Невеста для ректора (СИ) - Гринберга Оксана

— Мисс Мэри? — дочь лорда Гамильтона уставилась на меня серыми глазами в окружении длинных темных ресниц. — Я от нее сбежала.

— Но почему?!

— Потому что она очень злая, — пожала плечами девочка. — Кричит на меня все время, называет разбойницей и дрянной девчонкой. А еще говорит, что я своими приступами ее до приступа доведу.

— Приступами? — растерялась я.

— Мне часто снятся кошмары, — призналась Гретта. — Даже когда я не сплю, я тоже их вижу. Тогда я очень пугаюсь, а заодно пугаю и мисс Мери.

— А папа… Твой папа знает о твоих приступах?

— Конечно же, он знает! Я его тоже много раз пугала. Но папочка ничего не может с этим поделать. Ни он, ни другие маги, которым он меня показывал.

И я сочувственно покивала. Потому что меня тоже мучали постоянные кошмары.

Во всем была виновата война.

Два года в оккупированном городе, когда повсюду зверствовали солдаты Угроса и маги-отступники, не прошли для меня даром. Это было ужасное время, из которого, слава Богам, я почти ничего не помнила. Даже своего старшего брата, погибшего в Ливанте, я тоже забыла.

Знала только, что его звали Патрик и что его убили солдаты Угроса.

Не помнила я ничего потому, что мама с папой попытались мне помочь. По их словам, я дошла до такой степени нервного истощения, что застыла на грани жизни и смерти. Именно поэтому им пришлось отвезти меня к столичным магам-менталистам, которые по их просьбе стерли мне память.

Хорошо постарались — убрали все воспоминания о двух годах оккупации Ливанты и моем брате, но для этого им пришлось стереть еще и мое детство. Моя жизнь началась с одиннадцати лет, после того как родной город освободили наши войска и мы с родителями перебрались в столицу.

Но все равно, пусть я почти обо всем забыла, по ночам меня продолжали мучить кошмары. Из-за них я частенько просыпалась в поту, с больной головой и бешено стучащим сердцем, а затем выслушивала от Лиззи, что снова не давала той спать.

Сейчас передо мной сидела девочка, тоже пережившая кошмар — смерть своей матери, которую, вполне возможно, убили у нее на глазах.

— Мне очень жаль, Гретта! — произнесла я. — Очень и очень жаль. Знаешь, я тебя прекрасно понимаю.

Мне захотелось ее обнять, но я не решилась дать волю своим чувствам. Подумала, что нашему ректору вряд ли это понравится. Как и то, что его дочь снова сбежала.

— Думаю, тебе все же стоит вернуться домой, — добавила я, — чтобы твой папа не рассердился еще сильнее. К тому же мисс Мэри сейчас за тебя очень переживает. Мне кажется, она добрая, но умело это скрывает. Давай-ка я отведу тебя в ваш коттедж, а то твоя гувернантка, наверное, с ног сбилась…

— Не пойду я домой! — покачала головой девочка. — И к мисс Мэри я тоже не вернусь, потому что никакая она не добрая. Наоборот, она очень злая и специально делает, чтобы мне было больно. Вот, бантики завязала так, что они мне очень жмут… Я сказала ей, что мне больно, но она стала кричать, что я все придумываю и хочу специально ее позлить.

Я посмотрела на стянутые лентами косы девочки. Вернее, на ее натянутые волосы и покрасневшую под ними кожу. Гретта Гамильтон была права — ее гувернантка оказалась еще той злыдней!

И пусть я понимала, что это не мое дело, вернее, что мне нельзя вмешиваться в дела Гретты и Берка Гамильтона, но руки потянулись к ее косам.

— Сейчас я их переплету, — пообещала я девочке, — а потом мы с тобой пойдем и найдем твоего папу. Скажем ему, что тебе нужна другая гувернантка, раз уж эта не справляется со своими обязанностями.

Гретта вздохнула с облегчением, когда я распустила ее длинные волосы.

— Мне нужна не гувернантка, а новая мама, — заявила мне. — А моему папе невеста, потому что мой двоюродный дедушка…

— Это тот, который король Эдвард? — уточнила я осторожно.

Гретта кивнула.

— Так вот, дедушка говорит, что папе обязательно нужна невеста, потому что он уже на человека не похож и скоро начнет бросаться на людей. Поэтому я и пришла во двор. Хотела посмотреть…

Не договорила, застыв с открытым ртом, а по моей спине пробежала ледяная поземка недоброго предчувствия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Значит, моя дочь решила сама подыскать мне невесту? — раздался недовольный голос того, кто, по версии нашего короля, скоро начнет бросаться на людей.

Но так как других людей по близости не наблюдалось — была только я, с лентами его дочери в руках, — то это внушало мне серьезную тревогу за собственное будущее. Особенно после того, как ректор холодно поинтересовался:

— Что вы делаете, адептка Селдон?

— К-косы переплетаю, — запнувшись, призналась ему. — Вашей дочери бантики жали…

— Очень жали, папочка! — поддакнула Гретта, уставившись на отца с самым серьезным видом.

Впрочем, наши объяснения его не проняли.

— Никогда так больше не делайте! — заявил мне Берк Гамильтон, и в его голосе послышалась сталь. — Не пытайтесь использовать мою дочь ради ваших сомнительных целей.

На это я выдохнула растерянно, внезапно осознав, что этот… Этот смотревший на меня суровым взглядом мужчина, за которым бегает половина Академии, решил, что я пытаюсь сблизиться с его дочерью, чтобы заполучить его…

— Как вы могли такое обо мне подумать?! — выдохнула я гневно. — У меня даже в мыслях не было подобного! — Затем вспомнила. Ну конечно же!.. — Я здесь потому, что мне прислали записку, в которой было указано время и место. Лебединый Пруд, два часа дня… Мне стало интересно, что от меня хотят, поэтому я пришла. Но здесь я застала только вашу дочь.

Серые глаза ректора сузились. Судя по всему, лорд Гамильтон нисколько мне не поверил, и меня это порядком разозлило.

— Вполне может быть, это были вы, — заявила ему. — Это вы подкинули мне ту самую записку для достижения ваших… гм… сомнительных целей. И это вы, а вовсе не я, не даете мне прохода!

А почему я должна молчать?! К тому же у него Светлая, очень сильная Стихийная магия — он вполне подходит под личность отправителя. А еще никто и не пикнет, если ректор явится с проверкой в женское общежитие и пройдет мимо наших с Лиззи дверей, ненадолго заглянув внутрь.

Только вот… Зачем ему оставлять послание? Если бы он захотел меня увидеть, то вызвал бы к себе в кабинет, и — смотри сколько хочешь!

К тому же лорд Гамильтон, сказав, что отказывается комментировать столь смехотворное заявление, уставился на меня с таким видом, словно серьезно засомневался в моих умственных способностях.

Вот и я тоже засомневалась. Естественно, записка не от него. Тогда от кого?!

Ответов у меня не было.

Под тяжелым взглядом Берка Гамильтона я быстро доплела Гретте вторую косу — не ходить же ей с одной. Затем снова взглянула в его серые глаза.

— Быть может, вы считаете меня дурой… — Смешок. Похоже, считал, но я решила, что уж как-нибудь переживу, — но вам все же следует поискать другую гувернантку. Эта ваша мисс Мэри никуда не годится.

— Никуда не годится, папочка! — тут же поддакнула Гретта, с явным любопытством прислушивавшаяся к нашему разговору.

— Не вмешивайтесь в чужие дела, Джойлин Селдон! — вместо того, чтобы проникнуться сказанным, заявил мне Берк Гамильтон. А я подумала — надо же, запомнил мое имя с того раза, когда отправил меня подстригать газон.

И больше ничего не сказал. Ушел и дочь свою увел.

Я же, еще немного посмотрев на крепкую мужскую и понурую детскую фигуры, удалявшиеся в сторону Преподавательского Холма, побрела назад, к женскому общежитию. Шла, размышляя о странной записке и причинах, побудивших неведомого отправителя оставить ее на моем столе.

Интересно, добился ли он своего?

Неужели кто-то захотел, чтобы я познакомилась с Греттой Гамильтон и нарвалась на гнев нашего ректора? Быть может, надеялся, что я так сильно взбешу лорда Гамильтона и тот выгонит меня из Академии?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Этого не случилось, хотя ректор посчитал, что я полная дура. Но мне от этого ни горячо, ни холодно — я все равно не собиралась покорять его каменное сердце.