Сердце из пшеницы и ромашек (СИ) - Котенко Елена

***

Лика вернулась в деревню через пять дней с горой вещей и полным походным холодильником. Её отец сразу же уехал по работе, но на этот раз, сжалившись, забрал Аню с собой.

«Привет! Я вернулась. Если вы с ребятами не заняты, приходите пить чай».

«Здравствуй. Парни уехали в поле тусить на день. Я с цветком на старом месте».

«Тогда сам приходи, у меня есть торт и нет Ани. Заодно обсудим твои тестики».

«Не хочешь в роще устроить пикник? Жарко сегодня, не хочу дома сидеть».

«Отличная идея!»

«Тогда я зайду за собой минут через двадцать».

Лика, как огородник с душой городского жителя, сложила еду в переносной холодильник и поставила его в корзинку — для эстетики, взяла коврик, красивые стаканы, и надела длинное лёгкое платье, представляя себя точно на фото в Пинтересте. Виктор повёл их по уже известной тропинке, но свернул не направо, к реке, а налево. Так, они вышли к полю картошки, но Васнецов пошёл дальше через разделение участков.

— Так много пространства, — вздохнула Лика, вглядываясь в высокое прекрасное небо, на котором какой-то художник нелепыми мазками нарисовал облака.

Зелень вокруг казалась блеклой, грязно-салатовой из-за пыли и беспощадного солнца. Ветерок дул в лицо жаром, принося запах душистых цветов и сухой земли. Из-под ног Лики то и дело выпрыгивали кузнечики и выползали ящерицы, где-то вокруг летали божьи коровки, а один раз Виктор её остановил и тихо отдал корзинку. Осторожно, точно хищник, он стал подкрадываться к высокой траве — и вдруг бросился вперёд, падая на колени. Где-то у земли раздался отчаянный писк. С видом победителя, Васнецов протянул ей в руках недовольную полевку.

— Мышка, — улыбнулась Лика, касаясь пальцем её головки. — Ты такая славная. Как хомячок.

— А упирается, как тигр.

— Не укусит?

— Укусит, но ты руки не подсовывай.

— А нос так и ходит, столько новых запахов для неё.

— Это она просто показывает, что может и повержена, но не сломлена.

Виктор опустил мышку в траву, и они пошли дальше. Коврик Васнецов велел постелить на небольшом склоне, откуда открывался вид на бесконечные поля, то удивительное небо и дорогу, ведущую к ним в деревню.

— Вон там, — Виктор указал на маленький квадратик где-то на горизонте. — Сейчас ребята. Они поехали с моим братом на поливалке. Видишь, облако стоит? Это машина так стреляет водой.

— Под ней, наверное, и купаться можно.

— Да. Как-нибудь сходим, это весело. И щекотно.

— Я боюсь щекотки, — призналась Лика, доставая из корзинки холодильник и бокалы.

— Правда? — Виктор попытался спрятать улыбку.

Лика выставила свежую клубнику, канапе с красной рыбой, брускетту с паштетом и много сладостей. Васнецов снял кеды и растопырил пальцы на ногах, ловя ими ветер.

— То-то все городские такие стройные, — хмыкнул Виктор, вглядываясь в канапе, которая помешалась у него на двух пальцах.

— Здесь главное — вкус, а не насыщение.

Также Котикова достала бутылку с мохито и термос с чаем.

— Будешь? Оно безалкогольное.

Виктор кивнул.

— А вообще ты пьёшь алкоголь?

Лика пожала плечами.

— Только вкусный. Мне не нравится пить просто ради алкоголя. Папа по праздникам что-нибудь мне наливает.

— Твой папа — это нечто, — усмехнулся Виктор.

— А ты?

Васнецов пожал плечами.

— Я пил только то, что мы с пацанами втихаря доставали. Самогон, например. Его дед Пашки делает. Тяпнул пару стопок — и уже отвалился, там ни вкуса, ни ощущения. Просто тебя придавливает спокойствие и весельем.

— Как-то грустно вы пьёте…

Виктор пожал плечами и закинул в рот канапешку.

— Фто ты делала в городе? Где была?

— Ну… мы толком ничего не успели посмотреть, да и не собирались. Так, прогулялись по улочкам до отеля.

— А зачем тогда ездили? По работе?

— К врачам, — неохотно призналась Лика.

— Ничего, — Виктор похлопал её по руке. — Свежий воздух тебя вылечит.

Лика пожала плечами и откинулась спиной на дерево, глядя как поливалка медленно продвигается по полю.

— А тебе животную терапию не прописывали?

— Рекомендовали. Но кота папа отказался заводить, а ко всяким курочкам я не то чтобы питаю нежности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А на лошадях хочешь покататься?

— А у тебя есть лошадь? — взгляд Лики вспыхнул.

Васнецов довольно кивнул.

— Сейчас она с моим братом, но он через пару недель привезёт её — сможем покататься.

— А Аню возьмём?

— Если хочешь, то конечно.

— Ну я от неё, естественно, устаю, но она мне не простит, если узнает, что я каталась на лошадке, а она — нет.

— Тогда мы ещё попросим привести Росю свою — и она упадёт от восторга, — подвигнул Виктор.

— Как твои тесты? Все получается? Много ещё осталось? — вспомнила Лика, что они не просто так встретились.

— Неплохо. По русскому не так много осталось…

— Но?

— Но я же не сдал не только русский, — улыбнулся он, глядя на нее.

— Та-ак, — протянула Лика.

— Ну, может, тебе нравится быть в роли учительницы? У тебя хорошо получается.

— Нравится. Буду ставить тебе двойки за плохое поведение.

— Это когда я себя плохо вёл? — поинтересовался он и вдруг резко пощекотал её за бочок.

Лика согнулась в приступе смеха, а Виктор положил ей обе руки на талию, и его пальцы быстро забегали по коже, посылая электрические разряды во все тело. Котикова хохотала так долго, что стала икать. Только тогда Васнецов сжалился и отпустил её. Лика откинулась спиной на дерево, тяжело дыша, и залюбовалась широкой улыбкой Виктора, который пытался смотреть на неё, щурясь от солнца.

— Я сказала тебе об этом не для того, чтобы ты мне устроил вот это, — слабо стукнула его по плечу Лика.

— Смех продлевает жизнь.

Котикова прикрыла глаза, чувствуя, как ветер обдувает её слегка вспотевшее лицо, и взгляд Виктора, который будто сигаретой оставлял на её коже незримые ожоги.

— Давай так тогда. Понедельник — русский и литература, вторник — история и общество, среда — алгебра и геометрия, четверг — физика и астрономия, с пятницы по воскресение — выходной.

— А надо ли мне это образование? — тяжело вздохнул Виктор.

— Надо! Через год отдохнешь.

Виктор обречённо вздохнул и заел горе канапе. Лике вспомнилось их совместное чаепитие с ребятами после работы.

— Тебе не нравится, когда тебя называют Витей?

Васнецов отрицательно качнул головой.

— Это звучит, как имя старого деда. Или как скрип двери.

— А как тогда ребята тебя зовут?

— Витёк. Виктор.

— Тор? Бог грома, — улыбнулась Котикова.

Парень нахмурился.

— Тогда будешь Виком, — решила Лика, разливая из термоса чай.

— Как скажешь. А тебе кто сокращение придумал? Ты ведь Анжелика?

— Малика.

— Мама назвала? — понимающе спросил он.

— Да. Как ты догадался?

— Как я понял, ты не очень с матерью… ну и моя тоже хотела назвать меня по-эдакому, но отец хлопнул по столу и сказал: Виктор — победитель.

— Мой папа не мог маме ни в чем отказать, — вздохнула Лика. — Очень любил её… Этим-то и навредил.

— Почему?

— У нас терпимые отношения были с мамой до рождения Ани. Мы не были подружками, но и врагами тоже. А потом у неё началась послеродовая депрессия, с которой она выйти не смогла…

— Мне жаль, — шепнул Виктор, кладя руку ей на спину.

— Мне — нет, — взглянула на него Лика, и Васнецов увидел в её глазах нечто недоброе, что даже не смог интерпретировать. История этим явно не кончалась.

— Главное, что сейчас все хорошо, ведь так?

Лика кивнула и подала ему чашечку.

— Смотри: это малиновые рогалики, это синнабоны, это моти, а это меренговый рулетик.

— Из всего перечисленного я понял только слова «малиновые» и «рулет».

— Так, ты пробуй, а не слушай.

Виктор не стал противиться. Лике нравилось наблюдать, как он ест: берет что-то и внимательно осматривает и лишь потом кусает. При этом взгляд его становится пустым, будто бы он всем своим существом сосредотачивался на рту и вкусовых сосочках. Попробовав всего понемногу, он вынес вердикт: