Оранжевое лето - Яник Городецкий

— Кладбище… А я тебе рассказывал, как я дома у себя один ночевал? Сердце выскакивало… — усмехнулся Дэмиэн. Историю с кладбищем он считал ужасно глупой.

Это случилось, когда в Гальере еще жил Юхан, два с половиной года назад. Один парнишка из гимназии сказал тогда, что всю ночь на спор спал на городском кладбище, прямо возле надгробия одного маньяка. Все зашептались и решили для себя, что это дело нехитрое. Разумеется, решили так они вслух. Что каждый подумал про себя, никто оглашать не стал. Дэмиэн подумал тогда, что смелости у него ни за что не хватило бы, даже если бы от этого зависело что-то очень важное.

— Торн, а ты чего побелел? — хлопнул кто-то Дэма по плечу. — Слабо тебе?

Дэмиэн хотел уже кивнуть, но что-то словно толкнуло его сказать совсем другое. Он очень гордо и независимо тряхнул головой и фыркнул.

— Подумаешь. Да я могу вообще не спать всю ночь. И это кладбище обойти хоть сто раз.

— А шестьсот шестьдесят шесть? — предложил Дэму высокий загорелый мальчишка, тоже Дэмиэн. Мальчик шмыгнул носом.

— Очень долго. Это больше ночи, — отмахнулся он.

— Хватит и трех, — сжалились над Дэмом. — Три раза обойди кладбище кругом, и считай, что выиграл…

— А на что надо спорить? — на всякий случай спросил Дэмиэн. Он догадывался, что на деньги, больше не на что было.

— На сотню. Если проиграешь, отдашь каждому по сто таиров, понял? Чтоб не выхвалялся, Торн…

— А если я выиграю?

— Мы тебе отдадим каждый по сотне.

Дэмиэну на деньги было глубоко начихать. Он был бы рад дать сейчас каждому по тысяче, только не ходить ни на какое кладбище. Но пути назад не было.

— И чтобы было полнолуние, — добавил тот мальчик, который ночевал на кладбище. Дэмиэн понял, что сейчас скажет этим спорщикам, чтобы они подавились его деньгами, и никуда не пойдет.

"Ну и что это будет?" — подумал мальчик.

— По рукам, — сказал он.

Испытание он прошел достойно. Через три дня, когда наступило полнолуние, он грустно и понуро поплелся на кладбище. Вместе с Юханом. Ему пришлось все рассказать, и он предложил Дэму бояться вместе. Дэм готов был броситься Юхану на шею.

— Это нечестно, — заявил тот мальчишка, просидевший на кладбище ночь, когда Дэм и Юхан подошли к калитке кладбища. — Ты не говорил, что будешь не один.

— Ты тоже не говорил, что будешь здесь…

— Должен же кто-то проследить, обоссышься ты или нет.

— Не дождешься, — выплюнул Юхан. — В вашем договоре про меня ничего не было. Можешь считать, что меня тут нет. Я сам по себе, понял?

— Торн, ты моей сотни не увидишь…

— Засунь ее себе знаешь куда? — засмеялся Юхан и добавил, куда. Он никогда не лез за словом в карман, и обычно слово это было приличным процентов на пятьдесят, не больше. Несмотря на то, что он в принципе был воспитанным и интеллигентным, своему обидчику он мог наговорить такого, что даже драться ему приходилось редко — его угрозы производили впечатление.

А если б не было Юхана тогда? Прошел бы он это кладбище? Ведь нет, убежал бы с первым шорохом. Тогда и так было неуютно. Один раз даже показалось, что из земли торчит чья-то рука, но это оказалось простой корягой.

— Да смотри, Дэмиэн! — смеялся Юхан. — Это веточка!

Но Дэмиэну было не смешно. Он вспоминал все фильмы ужасов, о которых ему рассказывал Райан, вспоминал кресты у себя дома на полу коридора и нервно грыз ногти. К последнему кругу они оказались сгрызенными до живого. Разве Дэм вел себя храбро? Это Юхан его успокаивал каждую минуту.

История про авторитета, которому Дэмиэн расквасил нос, была еще глупее. Это вообще получилось совершенно случайно. В школьном туалете. Там столпилась целая куча народа. Все вокруг маленького пацаненка-гимназиста. Он стоял и ревел над унитазом, в который один восьмиклассник бросил его сумку. Дэмиэн сразу заметил этого восьмиклассника, не старающегося даже сдержать глупый смех. Что-то вскипело в тихом и смирном Дэмиэне, и он шагнул к восьмикласснику, чтобы съездить ему по шее, но поскользнулся в луже и, чтобы не упасть, вцепился ему в капюшон. Восьмиклассник круто развернулся и не удержался на ногах. Испуганный владелец сумки отошел в сторону, во все глаза смотря на случившееся.

А случилось ужасное. Гладкие подошвы школьных туфель восьмиклассника скользнули по луже, и он упал. Очень неудачно. Он рассек себе бровь и подбородок бачком, а потом еще намочил волосы, окунувшись внутрь. Дэмиэн не стал дожидаться, когда мальчишка придет в себя, и удрал. Удивительно, но никто его как следует не запомнил, и обозленному восьмикласснику никто ничего вразумительного не сказал. Дэмиэн остался безнаказанным.

С директором — пожилым сгорбленным мужчиной по кличке Шитик — он поругался вообще зря. Из-за школьной формы. Он тогда пришел в гимназию в полосатом свитере и черных брючках, потому что форму нечаянно отнесли в прачечную вместе с одеждой Райана. Как это вышло, Дэмиэн не знал. Вероятно, он просто по ошибке бросил форму в другую корзину, ту, которую Райан настроил для прачечной.

Так что формы не было. Дэм нашел у себя в шкафу самую официальную одежду, которая у него была. Не считая деловых костюмов. Они висели в запертом шкафу, и ход к ним тоже был отрезан. Ключи были где-то у Райана, а где именно — Дэм не знал. Батарея у мобильника разрядилась, и позвонить дяде на работу Дэм тоже не сумел. Ситуация была из разряда идиотских. Дэмиэн подробно изложил ее директору, но тот сказал, чтобы Дэм прекратил рассказывать сказки. Он написал ему замечание в дневник и вызвал Райана в гимназию. Дэмиэн внимательно следил за нервной рукой директора. Как из-под красного стержня в его руке выходят резкие и угловатые буквы, острые, как кинжалы.

На следующий день выяснилось, что светлую льняную форму нечаянно постирали с черными брюками Райана, и она окрасилась в серые и бурые пятна. Дэм взял у Райана ключ и отпер шкаф с костюмами. Он выбрал костюмчик с короткой рубашкой и светлыми штанами.

Был скандал. Директор рвал и метал. Он спрашивал Дэма, почему ему не писан закон и почему вчера не пришел Райан. Дэмиэн ответил, что Райан не пришел, потому что ему надо было отлучиться за город, а закон для него очень даже писан, только форму постирали вместе с черными брюками. Директор Шитик хотел написать мальчику второе замечание, но Дэм сказал, что это нечестно — наказывать за то, в чем не виноват. Не он же постирал форму с черным костюмом. У Шитика, вероятно, было плохое настроение или какие-то неприятности. Он долго кричал, что гимназия эта существует уже триста двадцать лет, и никто еще не осмелился нарушать правила, принятые в ней и незыблемые для всех учеников. Дэмиэн сказал, что вообще в гробу он видал эту гимназию вместе с ее правилами. Это была правда, хотя и излишне резкая. Потом он понял, что погорячился, но было поздно. Директор Шитик позвонил Райану на сотовый, и дома Дэма ждала воспитательная работа. Он ее благополучно избежал, отправившись ночевать к Юхану под недовольные взгляды его родителей.

Разве это было храбро? Это было глупо, и не более. Тем более что перед Шитиком пришлось извиниться. Он ведь не был виноват в том, что Дэм обязан учиться именно здесь.

— Лучше не надо, Дэм, — покачал головой я. — Спи себе спокойно. А утром приходи… Или стоп. У тебя же занятия, верно?

— Да какие занятия! Уже оценки выставили. Глупо идти туда еще завтра и послезавтра.

— Глупо, конечно. Но ты все-таки иди. У вас, наверное, опять мало уроков будет.

— Нет, завтра целых семь. Хотя бы отпустили пораньше, что ли. Уже замучили своими уроками. Представляешь, по алгебре завтра контрольная. Административная… Не могли пораньше провести? Не пойду я туда завтра.

— А как же контрольная?

— А что с ней случится? У меня трояк по ней и так выходит. Получу два — все равно трояк. Получу тройку — то же самое. Даже если вдруг четыре — все равно три поставят…

— А если пять?

Дэмиэн засмеялся, чуть не подавившись бутербродом.

— Скорее гимназию снесут, — пошутил он. — У меня пятерки по алгебре быть просто не может. Китайская грамота…

— А что вы сейчас проходите?

— Корни квадратные. И степени. И из них в разных степенях корни извлекаем… Я даже сказать это нормально не могу.

Я пнул сумку к двери и поправил зацепившийся стол.

— А хочешь, я тебе помогу, — предложил я. — Я помню немножко квадратные корни. У меня пятерка была…

— Ага. Мне Райан как-то хотел объяснить. Два часа что-то писал, говорил, объяснял. А я на эти цифры смотрю, как идиот. Райан спрашивает: "Понятно?" А я говорю: "Понятно", а сам ничего не понимаю. Только если правду сказать, он обозлится, распсихуется. Он, бедный, два часа мне объяснял.

— Ну так и что? У нас еще времени много. Пойдем, возьмем твой учебник…

— И придем сюда? — обрадовался мальчишка.

— Зачем? — не понял я. — У тебя посидим.