Татары. История возникновения великого народа - Эдуард Паркер

Постепенно недовольство народа росло и вспыхнула гражданская война, ненависть к тирану на троне достигла своего апогея. Тунгусы воспользовались возможностью, чтобы напасть на восточные владения хунну, и злосчастный шаньюй Уянь-Гюйди в отчаянии покончил жизнь самоубийством. Это случилось в 58 году до н. э. Новым шаньюем был провозглашен Хуханье. Перед шаньюем Хуханье стояла трудная задача, ибо ряд недовольных высокорожденных персон затеяли интриги, создали заговоры, и вскоре территории хунну от Иссык-Куля до Маньчжурии стали ареной междоусобной борьбы. За власть боролись не менее пяти шаньюев, самым значительным из которых был старший брат шаньюя Хуханье, левый чжуки-князь Чжичжи. Нелегко распутывать паутину интриг, сплетенную соперниками. Впрочем, вскоре многие татарские сановники пришли к выводу, что безопаснее всего было бы сдаться на милость Китая. Сам Хуханье-шаньюй, потерпев сокрушительное поражение от своего старшего брата где-то в районе Каракорума, пришел к заключению, что союз с Китаем – это лучшее, что он может сделать. Он созвал совет, чтобы обсудить этот вопрос. Почти все члены совета осудили предложение шаньюя. Любопытно узнать, какие аргументы они при этом выдвинули. Они говорили так: «Наш удел – грубая сила и действие, постыдное рабство не для нас. Борьба – вот основа нашей политической мощи, только сражаясь мы можем утвердить свое превосходство над варварскими народами. Каждый воин хунну мечтает только об одном – умереть на поле брани. Пусть сейчас наше государство страдает от междоусобиц, если падет один брат, одержит победу другой, и государство останется в руках одной семьи, а те, кому не повезет, по крайней мере, примут достойную смерть. Пусть Китайская империя сильна, но она не в силах покорить нас. Зачем отказываться от дороги, завещанной предками, платить дань китайцам, осквернять память наших владык и делать из себя посмешище в глазах других народов? И пусть это единственный способ добиться мира, он навеки похоронит наше стремление к господству». Один из советников, выступавших за союз с Китаем, ответил так: «Неправда. У всех народов бывают удачи и падения. Китай сейчас в расцвете силы. Кульджа надежно защищена, прочие государства заключили союз с Китаем. Со времени правления Цзюйдихэу мы теряем свои земли и не в силах вернуть их. Мы разбиты. Лучше усмирить гордыню и склонить голову, чем сражаться вечно. Если мы будем платить Китаю дань, сохраним себе жизнь. Если нет, народ наш исчезнет с лица земли». Должно быть, шаньюй обладал абсолютной властью, поскольку, несмотря на сильное сопротивление своих приближенных, он решил отправить к китайскому двору одного из своих сыновей в качестве заложника. Его соперник и старший брат Чжичжи сделал то же самое. На следующий год Хуханье-шаньюй явился к Великой стене в районе современной провинции Шаньси и заявил о своем желании прибыть ко двору китайского императора лично. Китайцы выслали для него блестящий эскорт, а император тепло принял его. Владыке хунну было оказано предпочтение перед прочими – ему позволили предстать перед императором без унизительных церемоний и разрешили называть себя просто «ваш вассал» без прибавления собственного имени, как того требовал китайский этикет. Император преподнес шаньюю ценные дары, включая золотую печать с алой лентой, меч и колесницу, одежды, лошадей, седла и прочее. После аудиенции у императора шаньюя проводили в его покои, а свите разрешили наблюдать великолепный спектакль – возвращение императора во дворец. Через месяц шаньюй отправился восвояси. Эти важнейшие события, которые подвели черту под периодом независимости хунну, произошли в 51 году до н. э. при императоре Сюаньди.

Глава 5

Период полунезависимости

Хуханье-шаньюй предложил перенести свою ставку на плато Ордос, к Великой стене, чтобы служить в некотором роде гарантией для сдавшихся городов в минуты опасности. Такое название, использовавшееся на всем протяжении тюркской истории, было дано цепочке укрепленных форпостов, протянувшейся от современного Гуйхуачэна в Шаньси (у Марко Поло – Тендук) до северо-западного угла великой излучины реки. Эти форпосты должны были помешать кочевникам пересечь Желтую реку. Как уже упоминалось выше, многие китайские гарнизоны не так давно в целях экономии были распущены. Эскорт из 16 000 человек проводил шаньюя за Великую стену. Это войско должно было помочь ему наказать непокорных и утвердиться на троне. Около тысячи тонн зерна и других припасов было отправлено к границам в повозках, чтобы новое поселение ни в чем не нуждалось.

Соперник шаньюя, Чжичжи, решил, что тоже может извлечь пользу из хороших отношений с Китаем, и направил туда своего посла, которого приняли чрезвычайно радушно. Незадолго до этого, пользуясь шатким положением своего брата, Чжичжи тоже объявил себя шаньюем и обрел много сторонников. В следующем году оба шаньюя отправили в Китай своих послов, и представитель Хуханье– шаньюя встретил более радушный прием. Еще через год (в 49 году до н. э.) Хуханье-шаньюй снова прибыл к китайскому двору, был тепло принят и получил даже больше даров, чем в свой первый визит к императору. Однако поскольку на этот раз он остановился в своем лагере, на обратном пути кавалерия его не сопровождала. Чжичжи– шаньюй, снедаемый завистью, внимательно следил за всеми действиями своего соперника и пришел к выводу, что Хуханье считает свое положение нестабильным, раз решил заключить унизительный союз с Китаем, и что он не собирается возвращаться на запад. Чжичжи со своей армией направился к Джунгарии и после нескольких сражений с соперниками обосновался на западной земле, совершая в то же время набеги на кочевников Кульджи. Правитель этих земель оказал послу Чжичжи весьма холодный прием, приказал обезглавить его и объявил войну Чжичжи, думая таким образом угодить Китаю. Однако Чжичжи нанес ему поражение, покорил современный Тарбагатай на севере и, продолжая свой поход на запад, одержал победу над киргизами и другим народом, родственным татарам, – сейчас идентифицировать его не представляется возможным, поскольку он распадался на восточную и западную ветви. За неимением лучшего будем называть этот народ «канкали» (что означает «повозки»). Любопытно узнать, что «штаб– квартира» киргизов находилась в 3700 километрах к западу от резиденции шаньюя (видимо, Улан-Батор или Каракорум) и в 3218 километрах к северу от сегодняшних Турфана и Пиджана, так что район их пребывания остался таким, каким был две тысячи лет назад. В 48 году до н. э. на трон взошел новый император. Первое, что он сделал, – ответил на просьбу Хуханье-шаньюя, послав ему 20 000 мер зерна для его страдающего от голода народа. Чжичжи выразил свое неудовольствие действиями императора, отозвав своего сына, жившего при китайском дворе в качестве заложника. Он не погнушался убить посла, который доставил мальчика домой целым и невредимым. Китай обвинил в этом подлом поступке Хуханье-шаньюя, но шума поднимать не стал. Сына Хуханье-шаньюя также отправили к отцу под эскортом двух послов. Эти послы смотрели в оба и очень удивились, увидев, что народ Хуханье-шаньюя процветает и по силе не уступает народу Чжичжи-шаньюя. Опасаясь, что Хуханье-шаньюй может принять предложение своих приближенных и двинуться на север, в старую резиденцию близ Каракорума, послы взяли на себя смелость заключить с ним следующий договор: «Мир между Китаем и хунну заключен на века, оба народа должны жить как одна семья. Ни одна из сторон не должна обманывать или нападать на другую. Если одна сторона подвергнется грабежу, она должна уведомить другую, дабы та могла наказать обидчика и выплатить компенсацию. Ни одна из сторон не должна совершать набеги. Кто бы первым ни нарушил договор, пусть Небо поступит с ним и его наследниками так, как он поступил с договором!» Утверждение договора прошло следующим образом: шаньюй и китайские послы поднялись на холм, где в жертву была принесена белая лошадь. Шаньюй держал в руках украшенный драгоценными камнями меч или кинжал. Смешав кровь и золото в кубке, сделанном из черепа правителя хайталов (очевидно, сохраненном Кайюком в качестве фамильной ценности), он вместе с послами выпил эту смесь.

Все это очень примечательно, поскольку здесь можно провести аналогии со скифами Геродота, а также гуннами и монголами. Геродот упоминает черепа, покрытые кожей и украшенные золотом, которые использовались в качестве кубков. Он также рассказывает о том, как скреплялись клятвы: в чашу наливалось вино, смешанное с кровью тех, кто приносил клятву, затем в чашу окунали ятаган. По словам Геродота, массагеты Каспия (скифский народ, ошибочно отождествляемый некоторыми авторами с хайталами Окса, появившимися пятью столетиями позже) приносили в жертву солнцу лошадь. В китайских источниках часто встречается упоминание о том, как тунгусские правители Китая в V веке до н. э. приносили в жертву белых лошадей. Гиббон рассказывает, что Чингисхан использовал в качестве кубка инкрустированный серебром череп хана керей (кереитов), а свой первый военный союз скрепил принесением в жертву лошади. В качестве кубка использовали череп римского императора Никифора, инкрустированный золотом, и болгары. То же справедливо в отношении короля гепидов Кунимунда.