Маленькая Миледи (СИ) - Дмитрий Минаев

Я, кстати, тоже. Мамин образ. Необычайно высокая нет, не женщина — богиня, которая упиралась головой в голубое бездонное небо, а в её золотых волосах играло солнце. Я стою, задрав голову, и смотрю на неё. И почему-то не вижу лица. Его родные, такие знакомые черты, тают и расплываются. Только это платье, его я помню точно.

Я не заметила, как слёзы сами собой заструились из глаз, а я, не обращая внимания на размотавшийся тюрбан, стою и, часто всхлипывая, размазываю их по щекам.

— Что ты, девочка моя, что случилась, — подскочила ко мне Фида.

— Платье. Мамино, — сквозь плач только и смогла выдавить я.

— Да, милая, это её вещи, — прижала наставница меня к себе, гладя по голове, — Давай вытрем слёзки, всё будет хорошо, — ворковала она, промакивая моё лицо полотенцем.

Полотенце окончательно промокло, но моя воспитательница тут же заменила его новым. Не просто белым, а с простеньким голубым узором по краям. Этакий незатейливый рушник.

Как только тюрбан был закреплён четырьмя длинными шпильками с камешками на концах, я тут же подскочила к окну. Кораблей и след простыл. Куда же они делись.

— Фида, а где давги? — окликнула свою воспитательницу, укладывавшую вещи обратно в сундук.

Эх, жалко я так и не рассмотрела, что в шкатулке. Память Олы услужливо подсказала, что она принадлежала маме, была очень старинной и изготовлена из редкого дерева нисс. Тёмно-коричневая, почти чёрная с тонкой затейливой резьбой она манила девочку своей таинственностью. Там лежало что-то очень и очень ценное. Вот только знать бы что.

Загадочная вещица вновь скрылась на дне сундука. Ола горько вздохнула, не сумев скрыть своего разочарования. Ведь разгадка тайны была так близка.

Мне и самому стало интересно.

Не перебивай. Я решила помочь девочке.

— Фида, а почему ты складываешь всё обратно?

Наставница удивлённо посмотрела на меня.

— Может надо отложить всё самое ценное, вдруг нам придётся бежать.

— Куда бежать то, деточка? — женщина всплеснула руками, — Давги нас мигом нагонят. Твари окаянные!

— А вдруг отец возвратится с помощью, и нам придётся срочно уходить. А у нас ничего не собрано.

— Эти разбойники своего не упустят, — со знанием дела покачала головой наставница.

— А где они, Фида? Может ушли давно?

— Нет, милая. Плывут они. По реке. Просто отсюда их не видно.

— Так давай поднимемся на башню и посмотрим.

Шастать одной по крепости мне было запрещено. Это не игрушки. Мой отец, уже потерявший жену и сына, в чём постоянно корил себя, больше не хотел горьких сюрпризов. Мало ли что может взбрести в голову непоседливой девчонке. Так что от воспитательницы не на шаг. А поскольку она была матрона в годах и в теле, побегать и попрыгать мне особо не удавалось. Играть с немногочисленными детьми прислуги не разрешалось. И вообще, с самого раннего возраста я должна была изображать высокородную леди, которой простой народ не ровня. Лишь украдкой можно было пялиться на двор, где весело гоняли дети — мальчик и две девочки. Им и на речку разрешали бегать, не то, что мне. Стоило мне только об этом заикнуться, мне такое устроили. О-о-о.

Нет, меня не били, не пороли. Между прочим, рукоприкладство, хоть и самый простой, но не самый действенный способ воспитания.

Гнобить можно и строго по уставу.

Точно. Вот и Фида решила заняться моим воспитанием, как она сказала, ВСЕРЬЁЗ. Пусть она и не была благородных кровей, но определённое представление, как должна вести себя настоящая леди имела. Исходя из этих воззрений, женщина ревностно взялась за моё воспитание. Вот так и кончилось моё безоблачное детство.

Остаётся только посочувствовать.

Тем неожиданнее было то, что наставница, слегка нахмурившись, тут же согласилась подняться на башню. Видно, ей самой было интересно поглазеть на морских разбойников.

Но это до меня дошло позже, а пока я так и застыл с раскрытым ртом.

Нет, это я…

Хорошо, хорошо. Молчу, молчу.

Мы поднялись на башню. Странно, она оказалась круглой. Не менее шести метров в диаметре. А комната, вроде бы, была квадратной? Почему я не заметила округлости стен. Ладно, подумаю после. Сейчас не до этого.

Вверх по реке шли шиги.

Как я уже говорил, так назывались ладьи местных викингов.

С близкого расстояния…

Не такого уж близкого. Наш форпост стоял на высокой круче…

Что ты меня всё время перебиваешь.

Так ты хоть расскажи людям, где стояла крепость.

Вот я и рассказываю. Форпост располагался на правом берегу Серебряной реки. Рядом в неё впадала ещё одна речка — Быстрая.

Больше похожая на большой ручей, шириной от силы метров восемь.

Перестань перебивать. По обе стороны Серебряной простиралась равнина. В той стороне, откуда текла Быстрая синели горы — Восточный кряж. С другой стороны чернел густой лес, а за ним опять горы, теперь уже другой кряж — Западный.

Левый берег Серебряной был более пологим, чем правый. Там протекала совсем маленькая речка, точнее ручей.

Правильно.

Только тут, всё что течёт, называлось «хим» — река. Большая или маленькая — неважно.

Так мы для кого пишем эту книжку, для леворцев что ли?

Нет, зачем.

Вот, а по-русски река это река, а ручей — это ручей. Правда, Лесной — так он звался, хоть местами его взрослому можно было с разбега перепрыгнуть, был весьма коварен. Его берега были илистыми и топкими, а в месте впадения в Серебряную, поток расширялся, превращаясь в заросшее камышами болото.

Раньше на окрестной равнине жило куда больше народу, но из-за частых налётов морских разбойников население сильно уменьшилось. Осталось всего несколько деревень, да и то дальше вглубь материка. Земля приходила в упадок, а однажды сожжённые налётчиками деревни уже никогда не восстанавливались. А какой это раньше был цветущий край. Два ниртства, три туэрства — больше двух третей лаэрства Приморского, которое сейчас было лишь номинальным. Нынешний лаэр был королевским министром финансов, произведённым в этот высокий титул за заслуги из мелких дворян, после гибели со всей семьёй во время очередного налёта давгов предыдущего лорда. Новый владетель безвылазно проживал в столице, занимаясь государственными делами, и в наших краях даже не показывался. Да и зачем ему это было надо, когда даже те три ниртства и четыре туэрства, что лежали вокруг Оммора и южнее, предоставленные сами себе, едва сводили концы с концами.

Во владениях отца было ещё хуже. Хоть и по площади они превосходили любое «внутреннее» ниртство чуть ли не в два раза, те девять деревенек и два рыбацких поселения, что располагались на этой территории, не приносили совершенно никакого дохода. Да и жизнь в них едва теплилась — все кто мог отсюда сбежать, уже давно сбежали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});