересный и острый мыслитель, неогегельянец А.Ф.Лосев.

Ему удавалось печатать свои объемистые труды лишь потому, что он догадался делать это в глухой провинции, вроде Тулы, где цензура была совсем провинциально-наивной. Таким путем Лосеву удалось напечатать с десяток томов на темы философии культуры, пока предержащие власти не спохватились и не прекратили такое безобразие: провинциальные пути были Лосеву отрезаны, о столичных и говорить нечего. Так был задушен единственный из представителей подлинной философии, ухитрявшийся в течение ряда лет подавать свой голос; но вот вопрос - только ли печатно задушен, или потом физически погиб? По крайней мере, 1938 год застал Лосева в одной из московских тюрем; дальнейшая его судьба мне неизвестна.

Чтобы закончить речь о представителях подлинной философии - упомяну еще о двух "религиозных философах": профессоре С.Аскольдове (Алексееве) и А.А.Мейере. Первого сперва задушили невозможностью и преподавать и печататься, а потом погубили и ссылкой: до последних военных дней середины 1941 года он жил в Новгороде (еще очень милостивое место ссылки), - A.A.Мейep испытал, кроме литературного задушения, нечто горшее: десятилетия ссылок, начиная с изолятора Соловецкого монастыря. Скончался все же в Петербурге - в 1939 году, в больнице (от рака).

Но обращусь к "чистой литературе" - беллетристике и поэзии, и к писателям, избежавшим личной гибели, но задушенным литературно - невозможностью печататься. Эта невозможность проявлялась у разных по разному - в большей или меньшей степени: некоторым удавалось до поры до времени пробиваться сквозь цензурные теснины, а некоторых останавливали у самого входа в эти круги Дантова ада.

Примером этого может служить судьба Е.И.Замятина, о которой не буду рассказывать подробно, полагая, что "европейскому" русскому читателю судьба эта достаточно известна: последние годы своей жизни Е.И.Замятин провел в Европе, благополучно выехав из советского парадиза. Но все же напомню: когда роман Евг.Замятина "Мы" не был пропущен советской цензурой, а вскоре появился в Европе и Америке в переводах, - против Замятина началась травля, предпринятая "Литературной Газетой", к которой благородно присоединился и Союз Писателей (прямой задачей которого было бы наоборот - защита своего сочлена).

Замятин ответил выходом из Союза Писателей, после чего все его литературные приятели, друзья и знакомые попрятались от страха в кусты, прекратили знакомство с таким опасным человеком. Цензура же сделала свои выводы: не мытьем, так катаньем прекратить литературную деятельность такого вредного писателя. Пьеса "Блоха", шедшая с большим успехом и в Петербурге и в Москве, была снята с репертуара; пьеса "Аттила", уже дошедшая до генеральной репетиции на сцене Большого драматического театра в Петербурге - была запрещена к представлению. Рассказы и повести не допускались к печати - по мотивам иной раз более, чем анекдотическим.

Помню рассказ Е.И.Замятина о том, как цензура запретила ему одну из его повестей за первую же вступительную фразу: "На углу Блинной улицы и улицы Розы Люксембург".. Цензор счел такое сопоставление названий улиц издевательством и потребовал исключения фразы; а так как она была по духу не одинока в ткани повести, то последняя и не увидела света. Не буду увеличивать числа примеров; подробно обо всем этом могла бы рассказать Л.Н.Замятина, разделявшая и "советскую" и "европейскую" судьбы своего мужа. Скажу только, что благодаря содействию Максима Горького Замятину с женой удалось в 1930 году уехать "на год" в Европу; характерное письмо Е.И.Замятина к Сталину с просьбой об этом отпуске - ходило по рукам в писательских кругах Петербурга. Так или иначе, но факт на лицо: задушили и вынудили бежать из советского рая. Хорошо еще, что позволили уехать, а не засадили в изолятор! Доживи Е.И.Замятин на родине до "ежовских" времен, до 1937 года, - вряд ли избежал бы он за старые свои грехи тюрьмы, изолятора или ссылки. К счастью для него - он не погиб, а был "только" литературно задушен...

Узнав о судьбе Евг.Замятина, о том, что его выпускают заграницу, - другой затравленный цензурой писатель, М.Булгаков, обратился с такой же просьбой к лицам "на заставах команду имеющим" (по выражению Салтыкова-Щедрина). Полагаю, что и "европейскому" русскому читателю известен этот молодой и талантливый писатель (по профессии - врач, Замятин был судостроитель), известен его роман "Белая армия", его пьеса "Дни Турбиных", его ядовитые рассказы "Роковые яйца" и "Дьяволиада". Спохватившись слишком поздно, цензура решила впредь не пропускать ни единой печатной строки этого "неуместного сатирика" (так выразился о М.Булгакове некий тип, на цензурной заставе команду имеющий).

С тех пор рассказы и повести его - запрещались (читал я в рукописи очень остроумную его повесть "Шарик"), пьесы либо не допускались на сцену, либо снимались с репертуара ("Багряный Остров", "Мольер" и др.). Вообще литературно задушили. Не выдержав такой тяжкой судьбы и имея в виду пример Замятина, выпушенного "на год" заграницу, М.Булгаков обратился с такой же просьбой к вершителю судеб человеческих, мудрому Сталину. Этот положил резолюцию: заграницу не пускать, цензурных шлюзов не открывать, а предложить московскому Художественному театру принять М.Булгакова в качестве литературного консультанта. Так и свершилось: вместо того, чтобы писать свое, М.Булгаков вынужден был заняться для театра обработкой "Мертвых Душ" (последняя постановка Станиславского), литературно-театральной консультацией и прочими, подобными же делами, - до самой своей смерти в 1939 году. Еще один из задушенных литературно, но избежавших физической гибели в сетях ГПУ. И на том спасибо!

Мне уже приходилось рассказывать о трагической литературной судьбе Федора Сологуба, вынужденного умолкнуть и продолжавшего писать "не в журналы, а в свой письменный стол" (по его выражению). Но у Федора Сологуба хоть "прошлое" было, - собрание сочинений в двадцати томах (в издательстве "Сирин"); но каково было молодым, начинающим писателям, желавшим творить, но не желавшим приспособляться. Характерным примером является "пролетарский поэт" В.Казин, автор тоненькой книжки стихов "Рабочий Май"; эта тоненькая книжка была поистине "томов многих тяжелей", - чувствовалось из нескольких десятков стихотворений, что перед нами подлинный лирический, милостью Божией, поэт. Но этот подлинный поэт был в то же время, к сожалению, и членом коммунистической партии, весьма строго контролирующей направление мыслей своих адептов. Писать на заказанные темы Казин не мог, не умел или не хотел, - и предпочел замолчать. В течение двух десятилетий он написал (или, по крайней мере, напечатал), кроме многообещающего "Рабочего Мая", только поэму "Любовь и лисья шуба", - не считая немногих отдельных стихотворений в журналах. А между тем он было несомненно глубже и тоньше дарованием многословного П.Васильева, тоже вынужденного замолчать, но по другой, не менее уважительной причине: бил посажен в Суздальский изолятор.

Надо сказать, что добровольно замолчавших - тоже немало, но называть их имена не всегда удобно, до поры до времени.

Но вот имя, которое можно назвать: Анна Ахматова. В течение двадцати лет она - печатно - молчала; поэзия ее была "не-актуальна''.. . Правда, в конце двадцатых или начале тридцатых годов "Издательство Писателей в Ленинграде" получило цензурное разрешение издать в двух томах собрание стихов Анны Ахматовой - под редакцией, с комментариями и со вступительной статьей Демьяна Бедного... От этой чести Анна Ахматова категорически отказалась, предпочитая оставаться неизданной.

Кстати сказать - в середине тридцатых годов сам всесильный до того времени Демьян Бедный оказался - ко всеобщей радости даже коммунистов - тоже "задушенным", и несколько лет нигде не мог печататься. Причиной этого была не цензура, а особое приказание оскорбленного Сталина, в руки которого, при помощи ГПУ, попали дневники секретаря Демьяна Бедного, некоего М.Презента. История эта весьма шумела ("кому горе, кому смех!") в России, вероятно дошла и до русских в Европе, а потому я и не рассказываю здесь подробно о литературно задушенном Демьяне Бедном; впрочем он получил прощение и воскрес к началу войны 1941 года.

Возвращаюсь к Анне Ахматовой: вдруг случилось невероятное, было свыше разрешено издать том избранных ее стихотворений, который и вышел в 1940 году под заглавием "Шестикнижие" и, надо думать, дошел и до "русских в Европе", почему я о нем и не распространяюсь. Не знаю, известно ли зато окончание всей этой эпопеи? Прошло всего полгода после выхода в свет этой книги, как появление ее было признано ошибкой, книга была негласно изъята из продажи и из библиотек...

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 16
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Писательские судьбы - Р Иванов-Разумник бесплатно.
Похожие на Писательские судьбы - Р Иванов-Разумник книги

Оставить комментарий