Чисто случайно - Джереми Камерон

— Начнем с начала. Ты можешь быть полезен нам, а мы — тебе. На выкидное-то много кумара не купишь, а?

По-нашему шаришь, мистер Коппер.

— Ты ведь слышал про сержанта Гранта, а, Ники?

— Вот умора, никто не знает, как его звать — сержант Грант, и все тут, кроме Гребаный, конечно.

— Да уж, венка ты, видимо не присылал.

Я начал новую кружку.

— Короче говоря, сержант Грант был убит, а когда убивают коппера, страсти у нас накаляются до предела. И не только оттого, что ребятам хочется поскорее с этим разобраться, но и потому, что кое-кто начинает думать, что теперь есть повод наплевательски относиться к своим обязанностям.

Видишь ли, Ники, у нас острая нехватка информации. Вообще-то, все ясней ясного, но цепочка никак не выстраивается. Информация будет, поступит наверняка, но, возможно, лишь после того, как ты войдешь в игру, ты понимаешь?

— В игру? В какую еще на хрен игру я войду?

— Ну, Ники, по нашим сведениям деньжата тебе не помешают, и ты можешь кое-что разведать… так, какие-нибудь слухи…

— Да-а? А если я не хочу ничего разведывать, мать вашу, а хочу просто жить спокойно, чтоб меня не трогали, тогда как?

— И ты, конечно, знаешь, что твой приятель Рамиз в этом замешан, и что сержант Грант, возможно, спас его от большей неприятности, чем оторванный палец, это ты знаешь?

— Да брось ты на хрен, какой Рамиз мне приятель, — говорю ему, — каким он вообще боком в это дело затесался?

— Как я уже сказал, это сержант Грант отбил Рамиза, когда его чуть было не прикончили. Они с ним залезли на одну и ту же делянку, наступили на одни и те же грабли. Рамиз отправился изложить свой взгляд на вещи каким-то серьезным парням и только на месте обнаружил, что они серьезнее, чем он думал. Сержант Грант, возможно, следил за ними, мы точно не знаем, он решил поиграть в героя, чтоб Рамизу не выдрали оба глаза. Но его самого на тот свет спровадили.

— Прощай, доблестный Грант!

— Вот, в общих чертах, как было дело. Они просто хотели поучить Рамиза, но малость перестарались. Сержанта Гранта в живых им было оставлять опасно. Такое у нас виденье.

— Ну так иди и пытай Рамиза, коппер — при чем здесь я?

— Рамиза? Не смеши меня. Он еще с боженькой, может, поговорил бы, если б у боженьки нашлось, что ему посулить. Да и в любом случае, от него никакого толку. Этот паршивый азиатский ублюдок был без сознания.

Приятно говорить с легавыми по душам. Приятно сознавать, что тебе доверяют. Приятно сознавать, что это все сироп, на который садится незадачливая муха, и ее вот-вот прихлопнут мухобойкой.

— Так что мы с ребятами переговорили в частном порядке и решили, что можем поставить выпивку тому, кто принесет нам благую весть. Воистину благую, ты же понимаешь.

— Сколько?

— Ну… мы подумывали о двух кусках.

— Два куска! Вы, вашу мать, решили найти придурка, который согласится, чтоб за два паршивых куска с него шкуру с живого содрали! Да ты тут шутки шутишь, коппер, насмешки строишь, издеваешься!

— Я же сказал, мы надеялись, что ты можешь что-то услышать, а если услышишь — передашь нам, вот и все.

— Да-а? А на кой вам сдался именно я? Ничего особенного, просто ты же только что отмотал за непредумышленное, так, что ли? И вы решили, что теперь я так запросто могу кого-нибудь замочить? Вы сказали Джорджу Маршаллу, что готовы выложить два куска, если я отправлю, кого вам надо, на тот свет? Ну уж это у вас хрен выйдет, мать вашу.

— Господи, дружище, да мы ничего подобного не имели в виду, — переполошился, будто подумал, что я его на пленку записываю, — говорю тебе, нам нужна только информация, на основании которой мы могли бы предъявить обвинение лицу или лицам, подозреваемым в злоумышленном убийстве офицера полиции, — шпарит прямо по учебнику.

Я сидел там и не сводил глаз с пива. Вот он я, отбыл свое, вышел из тюряги, крышу над головой товарищи устроили, что Келли дала от ворот поворот — это я переживу; поел карри, и не прочь еще. Отложил немного деньжат про запас. Сижу весь такой из себя зайка в майке и доволен. И тут откуда ни возьмись, является сержант Хадлуорт со своими байкерскими замашками и начинает требовать, чтоб я шпионил за парнями, которые запросто могут выдрать за любопытство глаз, а если особенно надоешь, то и вовсе пристукнуть. Между делом прощупывает, не соглашусь ли я кое-кого отстрелить. И всего за два паршивых куска.

— Что-то вы совсем обеднели, — говорю ему, — слыхал я, что большие-то деньжищи у вас, сыскарей местных, отобрали, значит, придется мне довольствоваться двумя кусками. Вот только не учли вы, что мне все это по барабану, я просто хочу жить спокойно, и все тут.

— Мы можем устроить тебе половину этой суммы только лишь за тычок, в кого надо, пальцем. Потом, мы ведь можем обеспечить тебе защиту, сменим удостоверение и подыщем квартиру где-нибудь в Уиллсдене.

— А если я не хочу менять удостоверение, образина ты хренова, меня вполне устраивает Ники Беркетт. И уж точно мне не нужна ваша сраная блатхата где-нибудь по ту сторону Австралии. Значит, вы решили, что я буду для вас стукачить, и за это вы с дружками поставите мне выпивку.

— Не забудь, что твой приятель Рамиз лишился из-за этих людей глаза.

— Дьявол, коппер, он мне — не приятель, можешь ты это понять?

— Я слыхал, он крутит с твоей сестрой.

— Да, да, крутит с моей сестрой, и с моей мамашей, и с моей пробабкой, и с моей кошкой, и с мандавошкой, и на все это мне абсолютно наплевать. Понял ты это? Усек?

— Ладно, ладно, Ники, нет проблем. Только дай-ка я тебе оставлю свою карточку, вдруг ты передумаешь или услышишь что-нибудь такое, что захочешь нам рассказать.

Я прямо отпал.

— Карточку? Я, значит, плачу налоги, а вы, ублюдки, на них визитки заказываете? С каких это пор у уголовки завелись визитки?

— Я за свои сам плачу, Ники. Положение обязывает. Дай-ка я тебе дам свою карточку.

— Лучше бы ты мне еще пива взял, коппер. Все равно ведь спишешь на накладные.

Он взял мне еще пинту и смотался. На карточке значилось: Сержант Ти-Ти Холдсуорт, Чингфордский ДУР, тел. [phone]. Там еще были мобильный и домашний, но их он оторвал вместе с припиской в самом низу: Всегда к вашим услугам.

Особенно если вам нужна будет хорошая вздрючка в обезьяннике — в любое время дня и ночи.

Я посмотрел, где та блондинка. Только она уже ушла. Сижу и думаю: с чего бы она тогда показала мне палец. А, да пошло оно все.

Глава четвертая

Попросил Джимми Фоли свозить меня в Уондсворт повидать Слипа. Последние два года моего срока этот Слип был моим соседом по камере.

Слип не уважал тюрьму. Ему не нравился его приговор, не нравился Уондсворт, не нравились надзиратели, но больше всего прочего ему не нравилась тюремная жратва. И еще штук пятьсот разных вещей были ему не в жилу, да и это только начало списка. Первые три дня в камере он молчал, как рыба, ничего не жрал и не срал. А когда заговорил, его будто прорвало, и он забалабонил всерьез и надолго, будто какой-нибудь Малькольм Х перед стотысячной толпой.[7] Он считал тюрьму зловредной помехой своим планам; заключение не могло сравниться с попиванием рома с колой в обнимку с какой-нибудь шлюшкой на каком-нибудь пляже на Ямайке. Короче, он был зол.

Но когда он прорвало, планы у него в корне изменились, и он сходу взял меня в свое будущее. Решил, что пока он будет отбывать двухлетний срок за ввоз марихуаны, я смогу заполнить брешь, образовавшуюся в мире из-за его отсутствия. Мне поручалось руководить его операциями — будешь сидеть за компьютером, распинался он, и контролировать грузопотоки. Ну да, между каталажкой и Бурунди.

Я не перечил — пускай себе говорит.

Тендер на подброс меня в Уондсворт Джимми Фоли выиграл по двум причинам. Во-первых, ему легко стырить тачку, чтоб нам доехать. Раз уж сам я только-только вышел из тюряги, вляпаться по новой из-за мелочовки мне ой как не хотелось, приходилось кататься на автобусах, только в Уондсворт автобусы не ходят, будешь ждать — век не дождешься. А слямзит тачку Джимми, и нас тормознут — судье скажу, что не виновен, Ваша Честь, за руль не садился, думал, все законно, максимум двушник, да и то вряд ли.

Вторая причина в том, что когда Господь раздавал мозги, Джимми оказался в очереди первым с конца. Он предпочитал выполнять, что ему говорят, чем это самое думать — да ну его, только ухи ноют. Одно время он сильно затосковал, когда его из-за меня малость подстрелили, но потом повеселел и снова стал свой в доску парень. Короче я звякнул ему, и мы погнали в Уондсворт.

Брать бирку «ГОСТЬ» было как-то странно. Тебя пускают, потом вдруг выпускают — не привык я так. Да и приехал не в «луноходе» вонючем.

Тюремщики на меня вылупились.

— Чтоб я сдох, если это не Беркетт-359, - вякает раздолбай при рамке у ворот.