Лагери смерти в СССР - Николай Киселев-Громов

В таких условиях дорога продолжается не менее трех суток, но это только от Петрограда, от последней пересыльной тюрьмы. А из таких городов, как Баку или Владивосток, откуда тоже заключенные направляются в СЛОН, дорога продолжается неделями.

Прибытие и муштровка. Партия заключенных прибывает, наконец, в СЛОН. Она попадает прежде всего на Попов остров, где расположен Кемьский пересыльный пункт и карантинные роты. Тут прибывших муштруют, обыскивают, сортируют и потом направляют на остров Соловки, на Мяг-остров, на действующие командировки или для открытия новых командировок на материке. На Соловки посылаются особенно опасные каэры, которые, по мнению ОГПУ, не замедлят побегом.

— Вылетай пулей! — кричит во все горло конвой измученным долгими испытаниями заключенным. — Стройся по четыре! — Заключенные, уже почувствовавшие в пути дух СЛОНа, тысячу раз получившие от конвоя и брань, и «в морду», и прикладом винтовки по плечам, действительно вылетают «пулей» и, точно солдаты, строятся по четверкам. Тут крестьяне в рваных и грязных поддевках, в истрепанных лаптишках, с тощими котомками за плечами; бывшие «буржуи», теперь в грязненьких и потертых пиджачках, часто сшитых еще в «царское время»; священники, ксендзы, муллы, равины, монахи в рясах, полных советскими тюремными вшами; беспризорные — жалкие, бледные подростки,— сплошь и рядом в одном белье, босые и без головных уборов; бывшие офицеры, чиновники, старшины, атаманы казачьих станиц, студенты, возвращенцы, «вредители» — инженеры и техники, польские «шпионы»... У всех бледные, изможденные лица, испуганные или безнадежные глаза; у многих трясутся руки, дрожат ноги; все голодные, иззябшие, грязные... Жуть заползает в душу от вида этой многосотенной толпы.

Все новые и новые четверки образуют заключенные, выскакивающие из вагонов. Вот, наконец, все они высажены и стоят в строю.

— Ты что это там топчешься... На танцы приехал? — кричит какой-нибудь чекист заключенному, переступающему от холода с ноги на ногу.

— Я, товарищ начальник... у меня ноги замерзли, лапти мокрые и без онучей... мороз здоровый...

— Какой я тебе товарищ? Твои товарищи в Брянском лесу!

— Виноват, гражданин начальник, — поправляется заключенный, забывший, что он не имеет права называть начальника товарищем, а только гражданином.

— Не разговаривать! Забыл, что в строю стоишь?... Дальше идет ругань. Страшная непредставляемая, кощунственная, чрезвычайно богатая в своих образах и словах, она неизменно следует за каждым окриком и каждым замечанием конвоя, надзирателей СЛОНа и их разнообразных помощников. Я не могу приводить ее и не буду повторять о ней.

— Чище разберись в четверках... В строю стоять смирно, по сторонам не оглядываться, смотреть впереди себя!— командуют чекисты — все жирные, красномордые, хорошо одетые в форменную чекистскую одежду, с возбужденными от водки глазами, важно, с винтовками на перевес, шагающие вокруг выстроившихся жертв СЛОНа.

— Това... Извиняюсь!... Гражданин начальник, вещи прикажете держать в руках, или можно положить на земь? — заискивающе, поправляя на носу пенснэ, спрашивает какой-нибудь «гнилой», как говорят чекисты, интеллигент.

— Не разговаривать в строю...

— Партия, слушай мою команду! — кричит старший по конвою чекист; —взять вещи в руки! Партия, слушай мою команду: Напрааа-во!.. Налеее-во!... Крууу-гом!

—Ты что это... поворачиваешься, как старая баба с пирожкам на базаре? — орут во всю глотку сразу три, четыре чекиста какому нибудь «гнилому интеллигенту», нечетко поворачивающемуся: налево, направо, кругом...

— У меня, гражданин начальник, вещи в руках.

— Что-о? На базар приехал торговать, что набрал сундуков да котелков... дрыы тебе в рот, чтоб голова не качалась! Эта тебе не Бутырская тюрьма, это не Таганка, это Со-ло-вец-кие Ла-ге-ря О-со-бо-го На-зна-че-ния О...Г...П...У... Партия, слушай мою команду: в пути следования сохранять гробовую тишину, по сторонам не оглядываться, друг друга не толкать, итти стройными рядами. Конвой, зарядить оружие!...

Щелкают затворы винтовок не совсем нормальных, почти всегда полупьяных конвойных

— Партия, предупреждаю; шаг вправо, шаг влево-будет применено оружие. Партия, направо, налево, кррру-гом! Шаг на месте-марш! Раз, два, три, четыре... Партия, стой! Партия, вперед за конвоиром, шагом... марш!

Партия пошла. Партия сохраняет гробовую тишину. Партия по сторонам не оглядывается, ибо, кто это сделает, получит прикладом в бок.

Партия идет, как солдаты на параде.

— Партия, слушай мою команду: вперед, бегом, марш!

Партия побежала, ряды расстроились, некоторые, споткнувшись, попадали.

— Раз, два, три, четыре... Раз, два, три, четыре...

Партия бежит. Слабые отстают и падают на землю.

— Партия, стой! — кричит старший по конвою чекист, отставший от партии метров на полтораста. Партия стала. Отставшие собирают последние силы и догоняют передних.

— Партия, чище разберись по четверкам!

Партия опять чисто построилась и ожидает новых команд. Каждый напрягает внимание, чтобы не прозевать команды.

— Первая четверка, три шага вперед, марш!

Вторая! Третья! Четвертая!...

Новая поверка окончена. Никто не исчез. Все на месте. Все пока живы.

— Партия! — вновь кричит старший чекист; итти стройными рядами, держать равнение в рядах, по сторонам не оглядываться! Шаг вправо, шаг влево — будет применено оружие. Партия, вперед, за конвоиром, шагом марш.

Партия пошла.

— Раз, два, три, четыре... Ты что это там: согнулся, как старая баба?.. Забыл, где находишься? Думаешь в Бутырской тюрьме? В Таганку приехал?.. Я тебя... научу шагать! — кричит кто-нибудь из конвоирующих партию чекистов не в ногу шагающему заключенному.

Вот партия и у ворот «Кемьперпункта». Над огромными, тяжелыми, двухстворными, багрово-красного цвета воротами вывеска — «Кемьский пересыльный пункт Северных Лагерей Особого Назначения ОГПУ СССР». Дежурный чекист открывает ворота. У ворот происходит еще одна поверка.

Партия вошла в Кемьперпункт. Направо и налево рядами расположены карантинные роты. Кругом ни души. Кто в лесу пилит дрова, кто на погрузочных работах, кто на работе на Северо-лесовском лесопильном заводе, кто вытаскивает из воды «таланы» и подкатывает их к железно-дорожным платформам. Там их грузят и оттуда слышны вскрики: «Раз, два-взяли... Раз, два-взя-ли»...

— Партия, стой, командует старший по конвою чекист, когда подошли к бараку третьей карантинной роты. К партии пришла дюжина командиров взводов, командир 3-ей карантинной роты и его помощник. По прошлому все они — уголовные преступники: убийцы, грабители, взломщики и проч. Начинается сдача прибывших надзирателям внутренней охраны — командирам рот, их помощникам и командирам взводов. Сдача окончена. Конвой разрядил винтовки и ушел отдыхать. Заключенные неподвижно стоят в строю и ожидают распоряжений от новых хозяев. Каждый боится пошевельнуться, чтобы не получить «в морду».

— Партия? сложить вещи в одну кучу!— отдает распоряжение помкомроты (помощник командира роты) и указывает пальцем место. Каждый бежит к указанному месту, кладет вещички, бежит обратно и опять, как вкопанный стоит в строю.

— Партия! слушай мою команду. Направо! Нале - во! Кру - гом! Партия! шаг на месте, шагом... марш! Раз, два, три, четыре... Партия! стой! Кру - гом! Ты что это там, как старая баба поворачиваешься? Смотри... я тебя быстро научу...

Партия повернулась кругом и теперь перед ее глазами, шагах в пятнадцати, проволочное заграждение, а за ним каменистый спуск к морю. Справа на одной линии с передней четверкой, двери в барак третьей карантинной роты.

— Партия! справа по одному, в барак, шагом... марш!

«Советские граждане», уже с автоматической головой и таким же сердцем, плавно входят в барак. Кто-то на пороге споткнулся, наступив ногой на размотавшуюся онучу другой ноги, но получил от стоящего у дверей комвзвода пинок в спину и «пулей» влетает в барак.

В бараке партия выстроилась в четыре шеренги и стоит, как рота оловянных солдатиков. Царит гробовая тишина. Если кто закашляет, раздается громовое комвзводское: — В больницу приехал, что ли?... Дома не накашлялся?... Звука чтоб я не слыхал из строя! В строю замри!

Комроты ушел к себе и ожидает, когда ему скажут, что «строй готов», чтобы притти и поздороваться с прибывшей ротой. Тем временем командиры взводов подготовляют партию к его приходу.

— Ррравняйсь! Чище равняйсь! Ты что там патлатый водолаз, выпучил свое брюхо? Думаешь, что приехал в Соловки Богу молиться?.. Смотри, я подберу тебе брюхо дрыном (палкой)! Справа, по порядку номеров, рассчитайсь!

— Первый! второй! третий! четвертый! пятый!... быстро и отчетливо рассчитываются заключенные.

— Отставить! На военной службе не были! Я вас научу рассчитываться!... Партия! слушай мою команду. Справа, по порядку номеров, расчитайсь!