Рай-отдел - Юрий Павлович Валин

И трубку сняли быстро.

— Знаете, вас опять не слышно…

— Перезвони мне, — попросил Игорь.

Трубку положили…

Допив бутылку, Игорь сунул ее под стол — тамошний ящик для мусора оказался перевернут: мятые листы испорченных накладных, коробки от чернильных картриджей, почерневшие шкурки бананов: все шуршало под ногами. Да наплевать. Кладовщик глянул в зеркало — угол стекла треснул, но морда отражалась вполне знакомая, бледноватая, с чуть распухшим носом. Наверное, все-таки не сломан…

Тихое клацанье нажимаемых телефонных клавиш, гудок…

Трубку взял Викин сын:

— Ага, слушаю. А вас не слышно!

— Не пойму, то ли у нас что-то с телефоном, то ли рекламный автомат названивает, — донесся голос Вики — она явно возилась на кухне, вот звякнула кастрюля на плите.

Трубку положили…

Игорь тонкогубцами вывернул из патрона лампы разбитый цоколь, вкрутил свежую лампочку. Над столом разлился привычный и успокаивающий желтый цвет. Должна перезвонить, наверное, сейчас просто не может. Детей накормить нужно, то да сё… Перезвонит, она догадливая и чувствует сразу.

Телефон молчал. Наверху тоже было тихо. Среди неестественных ароматов порошка и хлорки витал призрак табачного дыма. Полузабытый, почти экзотический… «махорка» ему имя…

В «складской-химической» Игорь запихал на место уцелевшие пачки порошка, начал подметать. Тишина угнетала. Может, по мобильному позвонить?

…— Извините, вы вне зоны мобильной связи… — вежливо сообщила трубка.

Черт, и эти туда же. Нет у них на подвал сегодня сотовых мощностей, козлы такие. Нужно наверх подняться. А еще лучше…

Игорь поспешно переоделся: «гражданские» джинсы, куртка, мобильный не забыть… На сегодня «Межкнига» может обойтись без инспектора, и так порядком перетрудился. Если хватится начальство, соврем что-нибудь. Дверь запереть и опечатать…

На ступеньках лестницы оказалось, что в паху побаливает и ощутимо. Что за дикая история? Нет, не думать пока об этом.

Валерик за стойкой «вахты» принял тубус с опечатанными ключами, подождал, пока распишутся в журнале сдачи и с рассеянным видом спросил:

— Не знаешь: «человек как личность» десять букв, что-то вертится, да не вспомню.

Угу, не знал, да еще и забыл.

— «Индивидуум», наверное, — буркнул Игорь, направляясь к дверям.

Двери в «Межкниге» стояли практически антикварные: двойные, хорошего дуба, с латунными отбойниками внизу, — уцелели в неприкосновенности с эпохи развитого социализма, разве что внешние стекла нынче затемнены зеркальной пленкой. Кстати, недурно тогда на этой пленке наварилось…

Привычные мысли, пусть корыстные и меленькие, помогали сохранять остатки спокойствия. Но, уже берясь за длинную рукоять наружной двери, Игорь с болезненной тоской осознал: всё не так, всё изменилось. Навсегда изменилось…

Снаружи была зима. Игорь глянул на свои кроссовки — выскочил в рабочих, теперь вокруг ношеных «адидасов» истаивал снег. Под подошвами темнела раскисшая земля, ни каменных плит ступенек, ни асфальта. Кроссовки ощутимо увязли, из-под левого выглядывала жухлая длинная травинка…

Все же еще поздняя осень, наверное…

До боли знакомой улицы, города, да и вообще Москвы больше не было. Невнятная, то ли пустошь, то ли луг, за ним угадывался неровный уходящий склон, порядком заросший кустами и невзрачными деревцами. «Взрачные», видимо, того… вон одни пни торчат… В стороне темнело непонятное бревенчатое строение, вознесшее кривой скат крыши чуть повыше кустов. Подалее, за зарослями камыша виднелась тусклая лента речной воды. Русло относительно широко — дальний берег тает в белесой, грозящей разродится влажным снегом, пасмурности неба. Унылая промозглость на всем…

Игорь машинально оглянулся: двери оставались на месте, разве что нижняя латунная пластина-отбойник потускнела до цвета окислой зелени. Надо бы полирнуть… Ошеломленный хозяйственник глянул выше и по сторонам: подотчетное здание никуда не делось, все шесть этажей, включая козырек над подъездом, вывеску и водосточные трубы…

В белесой тишине послышались размеренные звуки: неспешно шлепали лошадиные копыта. Невзрачная лошадка, как, собственно, и волокшийся за ней экипаж не поражал воображение. Сутулился на санях нахохленный мужик, глядел в сторону реки…

Игорь следил за тем, как падают с копыт лошадки комья смешной со снегом грязи. «На дровнях обновляя путь»… Мля, да что это такое? Откуда⁈

Ноги в кроссовках застыли — не по погоде обувь. Косясь на санный след, Игорь прошел вдоль здания, свернул в подворотню. Имелось предчувствие, что за домом будет то же самое. В смысле ничего там не будет. Едва ли всю современную Москву разом вдруг поглубже в Замоскворечье отодвинули…

Снежная пустота, разбавленная рощей и едва угадывающимися избами да изгородями, раскиданными шагах в двухстах левее межкниговского дома-острова. Угу, там по преданиям старины глубокой деревня стояла, как ее тогда именовали… тьфу, позабылось…

Названия деревни никак не вспоминалось… Мелькнула и исчезла идиотская мысль, что теперь придется новые мусорные контейнеры закупать — вон, ни одного не осталось, хотя надписывали их, нумеровали.

Мысль появилась и сгинула, голова по-прежнему оставалась пуста и странно прохладна. Хорошо, нос уже не болит. Зато ноги замерзли…

Игорь еще раз глянул на место, где должен был стоять такой знакомый Викин дом. Ни старого дома, ни тополей у подъезда, ни хоккейной коробки…

Пойдем обратно. В кроссовках чавкало, в сумраке подворотни было относительно сухо, но погода до удивления мерзкая. А день так вообще омерзительный…

Собственные следы чуть побледнели — снежок припорашивает. Отпечатки привели к дверям «Межкниги», держась за ручку двери, Игорь оглянулся: тишина, пустынная река вдали, темные следы полозьев давешних саней быстро блекнут — все гуще на них снежинки. Донесся едва слышный звон колокола. Из-за реки, что ли? Да ну в жопу, еще в этот бред вслушиваться…

Дверь поддалась, хотя имелись подозрения об ином. Доводчик неспешно закрывал створку, спине еще было холодно, лицу жарко. За стеклом внутренней двери виднелась стойка поста и макушка склоненного над кроссвордом пытливого Валерика.

Игорь зашел, вытер ноги о простор резинового коврика.

— Ключи давай!

— А тебя Игнащенко искала, — сообщил Валерик, доставая опечатанный пенал.

— Понял, зайду, спасибо, —