Наследница Ордена - Анна Этери

сделала для меня.

Горячая стрела пронзила мне сердце. Что он подумал?… Что я… его… защищаю? Я? Его? «Убей его, Дарен! Убей!» Сжав кулаки и стиснув зубы, чтобы не сказать лишнего, я стремительно развернулась и ринулась вверх по лестнице. Сзади послышался звук движения.

— Меня не надо провожать, — предупредила я их явные намерения.

Интересно, как они себе это представляют? С одной стороны безумный охотник, с другой — проклятый демон. Меня передёрнуло. Нет, лучше сама дойду. Как-нибудь. Ступая тяжело и неуверенно, дрожащими руками цепляясь за перила, я молила Бога, чтобы не свалиться с лестницы.

Какой кошмарный вечер!

* * *

Сад Ордена. Тёмный глянец листвы под светлоликой луной и блёстками звезд. Инородные запахи, вплетающиеся в свежесть ночного ветра…

Неужели они их не чувствуют? Запахи крови и тлена…

— Иди сюда, демон.

Прижавшись к дереву, я внимательно следил из тени, как, ступая выверенными шагами, по садовым дорожкам ходит охотник. Тьма! Ненавижу этих одержимых! С другими еще можно договориться, но с хаенами… У них, видимо нет такого понятия, как «запрет». Какое слово в сочетании «договор мира», говорит о том, что он может оторвать мне голову? Разговаривать с ним бесполезно. Сражаться? Что за бессмысленность! Не за тем я приехал в Орден, чтобы бездумно проливать чью-либо кровь.

Он остановился напротив дерева, за которым я прятался, вглядываясь в листву разросшегося кустарника холодным, бесстрастным взглядом. И они еще называют чудовищами нас? Если хаос и изменил кого-то, то в первую очередь охотников, взаимодействующих с ним дольше, чем кто-либо другой. Чем мы. Он затекает в их души, вены, меняет сердца, превращает в зверей в человеческом обличье. Демона проще заклеймить злом, он рождён нечистым. С теми, кто должен защищать, сложнее, у них изначально чистая душа и доброе сердце. Так принято считать, в это верят. Но кто по-настоящему способен заглянуть так глубоко, чтобы увидеть ад? Кто в силах разглядеть свет во тьме? Или зло на кончиках губ праведника? Тот, кто способен — несчастное создание, обреченное сострадать и тем и другим. Нельзя измерить степень чистоты сердца и понять, сколько в нём тьмы, а сколько света.

Сильнее прижавшись к дереву, я пытался слиться с его тенью.

Губы охотника искривила усмешка.

— Выходи, темный. У меня к тебе пара вопросов. Если правильно ответишь, я ничего тебе не сделаю. — На лезвии его меча вспыхнул отблеск лунного света. — …Ничего, что тебя бы убило.

Проклятье! Почему он не оставит меня в покое? Неужели не может простить мне Триллиан? Да нет, он ничего не знает, раз предлагал себя в защитники.

Смех сжал горло. Защитничек… Место занято, глупец!

— А я думал, что так тебя и не найду.

Рука дёрнулась быстрее, блокируя удар, чем я успел сообразить, что происходит. Лезвие меча охотника полоснуло по коже.

— Теряешь сноровку, — попеняли мне. — Ты хоть на что-то способен, кроме как прятаться по кустам? — Забыл ему сказать, что демонов не просто так называют «запечатанными», может, сам вспомнит? — Пойми правильно, не каждый день попадаются такие, как ты, беспомощными младенцами. Неприятно чувствовать себя игрушкой, верно? Мою мать и сестренку убил демон, он долго с ними играл… Так что не строй иллюзий… Я жду не дождусь, когда ты распечатаешь свою силу, чтобы выпустить тебе кишки. — Охотник изменил положение рукояти меча в ладони. — Теперь не сбежишь.

Тьма! Не думал, что всё так обернётся…

— Дарен Харсед, вы нарушаете запрет! Немедленно уберите оружие! — раздалось из темноты, и в мгновение ока охотника окружили ловчие в синих одеждах, готовые в случае неповиновения накрыть нарушителя энерго-сетью. Убивать, разумеется, не станут, но свяжут крепко, так что он и пальцем пошевелить не сможет.

— Тебе повезло, — с улыбкой бросил мне охотник. — Мы еще вернемся к прерванному разговору, — добавил он и скрылся из виду.

Облегченно вздохнув, я вышел из укрытия, счищая с одежды листья. Вот, значит, как быстро на нарушение реагирует система охраны. Верно, любое проявление силы духа сразу фиксируется на энерго-поле.

Ловчие еще были здесь и с подозрением на меня поглядывали.

— Со мной всё в порядке, — оповестил я, сомневаясь, что их это хоть каплю интересует.

Кстати, о ранениях… О руке придётся позаботиться.

Зажав ладонью кровоточащую рану, я зашагал прочь. Надеюсь, у этого Дарена достанет ума больше меня не преследовать, иначе неизвестно, чем всё кончится.

Очутившись возле фонтана с карапузом-купидоном, я подвернул рукав и разглядел на коже глубокий порез. Охотник действовал вполсилы, иначе отсек бы руку. В какие игры он играет? И что за история о бедном мальчике, семью которого убил демон? Не хватало еще и мести этого сопляка!

Промыв рану, перевязал её платком, сквозь который проступила кровь. Не правда, что у нас черная кровь, она просто слишком густая, что кажется чёрной.

Луна освещала путь. Я свернул за угол дворца, примеряясь к отвесной стене, по которой спускалась растительность. Ухватившись за выступ, подтянулся, ища ногами опору. Выше, ещё выше. Цеплялся за стебли вьюна — на вид они выглядели крепко — и чуть не поплатился за самонадеянность. Добравшись до карниза, рывком на него поднялся — он оказался достаточно широким, чтобы посидеть и перевести дух.

Когда я последний раз был в комнате наследницы, то поднял на всякий случай оконную щеколду. Заметила ли она? Торкнулся в окно — открыто. Даже не потрудилась проверить на ночь, надежно ли оно заперто.

Неслышно спрыгнув на пол, я огляделся.

Триллиан спала на кровати, сложив руки на груди. Я подошёл и склонился над ней, вглядываясь в лицо, обрамлённое мягкими, тёмными волосами, стараясь не разбудить дыханием. Тихая и спокойная. Никакой надменности и презрения — то, чем она одарила меня в первую нашу встречу. Как же, должно быть, она меня ненавидит. Демона.

Притронулся к её щеке, почти не касаясь. Она поморщилась, и ресницы дрогнули. Такая нежная. Я буду рядом, буду. До самого конца!..

Глава 4. Западня

Алый цвет… Почему всё вокруг алое?

Время замирает и рассыпается на осколки…

Аллен? Ты здесь?

Я зову тебя, зову, но ты не слышишь.

Почему ты не слышишь?

Почему огнём горит сердце?

Мне так грустно и больно, но я не помню, что случилось.

И только знаю — что-то непоправимое…

Я проснулась в слезах. Один и тот же сон повторялся снова и снова. Кошмар, такой явственный и осязаемый, миг жизни, который предстоит пережить. И я знаю — ничего изменить нельзя.

* * *

Нет, это невозможно! Разглядела я чёрную каплю на полу под